- Придется ютиться здесь вдвоем, - хмыкнул он. – Ну или ты можешь лечь туда – так, наверное, даже будет логичнее.

Глеб подошел к Вадиму, осторожно подвинул его ближе к стене и опустился рядом на бок, прижимаясь всем телом к теплому брату.

- Забери у меня пистолет, когда я подключусь, - раздался голос с топчана, и через секунду послышался щелчок нажатого курка.

Глеб приподнялся на локте, взял из повисшей Пашиной руки пистолет, приставил его ко лбу и еще крепче прижался к телу брата. Щелчок – и Глеб провалился в пустоту без звуков и запахов.

*

Бутусов не успел переступить порог студии, как в кармане надсадно затрезвонил мобильный.

- Вячеслав Геннадьевич? – прозвучал в трубке приятный женский голос. – С вами бы хотел встретиться Владислав Юрьевич Сурков, помощник президента Российской Федерации. Вам было бы удобно подъехать сегодня в приемную около 17.00?

Бутусов опешил и почесал лоб. Кажется, пару недель назад в новостях он читал о том, что этот тип попал в аварию и валяется при смерти – и вот внезапно приглашает его на встречу…

- Подъеду, без проблем, - и поспешно принялся набивать в планшете адрес для вычисления маршрута.

В приемной его встретила милая молодая секретарша и проводила в кабинет, где за столом сидел облаченный в шейный воротник и с загипсованной рукой сам Владислав Юрьевич.

Бутусов замер у двери, слушая, как цокает каблучками секретарша, возвращаясь на свое место. Откашлялся.

- Чем могу…? – начал было он, а Сурков поднял голову и как-то чересчур тепло улыбнулся.

- Как продвигается новый альбом? – поинтересовался тот, приглашая Бутусова подойти ближе и сесть.

- Пишется. А откуда вы…? – насторожился Вячеслав.

- А мне можно поучаствовать? – хитрый взгляд с прищуром.

Бутусов напрягся, вспоминая, во что когда-то вылилось сотрудничество этого типа с Вадимом.

- И альбом назовем «Острова»? – без малейшего сарказма уточнил Бутусов.

- У меня и заготовки кое-какие имеются, - он протянул Вячеславу потрепанный блокнот. – До Вадима-то теперь не дотянуться.

- Да, - пробормотал тот. – Теперь они оба с Глебом вечно где-то пропадают. Не позавидуешь их фанам… - и принялся листать блокнот.

- Вы ведь тоже наслышаны о ловушке? – лицо Суркова приобретало все более хитрое выражение.

Бутусов задумчиво кивнул и, прочтя первое же стихотворение, отложил блокнот в сторону.

- Опять разыграл меня? Весело тебе, да? – нахмурился Слава.

- Зато все счастливы, и не нужно больше занимать чужое тело.

- А что сам Сурков? Его вообще спросили?

- Пока он придет в себя после пережитого шока, пока адаптируется… у меня в свое время года два по земным меркам на это ушло. Не так просто сознанию научиться жить отдельно от тела, пережив фактическую смерть.

- И что потом?

- Потом? – «Сурков» поднялся, подошел к Бутусову, наклонился и зажал его лицо в ладонях. – Потом будет потом.

Слава прикрыл глаза и вдохнул такой незнакомый запах чужого тела, показавшийся ему на миг таким родным.

- Ну так что там с «Островами»?

- Ладно «Острова», - пробормотал Бутусов, - что ждет Россию с таким-то помощником президента?

И оба как по команде оглушительно расхохотались.

*

- Вадик, - застонал Глеб. – Куда ты опять?

Мимо проносились мириады сверкающих метеоритов и темные силуэты планет, едва различимые человеческим глазом, но сознанию доступные во всем своем красочном великолепии.

- Я устал.

- Глеб, здесь нет тела, ты не можешь устать, - усмехнулся старший.

- А разум что, не устает разве? – продолжать ныть Глеб. – Дай мне посидеть в покое. Я песню пытаюсь написать, а ты со своими квазарами и суперструнами…или как там они? – ворчание младшего звучало совсем беззлобно.

- Последний рывок, Глебсон, а потом вместе посмотрим твою песню.

Горизонт взорвался огненными всполохами. Голубовато-лиловый вихрь разрезал пространство надвое, и Вадим замер в благоговейном ужасе.

- Смотри! Формирование аккреционного диска! Когда бы мы это увидели в реальной земной жизни!

- Чего? – непонимающе заворчал Глеб.

- Рванули туда! Посмотрим, что там внутри!

- Вадик, я бы не стал рисковать…

- Да брось, ерунда!

И Глеб, покорно вздохнув, проследовал за обезумевшим от счастья старшим.

Вихревой столп постепенно сужался, цвет его становился более насыщенным, словно повышалась плотность вещества, из которого он формировался. И вот совсем узкое основание воронки будто исчезало в небытии, обрывалось, ничем не заканчиваясь, словно что-то невидимое в темноте космоса поглощало его, разинув гигантскую незримую пасть.

- Она там, - голос Вадима от волнения дрогнул.

- Вадик, может, не надо, а? – сделал последнюю попытку увильнуть Глеб. – Давай я тут останусь и подожду тебя, а? Песню пока доведу до ума…

Но Вадим уже перешагнул черту горизонта событий, и Глеб, тяжело вздохнув, закрыл бы глаза, если бы только они у него были, покорно последовал за братом.

В первые несколько секунд не произошло ровным счетом ничего, а потом… наверное именно так ощущал бы себя тот, внутри кого взорвалась водородная бомба – будь такая ситуация в принципе возможна в реальности.

«Ну вот и все, - успел подумать Глеб. – Все люди как люди, умирают себе спокойно, а сознания их продолжают существовать в ловушке, а у нас даже сознания разорваны в клочья…»

- И все из-за тебя! – заорал Глеб, а взрыв продолжал тянуться во времени, словно бы не был чем-то сиюминутным.

Сознание Глеба разорвало на миллиарды крошечных импульсов и разнесло в пространстве на миллиарды парсек. Глеб перестал существовать как нечто единое, как отдельно взятая личность, его взорванный разум слился с каждой мельчайшей частицей горячего вещества, устремляющегося в самое жерло черной дыры, и с мириадами других частиц, существующих за пределами аккреционного диска – с теми, которые были когда-то звездами, и теми, что только еще станут ими, теми, что составляли Землю, с частицами всех людей на ее поверхности… И с частицами точно таким же образом уничтоженного сознания Вадима. Они проникли друг в друга и на несколько долгих мгновений стали чем-то единым. А потом все исчезло.

Глеб распахивает глаза и в первые секунды не понимает, где он. Где-то поблизости капает вода, слышен шорох полотенца, скользящего по теплой мокрой коже… Глеб трет кулачками глаза и трясет головой: прямо перед ним на резиновом коврике стоит Вадик и одевается после душа. Мокрые темные пряди облепили его шею, рядом на полу валяется влажное полотенце, брат почти одет. Глеб впивается голодным взглядом в стройный порозовевший после душа торс старшего и сглатывает сухой ком в горле. Ничего больше младший заметить не успевает – вот открыть бы глаза несколькими секундами ранее… Он облегченно выдыхает и возвращается в комнату: надо еще успеть выбрать пластинку для танцев.

- Ну что, мелкий, ты готов? – шепчет Вадим, наклоняясь прямо к его уху. – Будем танцевать? Что ты там выбрал?

Глеб пожал плечами и, не глядя на брата, протянул ему Shocking Blue ‘Venus’.

- А, ну и прекрасно, - ухмыляется Вадим, и через минуту оба весело скачут по комнате, под их прыжками качается и звенит застекленный книжный шкаф, и Глеб заливисто хохочет.

А потом они идут смотреть «Всадника без головы», Глеб возбужден и заинтересован, комментирует все происходящее на экране, задает кучу вопросов, а Вадим снисходительно треплет его по волосам, целует в висок и терпеливо поясняет непонятное. Глеб засыпает сразу же, как видит надпись «Конец фильма», и Вадим, не желая его будить, ложится рядом, накидывает на них обоих плед и тоже уплывает в мирный сон…

Горизонт снова качнулся перед глазами. Глеб попытался схватиться за голову, но не обнаружил ни рук, ни головы. Охнул, ощущая, как мучительно больно разобщенным частицам вновь собираться в единое целое.