Паша на несколько секунд завис, а потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.

- Ну ясно все, да, - произнес он и на этот раз решительно потянулся к бутылке коньяка, наливая новый стакан. – Говоришь, тут видео с жизнью Вадима, читающего фанфик? А что в этом фанфике?

- Какие-то эпизоды из жизни Глеба. Разобрать невозможно, камера не фокусируется на экране в те моменты, когда Вадим читает текст. Но, судя по его комментариям, фанфик написан на основе каких-то реальных событий из их с Глебом асбестовского детства.

- Ну все сходится тогда, да, - Паша сделал крупный глоток и блаженно откинулся на стуле. – Наверное, это хороший знак. Впрочем, время покажет. Это ваша память, ребята. Воспоминания, пытающиеся пробиться в ваше сознание сквозь непрекращающиеся флуктуации, изменившуюся физиологию и общий полный раздрай в ваших сущностях. То, что на экране видите вы – это воспоминания Вадима Самойлова, личность которого постоянно стремится вернуться в прежнее состояние и стабилизироваться. Оттого при виде этого крошечного видео ваше сознание и перекоротило, оно зацепилось за знакомые образы и принялось раскручивать свои воспоминания ровно до того момента, до которого смогло дотянуться.

- И что это за период?

- Несколько месяцев до падения кометы или около того. Бьюсь об заклад, видео кончится включенным телевизором, по которому в новостях объявят про комету, а потом все оборвется. Давайте, можете проверить это прямо сейчас.

Наблюдатель поспешно перемотал оставшийся небольшой кусок на самый конец, и Паша оказался прав: где-то за минуту до окончания видео на экране и вправду появилась плазма, и диктор сделал экстренное сообщение о комете Галлея, сменившей свою траекторию. В этот самый момент видео обрывалось.

- Хм, - подал голос Че. – А почему здесь зафиксированы воспоминания только Вадима? Глебу что, плевать, что с ним было до флуктуаций? Глеб не хочет вспомнить свою сущность?

- Фанфик! – вскричал вдруг наблюдатель. – Я прав? – он повернулся к Паше.

- Абсолютно. Вероятно, разница в жизненных подходах братьев велика. Вадим хочет докопаться до сути, понять кто он и что привело к тому, что происходит с ним в данный момент. Поэтому его воспоминания столь реалистичны и охватывают тот самый период, который, как кажется его личности, поможет восстановить картину. Глебу же явно плевать и на комету, и на реальность как таковую. Глеб живет в сказках и фантазиях, то есть в детстве. Поэтому Глебова сущность и потянулась не к правде, а к тому, что ему комфортнее, к тому времени, где он был счастлив – к детству. Думаю, если бы вы могли попытаться прочесть тот фанфик – сделать стоп-кадры, как-то увеличить их – вы бы лучше поняли Глеба. Если это, конечно, вам нужно, - пожал плечами Паша, допивая коньяк.

- Ну хорошо, но по-прежнему неясно, откуда это видео взялось в моем директе! – в отчаянии воскликнул наблюдатель. – Кто-то же мне его туда кинул!

- Квантовые флуктуации, - пожал плечами Паша. – Это мог сделать и ты сам за секунду до или через секунду после этого. Чтобы дать самому себе шанс после слияния ваших личностей вспомнить, кто вы такие. А для этих целей любое видео подойдет. Это, по крайней мере, объясняет исчезновение ссылки – одна флуктуация сменилась другой, вот ссылка и пропала из директа. А видео ты успел закачать себе на планшет. И хакеры против квантового мира явно не помощники…

- Голова кругом, - простонал наблюдатель. – Ничего не понимаю.

- Не стоит и пытаться. Сейчас мы можем только ждать. А там все либо наладится и вернется на круги своя… либо… проживем сколько проживем. Я в любом случае не в накладе, - усмехнулся Паша.

Он поднялся и отправился в отведенную ему комнату – ту, в которой когда-то жил Женя. А наблюдатель и Че сели друг напротив друга, не глядя друг другу в глаза, лишь пальцы синхронно барабанили по столешнице.

Вдруг что-то неуловимо изменилось в окружающей обстановке, как будто они были не в реальном мире, а внутри компьютерной игры, которой требовалось время на то, чтобы подгрузить всю картинку: образы поплыли, и на обретение былой четкости ушла, кажется, не одна минута. Когда наблюдатель снова смог рассмотреть физиономию сидящего напротив него, оказалось, что это был уже не Че, а распивавший коньяк Паша, вещавший:

- … а паспорта у меня при себе не было. Можете звать хоть Пашей, всё одно.

Наблюдатель вытаращил глаза и тщательно их протер. Дежавю? Картинка вокруг вновь сделалась расплывчатой, распалась на отдельные пиксели. На этот раз четкость вернулась где-то через полчаса, и за столом рядом с ним сидел уже Женя, а напротив – Валера. И никакого Че в обозримом пространстве

Скачки, о которых говорил Паша? Скачки во времени?

Наблюдатель встал и, шатаясь, подошел к двери бункера. Перед глазами снова поплыло. Он ухватился за ручку, присел на корточки, но уже в следующий момент ощутил, как в лицо пахнуло жаром. Он сидел на улице, лицо обернуто носовым платком, а на небе полыхает кровавое марево… Мгла сгустилась, и вот он в супермаркере, а рядом бубнит Валера, тыкая пальцем в планшет. Гена… телевизор… комета Галлея сменила траекторию… инстаграм… пульт… диван… прихожая… открывающаяся дверь… и темнота. Абсолютная, всепоглощающая темнота.

*

Вадим вернулся домой, рухнул на свой любимый диван и отключил телефон. Есть не хотелось. В голове вертелись воспоминания о том, что они с Бобунцом так и не назначили встречу по поводу нового альбома Глюков. Уже засыпая, Вадим поклялся набрать Бубе прямо утром.

Но когда он открыл глаза, за окном по-прежнему царила ночь. Голова раскалывалось, все тело было будто скатанным из войлока. «Ну надо же, проспать всего пару часов и тут же проснуться», - мелькнуло в голове у Вада, и он потащился на кухню за водой. На часах была полночь. Он протер глаза и снова проверил время. Кажется, когда он ложился, было уже два часа ночи. Так, стоп.

Он налил воды, вернулся в кабинет и включил телефон. Три пропущенных от Бобунца. Десять от Хакимова! Парочка от Никиты. Ну и так, по мелочи. Вадим зевнул и глянул на дату: так и есть, он проспал почти сутки. Если бы Юля не задержалась на этом своем Бали… Перезванивать всем и каждому из списка было уже поздно. И он для верности черкнул по сообщению Сереге, Диме и Никите.

- Серег, привет. Прости, устал, проспал весь день. Ну что, на когда стрелку забьем? Я готов!

- Ты там жив, Змей? Не разорвала тебя разъяренная толпа в виде Глеба? – и множество хохочущих смайликов.

- Никит, предвижу все твои вопросы. Мой ответ: НЕТ!

Снова отключил телефон, проваливаясь в живительный сон.

Наутро Никита просто посмеялся над бывшим шефом, с Бобунцом договорились встретиться через пару дней и сразу начать работать, а вот Хакимов рвал и метал. Вероятно, ему крепко досталось от Глеба. Тот был так зол, что Снейк юлил изо всех сил, лишь бы оттянуть выплату второй половины гонорара, и призывал в свидетели всех богов пантеона Ктулху, лишь бы Вадим еще немного подождал.

- С продаж и гастролей вернешь, - примирительно согласился Вадим.

И на этом закрыл для себя историю работы с Матрицей.

С Бобунцом все было интереснее. И веселее. И сложнее. Сложнее подчиняться чужим вкусам, а не гнуть других под свои. Сложнее прятать себя и работать на чужой успех и чужой характерный саунд. Вадим ушел в это с головой, и когда через три недели Юля вернулась, наконец, с Бали, то застала мужа на полу в кабинете, заваленном черновиками. Он сидел в обнимку с синтезатором, на громкой связи в ватсапе висел Бобунец, и они пререкались по поводу очередной песни. Она махнула Вадиму рукой, оповещая о своем возвращении, но тот даже не поднял голову.

За гастролями Матрицы Вадим не следил. Комментарии фанатов к альбому не читал. Продажи самого альбома тоже оставались для него тайной – тайной, ставшей его свободным выбором. Снейк помалкивал. Как Глеб умудрился отбиться от Нашего и НСН, Вадима не волновало ни в малейшей степени. Из студии он приползал поздно, опять черкал что-то свое, рвал, выбрасывал в корзину, натягивал на уши одеяло и проваливался в беспокойный сон.