Итак, американские гастроли шли своим чередом. В гримерках мы с Фредом расползались по разным углам, продолжая бросать друг на друга косые взгляды. Двое остальных ничего не замечали. Ну или старательно делали вид, что все как прежде и ничего не изменилось.

А тем временем с каждым новым переездом Браю становилось все хуже. Он даже толком не мог сформулировать, что именно с ним не так – то подташнивало, то аппетита не было, то кружилась голова, то еле мог встать с утра, то сразу после концерта валился на постель и спал по 12 часов кряду… Пока дело не дошло до кризиса.

На очередном, кажется, уже пятом концерте за океаном Бри стало плохо еще перед выходом на сцену: он зашатался и устоял на ногах, только ухватившись за дверной косяк. Я подошел, подхватил его за локоть:

- Что с тобой?

- Да давление, наверное, опять упало, - отмахнулся Мэй. – Сейчас бахну кофе, и мне мигом полегчает.

Однако, никакого кофе пить он не стал и поплелся в хвосте на сцену. Держался он в тот вечер молодцом, хотя по лицу его было видно, что он еле стоит на ногах. Фредди увлекся сценическим действом, скользил из одного угла в другой, принимая дикие позы, пытался облокачиваться о Бри, но тот предусмотрительно отодвигался, понимая, вероятно, что упадет в ту же секунду, как ладонь Фредди ляжет ему на плечо.

Сперва мне казалось, что состояние гитариста заметно только мне, что только меня волнует его здоровье и самочувствие, но в один момент, повернувшись спиной к залу, я скользнул нечаянным взглядом по Роджу да так и замер: он глаз с Бри не спускал и сам был бледен как потолок свежеотремонтированного клуба. Когда Бри шатало и он едва удерживался на ногах, стараясь не терять ритма и не налажать в соло, Родж буквально подскакивал на месте в порыве бежать и поддержать кудрявого. Я хмыкнул и отошел в сторону.

По окончании концерта откланиваться перед публикой вышли только мы с Фредди. Бри отправился за кулисы, добрел до ближайшей стенки, оперся на нее и замер. В ту же секунду к нему подбежал Родж:

- Кудрявый, ты как? С тобой все в порядке?

- Д-д-да, - едва слышно пролепетал Мэй и тут же рухнул на едва успевшего подставить ему плечо Тейлора.

Тот закачался от тяжести свалившейся на него долговязой фигуры и обернулся к нам за помощью. Я побежал звонить в скорую, а Фредди с Роджем потащили потерявшего сознание Бри в гримерку. Когда я вошел туда через несколько минут, он полулежал на кресле по-прежнему без сознания, Фред сидел перед ним на корточках, пытаясь влить в него хоть пару глотков воды, а Родж безостановочно носился по гримерке, точно электровеник, запустив пальцы в свою растрепанную белокурую шевелюру, и мычал что-то нечленораздельное.

- Он умрет, да? Умрет? – периодически подавал он голос, а Фред в ответ рявкал:

- Заткнись и прекрати мельтешить! Какой от этого толк? Помоги лучше!

Сопровождать Бри в больницу отправились мы все. Родж всю дорогу охал и постоянно донимал медработников вопросами, выживет ли его кудрявый. Фредди пытался его угомонить, пихал в бок и вообще всячески успокаивал. А я ехал в каком-то ступоре. Было безумно страшно, что с нашим гитаристом и впрямь случилось что-то серьезное, и мы теперь осиротеем – как раз когда карьера группы постепенно пошла в гору.

В палату нас не пустили до получения результатов анализов, но врач уже по внешнему виду предположил, что Бри свалил острый гепатит. И ни о каком продолжении гастролей просто и речь не могла идти. Фред помялся возле дверей да и махнул рукой:

- Пойдемте назад в гостиницу. Ну чем мы ему тут поможем? В палату нас не пускают, ему дали снотворное. Если переведут в инфекционный блок, нам и тем более туда не попасть. Придем завтра утром и переговорим с врачом.

Я молча, хоть и с тяжелым сердцем, признал правоту Фреда и поднялся вслед за ним. А вот Родж заупрямился. Надулся и даже не поднял на нас глаз:

- Хотите – уходите, я вас не задерживаю. А я посижу. Хочу узнать, что с ним, как он провел ночь ну и все такое, - покрутил Тейлор ладонью в воздухе.

- Оставайся, - как-то сразу согласился Фред. – Позвони нам, если вдруг что-то узнаешь.

Следующий концерт должен был состояться уже через пять дней. Даже если врачи вытащат Брая из острой фазы, на сцену его наверняка в таком состоянии никто не выпустит.

- Придется отменять гастроли, - пожал плечами Фред. – Ну или мы можем подыскать кого-то на временную замену, как Битлз тогда заменили Ринго, пока тот с ангиной валялся. Ничего же страшного, да, Дики?

- Думаю, Бри не обидится, - закивал я. – В его же интересах, чтобы успех группы рос и дальше. Надо обязательно с ним поговорить, как только он немного оклемается.

Госпитализация Мэя отчасти спасла нас с Фредди от неловкого молчания в обществе друг друга. У нас нашлась безобидная, но очень волнительная тема для разговоров, и Фред, не задумываясь, ввалился за мной в мой номер, расположился на мой кровати, заказал в номер шампанское, заявив, что он будет пить за здоровье Бри и что ему вообще тяжело переносить это ужасное событие… Я усмехнулся, спорить с ним не стал, однако, сам от выпивки отказался: ни кусок, ни глоток в горло не лезли после таких известий.

Да и Фредди не сказать, чтобы прямо уж праздновал. Вливал в себя алкоголь прямо из горла и вспоминал, вспоминал… как познакомился с Бри, как восхитился его игрой на гитаре, как мечтал спеть с ним однажды на одной сцене… Так, словно бы Бри уже богу душу отдал. Я тоже отчего-то расчувствовался от его излияний, тоже стал прикладываться к полупустой уже бутылке, и под конец оба мы с ним сидели на кровати в обнимку и ревели в полной уверенности, что завтра нам передадут хладный труп нашего друга. Наши бедра соприкасались, но без всякого подтекста, мы просто искали поддержки друг у друга в нашем горе.

- А я ведь пользовался им, Дики! – завывал Фред. – Я пользовался его неразделенными чувствами и вместо того, чтобы поговорить с кем надо и наставить на путь истинный, сам взял его в оборот. Высокий, красивый, безумно талантливый… как тут не соблазниться? Я его прекрасно понимаю. Я ведь из чистого азарта перебежал ему тогда дорогу. И если с Браем вдруг что-то случится, и у них никогда и ничего больше не получится, я же… я же никогда не смогу себе этого простить.

Я сидел, утопая в игристых винных парах, туго соображал и вообще не представлял, что там и о ком собственно вещает Фредди. На лице моем витала глупейшая улыбка. Я сам наклонился к нему, сам поцеловал в щеку – абсолютно по-братски, без всякой задней мысли. Фредди вздрогнул и отстранился:

- Дики, мы же уже обсуждали это.

- Обсуждали, - заплетающимся языком промямлил я. И снова поцеловал его.

- Ты же скоро женишься.

- Женюсь.

- У тебя будет семья, дети.

- Будет.

- Так давай не будем предотвращать ее появление. Потому что если ты сейчас не остановишься, никакой Веронике я тебя не отдам, - ткнулся он лбом в мой лоб.

- Плевать, - прошептал я.

- У нас заболел Бри, - подыскивал еще аргументы Фред.

- С ним Родж, мы ему ничем сейчас помочь не можем.

- Дики, - медленно, едва ли не по слогам отчеканил Фред, - давай сделаем так. Давай решимся на это по-трезвому, когда ты будешь абсолютно уверен в том, что тебе это нужно. Ты, а не шампанское и не травка. Если ты подойдешь ко мне абсолютно трезвый и вменяемый и попросишь об этом, я тебе уже не откажу.

В ту ночь мы так и отрубились одетые прямо на моей постели. И проспали едва ли не до обеда, когда позвонил Родж и прокричал в трубку:

- Он пришел в себя! У него гепатит, но он будет жить! Он будет жить!

Мэй дочитал до конца главы и нахмурился. Смотреть на Роджа отчего-то было страшно, и он старался не поднимать глаз, имитируя крепкий сон. Но и тот тоже молчал, не комментировал как обычно громко и залихватски, а тихо закрыл книгу, положил ее на тумбочку и залез под одеяло, натянув его до самого подбородка.

Пару дней назад Джон вернулся в палату, уже потихоньку начал ходить да и чувствовал себя в целом неплохо, но все еще много спал, и они не беспокоили его лишний раз. Родж уже не влетал с возмущенной миной и хлопая дверью, не орал на все отделение: