В Санкт-Петербург Каткарты прибыли на специально нанятом для этого фрегате с детьми, гувернером113, няньками, прислугой и многочисленным багажом в августе 1768 г., едва не разбившись на скалах у финского берега. В столице для них был нанят дом генерала Глебова (вероятно, на Фонтанке у Семеновского моста)114, а в летние месяцы по протекции графа Панина семье отводили флигель бывшего дворца Бестужева-Рюмина на Каменном острове, в это время уже принадлежащего великому князю. Именно эти два адреса, судя по всему, и посещал Джон Элфинстон по приезде в 1769 г., но особенно в 1771 гг., когда, по его словам, дом Каткартов почти стал его домом.
В 1771 г. лорд Каткарт не только, как уже отмечалось, ходатайствовал за Элфинстона перед Н. И. Паниным, но и постоянно оповещал Лондон о несправедливости в отношении контр-адмирала (см. комментарии на с. 501, 502, 526). К этому времени британский посол имел уже весьма прочное положение при российском дворе: на парадных застольях он обычно сидел по правую руку от императрицы, сама императрица дважды посещала его дом, принимала в своем ближнем кругу, в 1770 г. стала крестной матерью младшей дочери Каткартов Кэтрин-Шарлотты. Но главное дело миссии Чарльза Каткарта – выработка союзного договора с Россией – в 1771 г. казалось уже невыполнимым. А потому посол, вначале пришедший в ужас от идеи Элфинстона подать прошение в руки императрицы в нарушение строгих правил церемониала, затем молчаливо согласился с женой: леди Каткарт помогла Элфинстону перевести его прошение на французский. В конечном итоге этот демарш и способствовал благополучному исходу дела о почетной отставке Элфинстона. Миссия самого Каткарта осенью 1771 г. подходила к завершению. Всего через пару месяцев после отъезда Элфинстона из России в ноябре 1771 г. умерла супруга посла115, ее прах был перевезен в Шотландию вместе с ее барельефом работы Мари-Анн Колло. Вскоре из России отбыл и лорд Чарльз с детьми и домочадцами. Встретились ли они с Элфинстоном на родине, пока не установлено; Элфинстон пережил лорда на девять лет.
Лорд Томас Говард 3-й граф Эффингем (Thomas Howard, 3rd Earl of Effingham, 1746–1791), добрый друг Элфинстона, также был замечательной личностью, оставившей след в английской и американской истории: в Англии в его охотничьем доме открыт музей, в США в его честь названы два военных корабля и два округа. Но, хотя Эффингему посвящены энциклопедические статьи и несколько небольших работ116, его участие в Архипелагской экспедиции Императорского российского флота доселе оставалось малоизвестным, лишь вскользь упоминалось о его «российской службе». Между тем граф Эффингем в 1770 г. участвовал и в десантной операции на Негропонте, и в Чесменской битве, и в попытке прорыва через Дарданеллы, и в осаде крепости Литоди на Лемносе. Для Элфинстона молодой лорд (граф Эффингем был моложе контр-адмирала на 24 года) стал не только близким собеседником и образцом благородства и храбрости, но отчасти и соавтором публикуемого здесь «Повествования», содержащего значительные отрывки из дневников лорда.
Когда Элфинстон представлял графа Эффингема А. Г. Орлову, он написал, что тот принадлежит к «одной из первейших британских фамилий». В 1763 г., в шестнадцать лет, он унаследовал титул и место в палате лордов, но, как и его предки, желал сделать военную карьеру, рвался в бой. В Семилетнюю войну в возрасте 19 лет Томас Говард Эффингем уже был капитаном пехотного полка, но война закончилась и с ней перспективы повышения по службе в армии. В начале 1768 г. граф Эффингем с женой (и, вероятно, с братом) отправился в путешествие по Северной Европе. Весной он был в Стокгольме, и британский посол 22 апреля 1769 г. представил его королю и королеве117. Позднее лорд отмечал пользу этой поездки, давшей ему представление «о состоянии и интересе северной части Европы»118. Летом 1769 г. Эффингемы были в России, и в начале августа чета была представлена Екатерине II119.
Из писем леди Эффингем известно, что императрица, двор, сам Петербург вызвали восторг у путешественников, о лорде в английских газетах писали, что он «очарован российской императрицей». Вероятно, в это время лорд получил приглашение Екатерины II вступить на службу и сражаться за освобождение греков.
Оставив на время в России жену, осенью 1769 г. лорд Эффингем вернулся в Англию и 16 ноября 1769 г. в Лондоне не без «затруднений»120 получил королевское согласие отправиться в экспедицию с российским флотом, когда в Англию прибудет эскадра Элфинстона121. Однако Эффингем смог отбыть в Архипелаг без указания на его капитанский чин в королевской армии и только волонтером, поскольку в Британии к этому времени уже опасались возможных осложнений дипломатических и торговых отношений с Османской империей122. Впрочем, британские газеты сообщали, что граф Эффингем на российской службе «получит под команду корпус отборных опытных воинов (уж не кирасиров ли?! – Е. С.), которые прибудут на кораблях эскадры Элфинстона»123. Когда же эскадра Элфинстона подошла к Морее, контр-адмирал написал А. Г. Орлову о том, что английский офицер (лорд Эффингем) поступает в распоряжение графа Орлова, но что Элфинстон уже приказал командирам сухопутных частей поставить милорда главой всех греческих волонтеров.
Лорд Эффингем прибыл в Архипелаг на корабле «Святослав» в сопровождении слуг, а также двух джентльменов – неких Стейплтона и Мак Кинзли. Статус этих трех британцев везде в бумагах экспедиции, как и в сочинении Элфинстона, продолжал оставаться «волонтерским» (у С. П. Хметевского Эффингем назван «вояжиром»). В Морею Эффингем прибыл тогда, когда восстание греков уже потерпело поражение, и начать военные действия не успел, в Архипелаге лорд также не возглавил никакого подразделения греческих добровольцев или российских солдат, и, судя по описаниям Элфинстона и отрывкам из дневника самого Эффингема, милорд и его спутники сами имели возможность выбирать, в каких операциях они будут принимать участие.
19/30 июня 1770 г. от острова Парос лорд Эффингем направил в Петербург послание Чарльзу Каткарту, которое сохранилось в перлюстрированном виде в бумагах Коллегии иностранных дел. В этом письме он благодарил Каткартов за прием, оказанный ему и леди Кэтрин Эффингем в Петербурге, и весьма туманно выражал сожаления «о слабом поступке и нерезолютности тех, коим [императрица] экспедицию вверить изволила»124.
Еще большие разочарования в действиях русских и их греческих союзников постигли Эффингема на Лемносе, где он предлагал возглавить операцию по захвату крепости силами английских моряков и славянских добровольцев, прося от А. Г. Орлова поддержки и подкрепления, но получил отказ. Вполне вероятно, что неудача лемносской операции, разговоры с Элфинстоном о просчетах Орлова и решение последнего подчинить Элфинстона адмиралу Спиридову повлияли на решение английских волонтеров вернуться на родину. Во всяком случае, если в июне 1770 г. Эффингем еще предполагал, что после зимовки в Порт-Маоне он продолжит участие в экспедиции, то в декабре 1770 г. он и его спутники уже готовились к возвращению в Англию. В газетах писали, что в апреле Эффингема видели вместе с графом Ф. Г. Орловым в Пизе, а в июне он появился в Лондоне125.
Оставила ли война за освобождение греков след в судьбе «эксцентричного» графа Эффингема, судить трудно. Через четыре года после своего возвращения из Архипелага Томас Говард лорд Эффингем прославился своей непримиримой позицией в отношении войны с восставшими американскими колониями: в 1775 г. из протеста против «братоубийства» он не пожелал отправиться воевать в Америке, но стал активно участвовать в парламентских баталиях126. Именно эта его позиция в отношении Войны за независимость США сделала имя Эффингема важным для американской истории. В 1789 г. Уильям Питт назначил Эффингема губернатором и вице-адмиралом Ямайки; там, на Ямайке, в 1791 г. лорд Эффингем и скончался.
