Впрочем, кто бы сомневался, ведь он изначально не вызывал доверия. Если бы не ослепляющая разум влюблённость, этого бы не произошло. Юми выстроила бы стену повыше да попрочнее, не позволив ему разрушить её, перейти границу.

Всё бы сложилось иначе, послушай она Мико. Или… это и правда судьба? Безжалостная, зловещая, проклятая.

Так или иначе, а осознание посетило слишком поздно — как же мерзко и больно, хоть руки на себя накладывай.

— Знал, что ты моя сестра. Помог Мико спасти тебя, потому что понимал, что впоследствии ты останешься у неё. А потом силой заставил тебя, упрямицу, поверить мне, и ты влюбилась. А я всего лишь хотел избавиться от Мико и забрать у неё все семейные документы, которые ей не принадлежат. И в этом помогла бы мне ты.

Послышался звонкий шлепок — Юми сквозь скопившиеся в глазах слёзы не сдержала порыв отвесить ему заслуженную пощёчину.

— Ты использовал меня! Причинил боль, притворяясь столько! Да ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь?

— Пока не решил. Да и зачем шиноби чувства? Когда можно просто взять то, что хочешь.

— Д-да ты псих! Тебе лечиться надо, ясно?

— Бесишься, что разбил тебе сердце? — Лицо Юми исказилось от грубости и твёрдости его голоса. — Что я трахал тебя по твоей прихоти? Так вот запомни: не я, так кто-нибудь другой!

— О-о, разбил — это мягко сказано. Трахал — вот как ты это называешь после всего! И правильно, ведь ты жалкая тварь, которая использовала свою сестру… Чего тут ещё ожидать?

— А ты просто наивное, глупое дитя. Знал бы, что окажешься бесполезной, убил бы лучше, чем тратить время на то, чтоб тебя уберечь.

Девушка окончательно вышла из себя и, ударив в его грудь кулаком, громко воскликнула:

— Не строй из себя благородного, потому что ты не такой! Мико была права! И как я только могла верить тебе, верить, что ты любишь меня?! — Ятаро смиренно терпел, пока Юми отчаянно била его, как грушу, выплёскивая накопившуюся желчь. — Такое чудовище, как ты, вообще не способно на любовь! Я тебя ненавижу! Исчезни из моей жизни навсегда! Просто исчезни!

Терпению Ятаро пришёл конец, и он с силой сцепил пальцами её запястья:

— И это твоя благодарность за спасение? Ты же так боролась за свою никчёмную жизнь! И никому ты не нужна, кроме меня.

— Уйди прочь! — она яростно оттолкнула его от себя локтями, не желая даже рядом находиться. — Не нужна… не нужна мне такая жизнь… Ты её разрушил.

— Её разрушила внутриклановая рознь ещё задолго до нашего рождения, о которой даже Мико ничего не знает. И ты, как моя сестра, должна быть на моей стороне. Ведь Мико наш враг. Её семья предала нашу, и этого достаточно.

— Да какая разница? Плевать я хотела на прошлое, которое нас не касается!

— Ошибаешься, — нахмурился Ятаро, — прошлое касается всех. Но когда я с ней разделаюсь, сожалений ни у кого не останется, — его настойчивость нервировала лишь сильнее.

— Ты не тронешь Мико, — прорычала Юми, крепко сжимая пальцы в кулаки. — Да она тебя в клочья порвёт.

— А вот это уже вряд ли. Мало ты о ней знаешь.

В кроне высокого дерева было замечено движение:

— Ты, как оказалось, тоже, — прохрипел незнакомец и выпустил пять идеально заточенных отравленных клинков прямо в спину Ятаро.

Реакции парня оказалось недостаточно: он, развернувшись, наспех дёрнул Юми за руку и, отбросив её в сторону, не оставил попытки уклониться, но всё равно зацепило — пара клинков вонзилась в ноги. Ятаро, отшатнувшись, чудом устоял, выдернул клинки и выбросил их на землю. Противник налетел на него с кунаем, но парень быстро сообразил и, вытащив свой кунай из набедренной сумки, отразил его атаки. Незнакомец нанёс удар ногой в живот и, отскочив, скрылся в кроне дерева, в то время как Ятаро отлетел к стволу дерева и ударился спиной. Он усиленно попытался подняться, цепляясь за кору дерева. Когда яд начал действовать, боль сковала тело парня, и его мгновенно парализовало.

Юми, распахнувшая глаза, лежала на земле как маленький беззащитный зверёк: впервые ей довелось столкнуться с реальными противниками, оказавшись втянутой в самый настоящий бой. С повседневной тренировкой сравнивать даже глупо — это две совершенно несовместимые вещи. Девушка с трудом заставила себя подняться, смыкая трясущиеся колени. Она не знала, что ей делать, не понимала, чем поможет Ятаро в такой непростой ситуации. Несмотря на то, что ещё минуту назад Юми его проклинала, сейчас она воистину боялась за его жизнь, но признавала свою беспомощность и никчёмность.

Безудержная, ледяная волна страха и тревоги окатила её с головой. Мелкая дрожь промчалась по коже, и кончики пальцев похолодели, пока сердце как отбойный молоток колотило внутри, который приостановить сейчас было невозможно. Подойти ближе к раненому брату напуганная девушка так и не решилась. И сказать что-либо не могла: все оставшиеся слова встали поперёк горла сдавливающим комком.

С момента последней атаки миновала минута, и оппонент, увеличив число клинков до семи, направил их в оцепеневшее, дрожащее тело Ятаро. Пейзаж мрачного леса в его синих глазах смазался, и всё вокруг куда-то поплыло. Кислорода не доставало. Тяжело дыша, он зловеще шикнул, но сдвинуться с места, как бы ни пытался, не мог — кажется, это конец. Ятаро зажмурил глаза, предчувствуя скорую смерть, но, услышав короткий, отчётливый вздох, приоткрыл тяжелеющие веки. Перед его исказившимся от боли лицом стояла она, приняв последний, решающий удар на себя.

«Нет», — пронеслось в его голове.

Из груди девушки сочилась кровь, смешанная с ядом, а в области глубоких ран вспыхнула жгучая боль, словно был задет каждый, даже самый мельчайший нерв. Глухо кашлянув, она почувствовала во рту тошнотворный металлический привкус и усиленно подавила рвотный рефлекс. К такому сражению она явно была не готова, тело не выдерживало болевого шока, да и кровь она никогда не теряла, но ей было наплевать. Она болезненно улыбалась, думая лишь о том, что поступила правильно. Ятаро пропустил несколько бранных фраз в голове и, поймав почти онемевшей рукой падающую на него Юми, рухнул на землю вместе с ней.

Преступник скрылся, явно не ожидая, что девчонка прикроет собой жалкого шиноби, вышедшего из игры, который был им больше не нужен. Но, так или иначе, несмотря на незначительные раны, яд распространится по каждой клетке тела Ятаро за считанные минуты, а оттого ему точно не выжить.

Как и его глупой младшей сестре…

— З-зачем ты… — Ятаро был поражён настолько, что жаждал завалить её нравоучениями и даже ударить за её опрометчивость и безрассудство, но, будучи при смерти, был не в состоянии. Как она могла? Как только осмелилась? Ведь она же кричала, что ненавидит, готова была собственными руками прикончить его, даже сейчас могла закрыть глаза и позволить неизвестному шиноби убить его за секунду. Но вместо этого прикрыла собой.

На лице Юми, неподвижно лежащей рядом с братом, по-прежнему мелькала улыбка — ему не понять.

— Я в-всё рав-но л-люблю те-бя, иди-от… — прошептали её губы, едва шевелясь. Досталось ей куда больше, да и мощные удары пришлись прямо на жизненно важные органы, когда как у Ятаро были ранены только ноги. Однако яд… — И я не смо-гу так… ж-жить с этим. И без… тебя, — она остро ощущала, как остатки сил мгновенно покидают её.

— Дура. Я ведь всё равно… умру.

— Тогда… умрём вмес…те, — только и успела вымолвить девушка, прежде чем её дыхание не прервалось и глаза не закрылись.

***

Мико обнаружила их тела после полуночи, примчавшись на место их стычки с врагом, задыхаясь от настигшего её чувства опасности. Накануне она, завершив переговоры с Сандайме, не нашла Юми в доме и на полигоне, поэтому побежала искать её по деревне, но слишком поздно поняла, что её ученица отправилась на встречу с ним. В одиночку.

И теперь предсказательница, повергнутая в неописуемый ужас, лишь безмолвно с распахнутыми глазами смотрела на её безжизненное, окровавленное тело. Стояла в оцепенении, неподвижно, словно приросла к одной точке, осознавая никчёмность и полнейшее бессилие. Она в первую очередь проклинала себя за потерю бдительности, что не уберегла девочку и позволила ей столько страдать. Проклинала и Ятаро за его подлую и мерзкую натуру, за бессовестный обман и манипуляции. И, в конце концов, проклинала Кэтсу и его союзников, нарушивших договор: Мико точно знала, что это они приложили руку к убийству её соклановцев и каких-никаких родственников. А это означало, что отныне они точно ничего не получат, и Мико ни за что, ни при каких обстоятельствах не прогнётся под ситуацию. Пусть хоть её лично убивают. Пусть хоть она десяток раз мучительно умрёт…