Вскоре ноги его привели в зал-купальню, где дюжина юных девушек натирала губками и щётками грязную поверхность огромной ванны, залитой мыльным раствором. С его появлением в купальне воцарилась тишина, хоть девушки и старались всегда общаться шёпотом между собой. Они синхронно опустили глаза, избегая излишнего внимания со стороны хозяина. Под шорканье щёток он прищуром выискивал нужную ему красавицу и, наконец, нашёл.

Его бросило в жар от одного только образа юной, невинной особы, новенькой в его гареме.

Заметив, как хозяин подмигнул ей, она, как маленький зверёк во время опасности, плотнее прижалась к стенке ванны, скрыла лицо рукой и зажмурилась.

— Да не трону я тебя! — его грубый бас порядком спугнул остальных, отчего те даже дёрнулись. — По крайней мере, сейчас, — он вальяжно прошёл вглубь помещения, не отрывая хищного взора от своей маленькой жертвы. — Я подумал, что тебе следует прийти сегодня ко мне в покои вместо Кин.

— Ей же всего четырнадцать! — во всё горло воскликнула Кин, сжав от ярости в кулаке намыленную губку. Пена стекла на её обнажённое бедро и скользнула вдоль по бархатистой коже. У хозяина загорелись глаза как две электрические лампы. Тестостерон в его крови мгновенно подскочил до максимальной отметки. Он был диким, одержимым зверем, потерявшим разум, не иначе.

В отличие от Киры, Кин было почти девятнадцать, и всё, к чему её принуждали на протяжении года, для неё не казалось таким позорным и грязным. А Кира — ребёнок, которого нужно беречь от ранних связей. Вот только никто из девушек, находящихся здесь в заточении вместе с ней, не мог ей помочь. Они и себе-то помочь были не в состоянии.

Мужчина оскалил желтоватые зубы, похотливо улыбнувшись.

— Чем раньше она познает этот мир, тем лучше для неё же. Относитесь к моим приказам серьёзнее! Иначе никакого поощрения!

Какое тут поощрение? Девушки день и ночь вынуждены работать на фактически незнакомого им человека, доставляя ему физическое удовольствие, и приносить прибыль в его широкие карманы, обслуживая гостей в купальне.

Мерзость, да и только.

Он неспешно направился к выходу, томясь в предвкушении сегодняшнего вечера, смакуя каждую даже малейшую фантазию в своей голове, и, сделав всего несколько шагов, остановился и обернулся.

Твёрдая как сталь щётка ударила мужчину по ноге и отскочила на пол. Он, собрав самообладание по кускам, сделал вид, что не заметил этого жеста со стороны маленькой неопытной девчонки, поскольку это было вполне ожидаемо. В конце концов, в него не раз швырялись предметами быта. Кира ни на кого никогда не смотрела с такой ненавистью, гнев переполнял её и вырывался с невероятной силой извне, отчего ей вдруг стало страшно: а вдруг она сделает ещё что-нибудь, и он убьёт её после этого? Или изнасилует до смерти, что и дух его не поколеблется, и совесть не зазвонит в колокола, призывая его одуматься?

Ей хотелось горько плакать, отчаянно биться в истерике, рвать волосы на себе и босиком бежать без оглядки отсюда. Сердце гулко билось в груди, сообщая о том, что пора остановиться, что нельзя совершать необдуманные поступки в компании этой личности, подчиняясь гневу. Пальцы крепко сжимались в кулаки, взгляд полыхал безудержным огнём, а в голове голос кричал:

«Ками-сама, забери меня отсюда! Спаси меня! Кто-нибудь… Пожалуйста…»

Она всё же не упала духом, не растерялась. Она, тяжело дыша, продолжала смотреть из-подо лба на его гадкую персону.

Он наблюдал за ней ещё полминуты, наклоняя голову то на левый, то на правый бок, ждал, когда демоны внутри неё перестанут устраивать пляски, и, наконец, безмятежно спросил:

— Тебя как зовут-то, пупсик?

— Кира, — сквозь зубы прошипела девушка.

— Хм, какое заморское имя! — мужчина беззаботно погладил бородку, и, задумавшись, удалился из купальни всё с той же похотливой улыбкой на губах. По его мнению, сейчас ничто не могло испортить ему настроение.

— И не надейся, что ты узнаешь моё настоящее имя, старый мерзкий извращенец, — пробурчала она себе под нос.

Поднявшись с пола, она подбежала к тому месту, где упала щётка, и, подняв её, что было сил, запустила вслед хозяину, проклиная его. На ходу щётку поймал молодой парень восемнадцати лет, который совершенно незаметно для присутствующих появился в дверях купальни. Он опустил взор на собственные руки, затем перевёл его на изумлённую девушку с потрёпанными рыжими волосами, в то же время кипящую от злости, и, едва сдержав улыбку, позвал её за собой.

— А что, помощники Руи тоже могут выбирать себе жертву?

— Вот уж не знаю. Бедняга… Надеюсь, он не тронет её. — Шептались девушки, продолжая натирать ванну щётками до блеска.

Две фигуры скрылись с поля зрения в ту же минуту.

Они безмолвно поднялись на второй этаж и приблизились к одной из комнат. Кира осмотрела снизу доверху расписную деревянную дверь и в страхе отпрянула от неё. Парень, не оборачиваясь, поймал её за запястье.

— Не спеши. Мы всего лишь поговорим. Не бойся.

Его безмятежный голос воздействовал на Киру чересчур успокаивающе — она могла бы вновь испугаться, но попросту не вышло. Внешне незнакомец был привлекателен, черты лица были мягкими, а синие глаза — завораживающими. Сложно было предположить, что он являлся одним из этой шайки, способным на не самые хорошие поступки.

Вот только нельзя судить книгу по обложке, иначе это может вылиться во что-нибудь неблагоприятное.

Кира нервно сглотнула и одобрительно кивнула, стараясь окончательно расслабиться. Парень запер дверь изнутри, пригласив её присесть на одиноко стоящий у стены стул. Она послушно села.

— Скоро очередь дойдёт и до тебя, — он разорвал тишину, повисшую в комнате, не позволив гостье осмотреться и оценить безопасность ситуации.

— Что ты хочешь? Знай, я не буду тебя обхаживать! Я лучше умру! — Кира соскочила со стула и ткнула пальцем в незнакомца.

— Успокойся, — он сократил расстояние между ними и усадил бунтарку обратно, нажав ладонями на её хрупкие плечи. — Я не за этим звал тебя.

— Тогда что тебе надо?

— Хочу помочь.

— Как?

— Пока не знаю. Но господину тебя не отдам, — уверенно заявил он, надеясь на понимание с её стороны.

— Что-о?

— Я не одобряю его деятельность, — шумно выдохнул он полной грудью.

— Тогда зачем служишь ему? — нахмурилась она, недоумевая. В отличие от неё этот парень был свободен, наверняка у него было право выбора. Тогда зачем? Почему? Что его держит?

Ей воистину было любопытно узнать, но вместо душераздирающих рассказов она услышала лишь:

— Тебя не касается.

Такой ответ ей пришёлся не по нраву.

— Наверняка и сам любишь девушек полапать! И не только…

В отличие от Киры он говорил размеренно и спокойно, не повышая тона. Она же была не в себе. Боль, отчаяние, ненависть и желание оказаться далеко отсюда сводили её с ума. Она была одержима мыслью о побеге, а тут он — не понятно, что хочет и для чего привёл сюда. На её разгорячённом лбу выступили испарины. Руки судорожно тряслись. Это было похоже на затянувшийся кошмар, от которого бы проснуться, ощутить долгожданную свободу; но он не спешил покидать её — кошмар наяву.

— Ты должна успокоиться, я не враг тебе. Я обязательно придумаю, как вернуть тебя домой.

— У меня нет дома! Нет! Но убежать я хочу.

— Будь умницей, и всё получится.

— Он приказал мне явиться к нему в покои сегодня. Поздно уже…

— Успокойся, — он заглянул в карие глаза с пониманием и толикой сожаления, демонстрируя открытость и дружелюбие, но как ему верить? Кира даже приоткрыла рот от удивления и взирала на него в ответ, словно завороженная. — Меня зовут Ятаро, — он, склонившись, выдохнул эту фразу ей в ухо, после чего по спине Киры пробежал навязчивый холодок.

Он заметил, как она расслабилась от его лёгкого прикосновения, заботливо убрал вылезшие из резинки рыжие пряди за её ухо, случайно коснувшись щеки, и прошептал:

— Я решил, как помочь тебе. Идём со мной к господину Руи, — он протянул ей руку, а она, в свою очередь, опустила усталый взгляд в пол — растерялась. Ответить было нечего, да и предложение идти прямо к врагу по собственной воле не казалось ей заманчивым. Но разве был другой способ решить эту проблему? Она не понимала, почему после короткого разговора с этим парнем уже верит ему, словно всю жизнь его знает. В следующее мгновение её рука легла в его тёплую ладонь. Она постаралась подавить остатки волнения.