Так началось всё возле одних из лифтовых шахт ещё сразу же после стеснительного граффити с шахтёром. Анька почувствовала холодок, который я подтвердить не успел, а через мгновение рядом шлёпнулось полупрозрачное тело паренька лет тринадцати. Да к тому же не просто как пишут в книгах «изломанной куклой», а от удара его располовинило по пояснице, ибо он умудрился приземлиться на непонятно зачем вмурованную в стену горизонтальную балку. Причём, умер он далеко не сразу и ещё какое-то время хлопал глазами и раскрывал рот.

Видели мы и бомжей убивавших одного из своих, дымные фигуры явно сектантов, а круглом помещении, заходить в которое мы не стали и много ещё чего нелицеприятного. А всё потому, что стоило нам свернуть с какого-то определённого маршрута, проложенного невесть кем и сделав круг по каким-то комнатам, мы словно бы зачарованные возвращались на проложенный неведомо кем маршрут.

Закончилось всё это, так же неожиданно, но не так уж, чтобы и далеко после встречи с поездом метро. Мы как раз свернули в один из коридоров, и почти сразу же остановились, потому как метрах в десяти от нас возле входа в очередную типовую заготовку под то ли процедурную, то ли ещё какое медицинское подвальное помещение, стояла маленькая девочка лет шести-семи, не больше.

Не дымная или полупрозрачная фигура. Не неподвижная иллюзия как та, на которую я купился в подвале и вовсе не обманка, исчезавшая под лучами магического света. Я бы сказал — обыкновенная, вполне себе живая и даже дышащая… если бы конечно она отбрасывала бы тень. Ну и тот факт, что вместо глаз у ребёнка были явно прижжённые дыры, а когда она улыбнулась, в провале рта отсутствовали какие либо намёки на зубы, так же заставлял внутренне содрогнуться.

Девочка некоторое время смотрела на нас, а затем вытянула руку и пальчиком показала вглубь помещения, рядом с которым стояла. А через мгновение, моргнув — исчезла, и тут же послышался уже знакомые шлепки босых ножек, а прямо от того места где она стояла, в указанную сторону протянулась дорожка кровавых следов.

Вздохнув, я потёр переносицу, а затем потащил слегка упирающуюся, но при этом клещами вцепившуюся мне в локоть Аньку за собой. В общем-то, только дурак не понял бы, что что-то тут не так. Вереница кровавых отпечатков, вела прямиком в довольно таки не аккуратную старую кирпичную кладку, которой был особых ухищрений заделан дверной проём. Собственно, чтобы разбить её, не пришлось даже прикладывать особых усилий — несколько ударов кулаком, и мы легко смогли войти внутрь небольшой комнатки, из которой Аня тут же выбежала едва сдерживая рвотные позывы, не выдержав пахнувшего в лицо смрада и вида очередного, на сей раз детского мумифицированного трупика.

Я же, пусть и поморщившись, остался, глядя на установленный посреди помещения… ну пусть будет «алтарь».

Этакий большой бетонный блок, явно бывший когда-то куском какой-то из несущих колонн, в котором кто-то выдолбил углубление. Что-то вроде неровной чащи, в центр которой был воткнута метровая деревянная жердь, на которой собственно было насажено тельце, растянутое на деревянной, похожей на звезду раме.

«…Граф Дракула любил пировать, наблюдая за муками посаженных на кол жертв…» — всплыла в памяти строчка из какой-то прочитанной давно книги, в то время как я наблюдал за тем, как на дальней стене появляются написанные кровью слова.

«Московская область. Гаврилково 1б»

Честно говоря, происходящее мне очень не нравилось. И стало нравится, ещё меньше, когда алтарь с его страшной жертвой, вдруг сам по себе ожил благодаря странной силе моей сестры, которая так и не вернулась в комнату. Наблюдать за мгновениями мучениями путь призрачного, но ребёнка — было отвратительно. Понимать, что всё это было проделано ради какого-то дуратского ритуала — ещё хуже, а видеть в наполнившейся серебристой кровью чаше алтаря уже относительно знакомый призрачный серповидный нож…

«Ну что, Кузя, хотел окурок элитной клубной кубинской сигары или выброшенный коробок с записанными на обратной стороне инициалами убийцы? — мысленно хмыкнул я. — Получите, распишитесь. Реальность пытается делать вид, что откликнулась на твои чаяния… И вот скажи пожалуйста, почему тебе это не нравится?»

Минут через пять, мы с Аней наконец то покинули территорию больницы, так и не встретив больше на своём пути какой бы то ни было чертовщины. Собственно в первую очередь потому, что поднявшись, наконец, на первый этаж, я просто на просто не стал искать якобы человеческий выход. Подхватив сестру на руки, и просто выпрыгнул из ближайшего окна, а уж добраться до периметра и перемахнуть через забор, когда отпала необходимость рассчитывать на кого бы то ни было кроме себя, было так и вовсе делом техники.

Спустя ещё минут двадцать после того как молодой выскочка-герцог спешно покинул больницу, а затем и территорию принадлежавшую баронам Крюковым-Харитоновым, тени в углу одной из комнат зашевелились. Через мгновение из них словно бы соткался невысокий полненький мужчина лет пятидесяти пяти в защитном комбезе и каске с маской-респиратором. Которые, если особо не присматриваться и убрать цвета, делали его образ очень похожим на какого то ли шахтёра из глубокого забоя, то ли анархиста-революционера сбежавшего с массовых площадных акций протеста за всё хорошее против всего плохого иногда до сих пор гремевших в банановых королевствах даже не третьего, а четвёртого мира. В общем-то, всё зависело от того, что именно дать ему в руки: отбойный молоток или коктейль «Молотова».

Впрочем, ни того ни другого у этого неприметного на первый взгляд человечка с собой не было. Зато имелся табельный пистолет в кобуре на боку, с прикрученным к нему насквозь нелегальным профессиональным глушителем, а так же очень необычной формы ПМК с «Г»-образной боковой рукоятью и толстым шлейфом подключённым прямиком к довольно изящным и дорогим очкам дополнительной реальности.

Сняв каску, он с тяжёлым вздохом вытер новеньким одноразовым платком лоб до сих пор покрытый бисеринками пота, он хотел было выбросить его себе под ноги, но вспомнив, о чём-то смял и засунул в карман. Не то, чтобы Геннадию Анатольевичу было особо жарко в его высококлассной, пусть и не выглядящей презентабельно артефактной униформе. Просто сама необходимость не просто находиться рядом с таким вот монстром, а ещё и активно дурить ему голову, да ещё и в столь опасном месте, подкосит кого угодно. А сердце у Геннадия Анатольевича, каким бы высококлассным специалистом он не являлся, было уже далеко не так здорово, как в дне его юности.

Раскусив ампулу со специальным лекарством и крякнув, когда обжигающе горькая смесь попала под язык, мужчина не торопливо поднялся на второй этаж больницы и, выйдя на один из балконов, глубоко втянул лёгкими прохладный ночной воздух. Оставалось только отзвониться и отчитаться о завершении операции, а затем можно было собирать ретрансляторную и записывающую аппаратуру и сдав её на хранение, отправляться домой. Ну, или что лучше всего, заночевать прямо на базе, а уж утром, на свежую голову всё почистить и закинуть Палычу, чтобы претензий никаких потом не было.

Классическая мелодия в динамике прервалась, и сильный уверенный голос влиятельного и повсеместно узнаваемого аристократа, сказал: «Слушаю». Всегда приятно, когда руководство ценит и уважает сотрудников. Понятное дело, что в обычные дни, к такому человеку как его этот, маленькая сошка вроде Геннадия Андреевича ни как не дозвонится, но вот сегодня, первую скрипку играл именно он, а потому уважаемые люди явно ждали его звонка.

Занервничав, мужчина быстро облизал губы.

— Ваша Светлость! Это Плюбетский вас беспокоит. Специалист Менто-инженер! — как можно более важным голосом произнёс он.

— А, да… Плюбетский… А! Геннадий Антонович, если не ошибаюсь…

— Анатольевич Ваша Светлость! — поправил его специалист, пребывая в лёгком шоке от того, что такой человек помнит хотя бы его имя.

— Да, да… Я вас слушаю.