При въезде в Дубовую балку остановились, прислушались: никакого шума, ни выстрелов. Значит, гитлеровцы еще не обнаружили движения нашей колонны. Этому помогала темная ночь и дождь, загнавший фашистов в укрытия. Сырая погода позволяла ясно слышать с обеих сторон балки немецкую речь. Значит, где-то недалеко находились фашисты, а в это время, у них под «носом» выходила из окружения наша группа войск.

Правда, с выходом из окружения мы снова попадали в самую гущу гитлеровских войск, наступающих непосредственно на Сталинград. Но, прорываясь из этого кольца, мы надеялись на лучшее.

Выходящие части прошли уже большую половину пути по Дубовой балке. Вдали чуть забрезжил рассвет, и тут передовой отряд колонны наткнулся на немцев. Сразу предрассветную тишину прорезало множество автоматных очередей, заработали пулеметы. Справа, сзади нас, появились танки, открывшие по нам огонь трассирующими снарядами. Вот только когда проснулись фашисты!

Поздно, проспали нас.

— Скоро мы выскочим из кольца, — ободряюще сказал я своим товарищам.

В этот момент 196-я стрелковая дивизия полковника Васильева немедленно ринулась к нам на помощь, чтобы совместными действиями разорвать боевые порядки вражеских частей. Кругом мгновенно все загрохотало. Беспрерывно взвивались в небо белые и красные немецкие ракеты, слышны были крики. Фашисты дрались ожесточенно, не давая нашим частям объединиться. Но наши воины сражались еще упорней и храбрей, продвигаясь друг к другу, и наконец фронт фашистов был прорван, и наши части стремительно стали выходить в образовавшуюся брешь в район полустанка Алексеевки. На месте прорыва я встретил разгоряченного полковника Васильева, с которым мы по-братски обнялись и успели немного поговорить.

Неожиданно в воздухе появились немецкие «юнкерсы». Их было штук двести, тяжело нагруженных смертельным грузом. Но для нас они теперь уже не представляли большой опасности. Все части, вышедшие с Дубовой балки, быстро рассредоточились по полю, оврагам и кустам.

Бывший первый секретарь Сталинградского обкома и горкома партии и член Военного совета 62-й армии А. С. Чуянов в своей книге «Сталинградский дневник» так описал этот выход из кольца:

«Гитлеровцы предъявили ультиматум о сдаче в плен окруженным частям, он был отвергнут… Завязались ожесточенные бои. Благодаря героической помощи частей полковника Васильева вся группа наших войск выведена из окружения. Нелегко пришлось 20-й мотострелковой бригаде, обороняющей высоты в районе Алексеевки. Немцы замкнули кольцо окружения. Но после многочасового боя бригаде удалось прорваться на Дар-гору и занять оборону севернее пионерских лагерей. Это уже в непосредственной близости от железнодорожной станции Сталинград-2, элеватора и всего в нескольких километрах от речного порта».

Вот о том, как 20-я мотострелковая бригада вышла в район Алексеевки из окружения и попала в новое, мне и хочется рассказать дальше.

К этому моменту на фронте 62-й армии сложилась тяжелая обстановка. Противник мощными силами продолжал наносить сильные удары по поредевшим соединениям и частям армии, которые, отбивая атаку за атакой вражеских соединений, вынуждены были отходить на новый рубеж обороны.

После выхода из Дубовой балки бригада сразу же заняла оборону на высотах северо-восточнее станции Алексеевки. Артиллерийский дивизион капитана В. Узянова и минометный батальон старшего лейтенанта В. Ерхова выбрали огневые позиции в лощинах и кустах Яблоневой балки.

К восьми утра крупные силы немецкой пехоты с одной стороны, а танки с другой, тесня храбро дравшиеся советские части, подковой охватили высоту, где стали в оборону мотострелковые подразделения и огневые позиции артиллеристов и минометчиков 20-й мотострелковой бригады, и гитлеровцы сразу перешли в атаку, заливая нас свинцом. Все люди и огневые средства снова оказались в страшных тисках врага. Каждый мотострелок дрался за десятерых, отбиваясь от наседающих захватчиков. Артиллеристы Узянова прямой наводкой, в упор уничтожали немецкие танки, поворачивая орудия то в одну, то в другую сторону, а минометчики Ерхова вгоняли в землю пехоту.

20-я мотострелковая бригада отбивала одну за другой атаки. Немцы кричали нам: «Рус, сдавайся!» И ведя яростный огонь, пытались уничтожить нас всех, но бойцы бригады стеной стояли в круговой обороне. Они настолько метко вели губительный огонь, что гитлеровцы много раз откатывались назад, неся большие потери. Наконец, фашисты отошли и прекратили атаки, а через два часа бросились снова в решительную схватку. Тогда наши мотострелки, по примеру коммунистов, поднялись во весь рост и во главе с майором Рогачом с криком «Ура!» ринулись на фашистов, забрасывая их гранатами, уничтожая автоматным огнем, прорвались в лес, в район пионерских лагерей.

За ними под огнем врага артиллеристы во главе с отважным лейтенантом Сахаровым успели откатить два орудия артдивизиона, прицепленные к машинам. Сзади остались командир артдивизиона Узянов с комиссаром Осиповым, секретарь парторганизации старший политрук Кульчицкий, старший лейтенант Пономаренко, политрук Вербенко, военфельдшер И. М. Лозянко — всего 25 человек. Не успели проскочить и минометчики старшего лейтенанта В. Ерхова. У них немцы подожгли со снарядами две машины, к которым цеплялись минометы. Хотя минометчики потом потушили пламя на машинах, но уже было поздно. И все они оказались изолированными от основных сил бригады. Но под руководством Узянова, Ерхова и комиссаров артдивизиона А. Н. Осипова, минбата Сорокина сражались отважно. Клич драться одному за всех, а всем за одного, брошенный еще в Калаче, крепко сплотил всех в одну боевую семью.

Сейчас, когда все это вспоминаешь, отчетливо встают слова В. И. Ленина: «Во всякой войне победа в конечном счете обуславливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь»[1].

Оказавшись в изоляции, бойцы и командиры дрались с наседающим противником еще около часа, потеряв несколько человек в неравной схватке, пока не наступили сумерки. После этого немцы прекратили атаки и отошли. Через несколько минут вся эта группа во главе с Узяновым видела своими глазами, как фашисты недалеко от них в поле расстреливали раненых красноармейцев.

Под впечатлением увиденного капитан Узянов немедленно собрал в кустах всех сержантов и командиров, как он мне рассказал потом, и отдал приказание:

— Здесь, товарищи, будем стоять насмерть; пока не пробьемся к бригаде, нужно во что бы то ни стало спасти всю материальную часть и выйти из кольца.

Не успел он закончить свою речь, как все собравшиеся увидели движущийся прямо на них гитлеровский обоз, повозок 30. Пришлось ему скомандовать «к орудиям» и открыть огонь по вражескому обозу. От этого обоза через несколько минут после беглого артогня узяновцев остались рожки да ножки. На орудийные выстрелы, откуда ни возьмись, прибежали шесть матросов из 66-й морской стрелковой бригады, укрывавшихся в кустах. А ночью капитан Узянов приказал командиру 2-й артбатареи лейтенанту Яковлеву вывезти оба орудия к пионерским лагерям. Яковлев, прицепив орудия к машинам, смело двинулся вперед, ориентируясь по компасу. В темноте они натолкнулись на какую-то группу фашистов, открыли огонь из автоматов и проскочили через немецкие позиции на Дар-гору, а затем вышли в район 20-й мотострелковой бригады.

Пешая группа не успела за машинами Яковлева и натолкнулась ночью на немецкий обоз, вышедший из рощи. Они тут же открыли ружейно-автоматный огонь и уложили много фашистов, но те успели дать сигнал своим частям: серию белых ракет в сторону узяновской группы, после чего немцы открыли сильный огонь из пулеметов в этом направлении и бросили много автоматчиков. Озверевшие, они носились по полю, пытаясь найти нашу группу, сидевшую в бурьяне, но все обошлось благополучно. Группа перед рассветом 3 сентября, к которой в пути перед выходом ее к пионерским лагерям присоединились прятавшиеся в кустах от немцев наши две девушки Зоя Жигалкина и машинистка Александра Пахомова, пробилась к своим.