– И что? Сей факт не отрицает его жестокости. Может ты прав и он не причастен к их гибели.. Но к гибели сотен, тысяч других людей причастен! Его методы правления зверские. Нам необходимо его свергнуть.

– Да я не об этом, а о том, что Каси врал нам! Он все время навязывал и навязывал…

– Это не так, ты драматизируешь. Дедушка сам не знал, как это произошло, я уверен. Или ему сказали ложную версию. Об этом бы подумал? – Брай сам переходит на повышенные тона. Их усиленные феромоны – такие похожие друг на друга – перемешиваются.

– Ты больше не веришь мне, знаю. Но я понял, они управляют нами, мы марионетки, а они дергают за ниточки. Они не думают о нашем счастье, безопасности, Каси не семья нам, – голос дрожит, Ао снова удерживает себя, держит, что бы не кричать.

– Боги, да кто тебя так!.. Кто тебе сказал эту чушь?! – рука брата до боли сжимает предплечье, но Ао вырывается, с хлестким звуком ударив по его кисти. – Больше ты никуда не поедешь… Сиди тут! Твое дело ждать брака с Антарей и молиться, чтобы он не отказался от тебя! Грязной шлю…

Кап, кап. Кап. Чаша переполнена. Край.

– Давай же, давай, скажи мне тоже, как они!.. – он вскрикивает, заглушая последние слова Браяра. – Скажи, что я не имею права, что мой удел ползать на коленях, молчать и слушать. Молчать и исполнять! Скажи же, я знаю, что ты так думаешь, что они заставили тебя так думать!.. – Ао кричит, не помня себя от заслонившей глаза пелены и бешеного стука. – Безмозглый червь!

Шаг вперед, Брай тоже кричит, но Ао не слышит его слов, не слушает. Отрывками лишь: гримаса, лицо красное, руками по сторонам. Это не его Брай. Все потеряно.

– Знаешь, почему я против переворота? – почти задыхаясь, продолжает Ао. – Дело не в моих чувствах к Теду, нет. А в том, что я верю… Фахо изменят мир, порядки… о, эти зверские порядки, сотни лет! Не будет рабов, бесправных омег… они сделают это. Освободят! И Леолей будет хорошим правителем, а Иен поможет ему, сильный, я верю, что Фахо разрушат несправедливость, и я помогу им в этом!.. Уйди, Браяр. Просто уйди. Я больше не Таарей. Я отрекаюсь от клана.

========== Глава 25. ==========

За окном светает. Нет смысла ложится спать. Ночь темнее всего перед рассветом – вот и в его жизни наступил подобный этап. А взойдет ли солнце, не понятно.

Ао разыскивает слугу и приказывает собрать все его вещи. Он сам отбирает их, скидывая в кучу на кровать. Ему сложно принять мысль, что придется покинуть дом, Ао прощается с комнатой беглым взглядом, впитывает, запоминает. Прощается с домом. Есть еще кое-кто, кого стоит навестить. Ведь он не знает, когда следующий раз попадет в Вондер.

Это его родители. Ао не был в Мертвом Лесу с триаду точно. Стоит попросить у них прощения и… благословения. Возможно, хоть они примут его выбор.

В пути его клонит в сон. Вместо вчерашнего пожарища, в груди обитает тревога: угольки потрескивают, заставляя дрожать от любого шороха. Всю ночь он всматривался в темноту комнаты и боялся пошевелиться. Обычные предметы казались ему страшными чудищами, которые вот-вот нападут – стоит ему глаза закрыть. Сердце стучало учащенно, то в холод, то в жар, Ао несколько раз порывался встать и найти Юту. Но темнота сковала тело, заставляя ждать рассвета – лишь тогда страх отступил.

Он думал, что подобных ночей не случится более. Что вырос, повзрослел и поборол нелепый страх. Но едва сгустилась тьма, он снова сжался в комок и закутался в одеяло, только на этот раз Браяр рядом не был, что бы успокоить.

Брай…

Остатки угольков в груди шевелятся, все еще жгут – невыносимо. Он не подозревал, что терять людей так больно.

За окном мелькают дома, серые, влажные от утренней росы, с оранжевыми от восходящего солнца крышами. И цвет сей ярок настолько, что глаза слезятся. Он позволяет себе вольность. Пусть.

Ао хочет запомнить Вондер таким – на грани пробуждения. Скоро станет шумно: откроются торговые лавки, жители города замельтешат туда-сюда, каждый в своих заботах.

А в граничащих с городом деревнях давно не спят. То тут, то там, Ао замечает людей с животными – на пастбище ведут. Жизнь простого люда куда больше интересовала его, нежели светская. Да, работали они тяжко. Зато праздники устраивали – в разы веселее их скучных званых ужинов-балов в Вондере, где положено сидеть и молчать. А он волен был бы танцевать со всеми, петь… Но благородному не положено.

За думами Ао не замечает, когда оказался в ущелье – транспорт свернул по узкой дороге. Горы, горы, равнины, леса. Болота, поля, бескрайнее небо: его родина. Место, в которое не вернется.

Он потерял не одного брата, он Вондер потерял. Зато где-то там, в столице, у него есть его светило, прогоняющее тьму с души. Его мрачное личное солнце.

Водитель останавливает. Воздух на улице тяжкий от влаги и холодный. Тонкая изморозь растаяла, толком не взявшись. Ночью шел дождь.

А Лес не изменился. И Страж все тот же – свесил свои длинные ветви, земли ими касается.

– Здравствуй, Страж, – голос сипит после долгого молчания, Ао кашляет несколько раз. – Как ты? Вижу… Что говоришь? Да-да, мне внутрь.

Как строгий надзиратель, он качает ветвями, мол, рано совсем. Ао же добавляет «пожалуйста» и корнистые врата шевелятся, расползаются по сухим травам. Впереди зеленеет – триада Вьюг будто обходит стороной это место.

Дар тут ощущается особо четко. Тонкими жилками внутри, проявляется, заполняет тело. Теплом-теплом, от груди к кончикам пальцев. И Ао забывает о страхах. Дар не покинул его, он спал. И ждал, когда его, словно сущность живую, пробудят.

Ао сожалеет о своей беспечности и о том, что закинул попытки обуздать дар. А у него ведь получалось: тогда, когда Тед приходил к его родителям. Он контролировал, пусть недолго, но все же. Конечно, много времени с тех пор прошло, нынче не выйдет вот так сразу и под контроль взять. Но с этого дня Ао будет развивать свою жилку. Найдет наставника, может и нескольких. Тед поймет его. Поймет же? В любом случае, альфа ни разу не упрек его в том, что он дар разблокировал.

Лес напоминает о том давнем случае, дне, когда Ао доверил самый большой свой секрет, когда освободился от груза. Воспоминания отдают теплом под ребрами – где-то там, где обитает, по поверьям, душа.

А растения родителей на удивление спокойны. Он ожидал иного приветствия – им-то все известно. Ао ждал осуждения.

Они знают. Они видят его насквозь, – все мысли, чувства, не спрячешься.

– Простите меня, – говорит он им, но как будто пред собою извиняется. – Я покидаю Таарей, я отныне безродный. Свободный, слышите? Я так и скажу ему, Каси. Мне страшно… не знаю, что ждет меня дальше. Но хочу быть рядом с Тедом и пройти его путь вместе с ним. И не важно, насколько это тяжело. Я правда его люблю.

Он просит у них благословения в дальнейший путь и уходит. На душе тоскливо, и как только Ао покидает лес, будто тоненькая ниточка рвется внутри. Он не вернется сюда. Страж закрыл ему путь.

Знать не может, но чувствует, что не вернется.

Дорогой в особняк его решительный пыл не остывает. Он оставил свою прошлую жизнь там, у могилы родителей. Поздно сожалеть. Или рано…

Ао находит Каси в сводчатом зале с сотнями колонн. Одет ярко – ожидаемо. Режущий глаз зеленый, неприятно-ядовитый. Зеленый старит его еще больше.

Каси стоит у окон, один. На мозаику смотрит – голова задрана кверху. Не иначе, как молится. Ведь на мозаике изображено их божество – странно, что окна не разрушили во время религиозной реформы. Гора. Смешно. С тем же результатом можно молиться камешку под ногами.

Каси оборачивается. На лице его печальная улыбка. Фальшивая.

Ао не утруждает себя приветствиями. Он тут не приличия соблюдать, а разрывать связи, раз и навсегда.

– Я желаю покинуть клан, – прямо сказал Ао. – Раз вам так тяжело снести оскорбление, которое я доставил вам тем, что стал, – пауза, последнее он выделяет с особым ликованием: – любовником Теда.

И не давая Каси вклиниться, продолжает: