– Я против брака с Антарей и против восстания, отныне можете считать меня без рода.

Каси же смеется, всем своим видом показывая, что слова Ао для него – лепет неразумного ребенка. Смеется, а потом вдруг затихает и смотрит темными от злости глазами.

– Хорошая шутка, юный омега. Но впредь более не шутите так. Иначе будете наказаны…

– Я наказан достаточно, – перебивает Ао стальным тоном, и шепчет выученные слова. Магическая печать клана на ладони исчезает, меркнет, растворяется. Нет ее больше. Как и признака родства с Таарей.

Каси видит это, как и то, что Ао улыбается. Избавился. Как груз с плеч. А омегу же трясет, шепчет одними губами: «что?..», а Ао смешно. Его очередь хохотать, но он не делает этого. Победной улыбки достаточно.

Каси явно не ожидал подобной выходки его «совершенного оружия». И то, что оружие это пойдет против него же.

– Я считаю политику Фахо лучше предыдущего режима, – решил все же сказать Ао. Как давно мечтал. – Потому что за годы правления Фахо наша страна расцвела.

– При прошлом режиме, как вы выразились, рассвет страны наступил бы многим раньше, – старший омега говорит уверенно, но нотки иронии в его голосе выдают его состояние.

– Нет, я так не считаю. Я сравнил развитие экономики в прошлом и теперь. И при союзе кланов все было почти без изменений долгие годы. А Фахо за короткий период ввели много важных реформ. О, нам, омегам, позволили ходить с открытым лицом! И учиться наравне с альфами и бетами, и высказывать свое несогласие тоже. Мы не такие безвольные, как при прошедшем режиме. А дальше будет лучше, я уверен в этом.

Ао сам не понимает, зачем пытается переубедить Каси. Тот не изменит своего мнения – и так понятно. Однако, надежда теплится. Вдруг что-то да изменится, и тот оттает.

Но Каси гнет в свою сторону. Как соревнование – кто кого перетянет.

– Вы защищаете Фахо? Он ваш враг. Он наш враг! Он убил ваших родителей и моего мужа, чтобы этот жуткий тиран ни внушил вам, вы должны отомстить. Разве не это ваша цель с ранних лет? Я воспитывал вас, как любимого сына, и мне печально слышать от вас сии речи.

– Любимого сына?.. – Ао возмущается. – Что? Любимого, сына? Скажите мне тогда, будьте любезны, дорогой «папочка». Разве стал бы любящий родитель посылать ребенка в логово кровожадного врага? О нет же, постойте, и не так, не просто посылать, а заставить спать с врагом, соблазнить его, лечь под него. Вы подумали, насколько это оскорбительно? Омега, который ненавидит убийцу своих родителей, вынужден быть его подстилкой, потому что такую участь диктуют ему родственники. Любя! Какой вздор! Нет, это лишь доказывает, что я не внук вам, а средство достижения целей. Это ваша месть, а не моя, дедушка. Вы нас с братом за людей-то не считаете.

Каси метнулся резко. Ао почувствовал удар, после жгучую боль. В глазах потемнело – он пошатнулся, схватившись за щеку. Хлесткий звук эхом разнесся по зале.

Выжигающая обида захватила разум. В горле образовался ком, щека горит пламенем. На смену обиде пришла злость. Каси же кричит, Каси машет руками. Как бы ни так – лучшее орудие, полируемое годами, вышло из-под контроля. И тот решил, видимо, что лучший способ вразумить – кнут вместо пряника.

Когда Каси снова замахнулся на Ао, то вдруг замер, испуганно вскрикнув. Его руку обвили корни и лианы. Они тянулись с окна, били стекла, прорывались, заползали. Стебли дикой лианы, что оплетали стены особняка Таарей, теперь беспощадно рушили старинную мозаику. Они шевелились, устремлялись к цели.

И Ао почувствовал это. Свой дар. И власть над ситуацией. Эта сила заслонила ему взор, и он не замечает обвитого лианами Каси на полу. А когда опустил голову, то увидел гримасу ужаса, застывшего маской на его лице. Он кричал бы. Наверняка кричал – если бы мог. Побеги оплели его шею.

Но Ао смотрит и не видит.

Он видит то, как трескается его прежний мир, как розовые стекла, подобно этой мозаике, разбиваются и как шумит в ушах от их звона. Он чувствует себя другим.

И пусть не станет свободным, а просто сменит хозяина, пусть – не важно. Ао сам выбрал этот путь. Теперь уж точно.

Тело у его ног дергается, хрипит. Лианы душат его. Лицо Каси покраснело.

Времени мало. Он понимает, что ему нужно выбрать: или он убьет их, или они убьют Теда.

Выбор очевиден.

Да, Ао решает «срубить корень» их восстания. Свой же план против Фахо, он направляет в противоположное русло.

Слезы по щекам. Ао идет прочь, что бы не видеть гибели того, кого считал наставником.

Теперь он ближе к пониманию того, как чувствовал себя Тед.

Теперь он тоже убийца

========== Глава 26. ==========

Перед глазами возникает образ Оди, и Ао останавливается перед самым транспортом, в который уже загружены все вещи. Его встречают Юта и Карелл.

Нет-нет-нет.

Он бежит обратно, бежит к Каси. Осознает, что убил и второго дедушку. Успеть, успеть бы…

Однако, в зале вместо побегов осколки, и стражи полно. Каси лежит на полу, его голова на коленях у Браяра. Он кашляет, хрипит, но живой. Ао выдыхает с облегчением. Брай разрушил его чары. Все хорошо, хорошо же… но наткнувшись на свирепый взгляд брата, он осекся, так и застыл посреди хаоса битой мозаики.

– Стража, схватить его!

Брай поднимается, а в крике его столько мощи, что у Ао колени подгибаются. Это он… его схватить? Что?

Стражники хватают его, держат крепко. Он вырывается – бесполезно. Не понимает, что делается.

– Ты пытался убить дедушку… – прорычал Браяр. – Ты обезумел, это не ты, не мой дорогой брат, кто ты, ответь! Что ты сделал с добрым Аори?.. Аори никогда бы не поднял руку на свою семью.

– Я больше не Таарей! Послушай, Брай, они используют нас!.. – воскликнул Ао, в попытках вырваться из стальной хватки стражей. Но те сильнее него.

– Опять все та же песня. Уведите его!

Слуги исполняют. Долгими-долгими коридорами, ступеньками, поворотами. Ао знаком этот путь. «Нет, нет… только бы не она», – панические мысли. Но опасения его подтвердились. Ао закрывают в той-самой-темной-комнате без окон. Он знает ее, помнит. Его запирали тут, когда он был маленький – за особо тяжкие провинности. После перестали. Он слишком истерил.

Тяжелая дверь за его спиною закрывается. Последний источник света исчезает. Ао успокаивает себя: что он, ребенок, что бы бояться?

Но знакомое ощущение нарастает, заполняет легкие, дышать трудно.

Он выжидает, когда шаги стухнут, и нащупывает замочную скважину. Хочет открыть дверь заколкой. Не выходит. После другой шпилькой для волос – тоже нет. Придется перетерпеть.

Сердце стучит в панике, вот-вот разорвется от напряжения будто.

– Брай, ты шутишь, ты же шутишь?.. Выпусти меня! – кулаком по двери, до саднящей боли. – Да ты же знаешь, как я ненавижу это место! Брай!

Он чувствует опасность спиною, поворачивается резко, прислоняясь к двери. Пытается унять дрожь. Жмурит глаза, открывает. Бесполезно. Кромешная тьма.

Тут никого нет. Тут никого нет.

Он повторяет себе эту фразу множество раз. Сжимается весь, тело напряжено. Улавливает любой шорох, но тихо.

Тут никого нет.

…Есть.

Он ощущает присутствие кожей, присутствие чего или кого – не знает. Оно почти реально. Будто движение воздуха недалеко. Ао подгибает ноги. Обхватывает те руками, будто этот жест убережет его от любого кошмара.

Он понимает, что это его фантазии. Но темнота давит все сильнее. Прошел миг или час? Минута… или же вечность? Он не знает, ему холодно, очень холодно, его морозит, и холод этот идет изнутри.

Браяр знает. Знает, что больше всего на свете Ао боится темноты.

Шепчет одними губами:

– Ты не можешь со мной так поступить…

Шевеление воздуха слишком ощутимое. Ао не видит, но чувствует. Сущность. Тут.

– Брай! – он повышает голос, встрепенувшись, ударяет по двери еще раз. Надеется, что услышат. Быстрее, быстрее, надо выбраться. Холод. Оно смотрит на него. Прямо в душу. Ао леденеет. Холодный пот каплями на лбу.