– Не прощу, – Ао поворачивает голову к нему, – если не поцелуешь.

Тед улыбается ему, после убирает челку со лба назад и исполняет. На этот раз неспешно, проводя языком по нижней.

Ао оборачивается полностью, прижимается к его липкому от пота телу и утыкается носом в плечо.

Это же просто сон?

Почему же он тогда не просыпается?..

– Я… так сильно, – шепчет Ао хрипло, – люблю тебя, – на выдохе.

В ответ шумный смешок и поцелуи. Он заражается, смеется тоже – сдавленно. Пот заливает глаза. Или это слезы?

Все не важно. Важно лишь то, что Тед принял его чувства.

***

Наутро поясница ноет, но это проходит, едва Ао выпивает обезболивающий чай. Эта боль ничтожна по сравнению с небывалой легкостью на душе.

Тед прибудет лишь вечером, а значит у него есть время рассмотреть дом. Два этажа, комнат не так много, как казалось сначала. Небольшой домишка, но теплый и атмосферный. Вытесанные столики и шкафы в гостиной, стены же покрашены, вместо узоров, как в особняке Фахо. Но одна из стен в холле дома вымощена мозаикой – дивным изображением с мифическими созданиями. А Тед любит мифологию – в его здешней библиотеке, помимо книг по экономике и прочему, несколько сотен так точно книжек с мифами. Пока хозяина дома нету, у Ао руки развязаны, может идти, куда угодно и трогать что угодно.

Со вчера он не Чист более.

Не так он представлял себе потерю Чистоты. В детстве думалось, как он вступит в брак с прекрасным и добрым альфой, какая пышная будет церемония, каков наряд он наденет – красный и весь из драгоценностей. Мечталось, как поведет его муж на брачное ложе, как будет нежен с ним и обходителен, как влюбленно спросит: «можно?» и всю ночь будет шептать о любви.

А вышло… Вышло то, что он утратил честь. И от мечтаний не осталось и следа: реальность не сказка. И в букете общего счастья закрались сорняки сомнений: а правильно ли он поступил, поддавшись чувствам?

И… что же их теперь ждет? Презрение общества? Отказ родных от него? Что скажет Брай? Брай…

Вопросы эти не давали покоя весь день, пока он пытался отвлечься на книги и планировку дома. А когда наконец приехал Тед, Ао позабыл обо всем. Выскочил к нему, кинулся, обнял. Как был – в халате тонком и босиком. Тед же улыбнулся ему и улыбка эта развеяла все сомнения.

Уже после у камина они ужинают прямо на полу, Ао смеется и пытается накормить Теда, но тот все уворачивается – мол глупости. Но смеется тоже. И слышать его смех до такой степени непривычно, что от звука одного скрючивает в узел живот – и отдается теплом внизу. Ао кусает губы, сначала свои, после Теда. Упивается их близостью и доверием между ними. Упивается сполна.

Они смеются и кусаются, целуя друг друга так безудержно, будто и впрямь равны: нету ни возрастного барьера, ни статусного, ни полового.

Но больше всего Ао упивается взаимностью.

Ведь это именно то, о чем он грезил последние триады, причина его мук и терзаний, а нынче – счастья.

Тесные объятья, он случайно опрокидывает тарелку с фруктами – мелкие ягоды катятся по ковру и застревают. Ао сгребает в ладонь, после нависает над Тедом, выжимая их красный сок тому на шею. Каплями-каплями, на кровь похоже. Однако, привкус горчит. Ао смелеет: слизывает дорожки, после заглядывает в потемневшие глаза Теда, ощущая, как сильно тот прижимает его к себе. Живот сводит и терпеть больше сил нет. Красные ягодки на языке, сочные, терпкие.

Ао чувствует кожей его дыхание и давит вздох. Руки его скользят под халат, на спину, пальцы вычерчивают позвонки.

Ао раскусывает ягодки, сок вытекает, скатывается к подбородку и вниз каплями. Красным по белому ковру. Одно движение и они меняются, Ао ощущает холодный ковер спиной, шерсть щекочет, но смеется он не поэтому.

Заливается, а Тед целует, слизывая сок, отбирает языком ягодки и капает на лицо Ао. Капли стекают к шее, а Тед прослеживает губами их движения, расцеловывая. Он не видит – в глазах мутнеет, жмурится, после распахивает их, когда губы альфы на чувствительном животе.

Рукою в его волосы – расплести. И вот длинные пряди щекочут кожу, но Ао не до смеха: он запрокидывает голову. Издает невнятный звук, после прикусывает щеку: тише. Тише, тише… нет. Он кусает собственную ладонь, сжимает зубами кожу. Ему стоит усилий разжать челюсти, укус на руке печет. Красный.

Ао приподнимается на локтях, натыкаясь на взгляд Теда. Тот приближается к нему и усмехается. И от его хриплого голоса мурашки по коже бегают.

– Что ж, продолжим?..

========== Глава 23. ==========

Ао замирает перед дубовой дверью, проводя пальцами по резьбе. Те же картины из мифов, запечатленные в геометрических фигурах – многоугольниках, что и в холле дома. Есть что рассматривать, но он толкает дверь. Из комнаты веет теплом. Огонь в каминах горит с самого утра, хоть сегодня день солнечный, теплый. Снежный покров подтаял и образовалась скользкая корка, поэтому Ао и погулять долго не смог – упал пару раз да локоть ушиб. Слуги бегали вокруг него и тихо вскрикивали, но говорить с ним боялись. Вот вроде и улыбался им дружелюбно, а они все-равно дрожат, как листья сухие по ветру.

Тед же сидит за столом, сосредоточившись на делах – перед ним куча бумаг. Вот с восходом солнца как засел, так и сидит до сих пор. А уж полдень давно. Поел бы хоть.

Но Ао замечает поднос с едой на краю стола и выдыхает.

Тед же подводит на него усталый взгляд:

– Я занят, – и лицо его при этом каменное. Ао садится на пол, прямо на ковер и наблюдает за ним. Рукой по шерсти – мягко. Шерстинки приятно скользят между пальцами. Ох, и сколько же всего происходило на этом несчастном ковре… Слуги его еле чистить поспевали. Воспоминания заставляют улыбнуться.

– Что? – Тед отрывает взор от бумаг и тоже слабо улыбается.

– Я подожду, – говорит Ао, кивая. Не хочется отрывать его от дел, все-таки это важно. Но и то, ради чего пришел он – вопрос, мучивший его последнее время – важно не менее. Но тут уж лично для него, а не для Теда.

Альфа снова углубляется в работу. Ао следит за каждым его движением. За тем, как он хмурится порою, или как выводит подписи. Верно же, Тед не может все время уделять ему. Помимо этого у него есть обязанности. И волей-неволей, Ао приходится ждать – занять-то себя более нечем. Правду говорил дедушка Каси – удел омеги в ожидании. Хм…

Ао пытался найти и для себя работу, хотелось быть полезным Теду, но тот сказал, что сам справляется. И библиотеку за эти дней пять, что он тут, перерыл, и дом осмотрел, и окрестности. Более всего его забавлял лед на озере. Толстый, можно не переживать, что провалишься ненароком. Ему понравилось кататься. В Вондере Ао и в детстве не позволяли подобного – упадет мол, поранится. Да и редко там водоемы замерзали, что бы крепко так. А тут вон целое озеро льда, катайся сколько захочешь. Правда, он умудрялся поскользнутся на ровном месте, что вообще обо льде говорить…

– Я не могу сосредоточится, когда ты смотришь на меня, – произносит Тед со вздохом, потирая руками виски. Ао же усмехается:

– Полагаю, в моем присутствии возникают иные желания? – и при этом так закусывает губу, что Тед заметно сглотнул.

– Мне нужно работать, – опять взгляд в документы. Наверно, вздох Ао был слишком красноречивым, потому что альфа добавил: – Что?

Ао выжидает паузу. Он снова кусает губы, неопределенность душит. Что будет с ним далее? Что будет с «ними»?

– Не отдавай меня Леолею, – выпаливает Ао прямо. Сердцебиение обрывается, но мгновением после выстукивает ускоренный ритм. Но Тед молчит. Хмурит брови, и смотрит на стол, взяв в руки лист. Он притворился, будто не слышал.

– Меня гложет это. Я стану супругом Леолея? – добавил Ао. Тед цокнул, подняв на него взор потемневших глаз. Положил лист и поднялся с кресла. Он подошел медленно к сидящему на полу омеге, поднял его голову пальцами и приблизился, обдавая Ао своим дыханием.

– Ты принадлежишь мне. И думать не смей о подобном. Ты мой. Мой. Понял? – почти рыком. Зол. Но Ао усмехается. И шепчет в его плотно сжатые губы: