После визита Никона, который весьма затянулся, ко мне пришла Агата. Она молча присела у моих ног.

   Союзника в лице Никона я не видела. Мне оставалось убедить Агату помочь мне исполнить то, что я задумала.

– Милая, – я опустилась рядом с ней.

   Она устало посмотрела на меня, в её глазах блестели слёзы.

– Тебе не стоит выгораживать меня и вынашивать ребёнка, чтобы я осталась здесь, – я обняла её, прижимая к своей груди её голову.

– Поздно, – Агата всхлипывала, не поднимая головы. – Вы теперь всегда будете с нами.

– Что «поздно»?!

– Я уже…

– НЕТ! – Слишком громко вырвалось у меня.

   Агата даже вздрогнула, отстранившись от меня.

– Я хотела вам помочь! – Начала оправдываться она.

– А выходит иначе, – я вздохнула, сжав свои виски ладонями. Менялось моё настоящее – менялось будущее.

– Никон не сказал вам?

– О том, что ты уже беременна?! – Фыркнула я, пытаясь унять головную боль.

– О том, что мы завтра утром уезжаем…

– Кто «мы»? И куда уезжаем?! – Во мне закипала злость.

– Я, вы, Никон… из города.

– Но зачем?!

– Чтобы все думали, что ребёнка вынашиваете вы.

– ЗАЧЕМ?! – Взвыла я.

– Ещё вчера я ответила бы, что ради любви к вам. Но уже сегодня я не знаю, что сказать.

– Агата. Ты должна мне помочь…

– Умереть, верно? Никогда не просите меня об этом! – Девушка отстранилась от меня и сложила руки на уровне груди.

– Вы делаете меня слабой, – выдохнула я. Какой тяжёлый воздух.

– А вы делаете нас сильнее! Вы не можете нас оставить! Мы же пропадём без вас! – Тараторила Агата, цепляясь за мою руку, как ребёнок за юбку матери.

– Глупости! – Усмехнулась я, присев на кровать. – Ты должна мне помочь, Агата.

– Не смейте… – Всхлипывала она, опустившись к моим ногам. – Не просите…

– С твоей помощью, либо без неё, но я всё равно… добьюсь своего! – Гордо ответила я, пытаясь достучаться до её помощи. Одной мне будет сложнее добиться желаемого.

– Никон возненавидит меня…

– Он не узнает, что ты помогала мне.

– Узнает… Вас он любит больше, чем меня. Он точно возненавидит меня!

– Я обещаю, слышишь, – я опустилась подле неё и взяла её дрожащие ладони в свои руки: – обещаю, что он никогда не узнает, что ты помогала мне!

   Она прижалась ко мне всем своим дрожащим телом.

– Ладно, – наконец сдалась она. – Что я должна сделать?

– Всего лишь достать яд.

– Яд?! – Подскочила Агата. – Вы с ума сошли!

– Ты. Должна. Достать. Яд. – Тихо повторила я.

   Агата металась по комнате, растирая слёзы по щекам.

– Каким образом?!

– Придумай.

– Это невозможно! – Нервничала она.

– Возможно. Я знаю, что возможно.

   Она пыталась уговорить меня одуматься взглядом. Поняла, что словами у неё уже не получится это сделать. Но я была тверда и решительна.

– Запомни: батрахотоксин, – спокойно добавила я.

– Но от него же нет противоядия! – Взвизгнула Агата.

– Оно и не нужно, милая. Раздобудь мне смертельную дозу.

– Никон никогда не простит мне…

– Он не узнает, – я обняла её за плечи.

   Сейчас для меня было самым важным, чтобы Агата не передумала. Выйти сама и раздобыть яд я не могла по двум причинам: состояние моё оставляло желать лучшего, раны кровоточили и заживали очень медленно, но эту боль я бы переосилила, а вот выход из моей комнаты охранялся – и этого мне было не обойти. Возможно, дело было не столько в недоверии, сколько в волнении за меня. Никон не мог быть постоянно со мной и следить за моим состоянием, поэтому ко мне была приставлена стража. Которые опять относились ко мне, как к своей госпоже. Мне была противна эта ложь и подхалимство. Я не покидала своё ложе, чтобы не травмировать раны ещё больше и чтобы не видеть их лживые лица.

   Я лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку. Дверь комнаты отворилась. Я не увидела, что это был он, – я услышала его шаги. И медленно присела на кровати.

– Душенька, почему вы не собираете свои вещи? Агата должна была вас предупредить…

– А я хочу услышать объяснение от вас, – перебила его я.

   Никон устало выдохнул:

– Это всё ради вашего блага. Если вы не заботитесь о себе, позвольте это сделать мне.

   Он старался быть строгим со мной. Но у него это плохо получалось.

   Я медленно поднялась на ноги, подошла максимально близко к нему и положила руку ему на плечо, смотря прямо в глаза, – он растаял. Никон схватил мою руку за запястье – оно даже хрустнуло.

   Он прижал меня спиной к себе и прошипел на ухо:

– Моя жена. Моя любовь. Моя жизнь.

   Он специально выделял слово «моя» трижды, давая прочувствовать, что я действительно только его. Я учащённо дышала, не обращая внимание на раны, которые открыто заливались кровью.

   Никон убрал волосы с моего плеча и продолжил шептать на ухо:

– Я хочу, чтобы вы осознавали, насколько пуста будет моя жизнь без вас. Я прощаю вам все ваши пороки. От вас только требуется быть мне верной женой. В вашей верности я не сомневаюсь. Но ваш долг – подарить мне наследника… Что движет вами? Почему вы никак не хотите исполнить свой долг?!

– Я не могу… – Честно ответила я, сдержав крик желания. Его голос доходил до самых нервных окончаний, разжигая мой огонь.

– Вы можете рассказать мне всё.

– Я не могу… – Опять повторила я.

– Зои. Вы сомневаетесь в моей любви?

   Я молчала, до крови прикусив язык.

– Отвечайте, – он продолжал шептать мне на ухо. Шёпот его был настойчив и строг. И это возбуждало меня ещё больше.

– Я не могу любить никого иного. И вы тоже. Я знаю.

– Ох, моя строптивая женщина! – Он вдохнул, резко повернул меня к себе лицом, обволакивая мою шею и моё лицо своим выдохом.

   Мои ноги подкашивались. И если бы он не держал меня – я бы опустилась перед ним на колени – от бессилия себя удерживать в вертикальном положении и от желания быть в его власти.

   Он чувствовал моё желание. Никон разорвал мою рубашку сверху вниз и спустил оборванные куски ткани по плечам. Ткань присохла вместе с кровью к ранам на спине. Когда он спускал её по плечам – я простонала. От боли. И от желания.

   Никон медленно достал свою шпагу из ремня и откинул её в сторону – она с громким звоном ударилась о стену и упала на пол. Я вздрогнула. Он с лукавой улыбкой смотрел мне прямо в глаза. В его глазах играли огоньки. Я понимала, чего он хотел. Я медленно приблизилась к нему и взяла его лицо в свои ладони, прильнув своими губами к его губам. Он жутко возбуждался, когда я целовала его сама. Одной рукой он обхватил мою талию и прижал меня к себе. Я по-прежнему не обращала внимание на боль в спине. Другую руку он запустил в мои локоны и за затылок приблизил моё лицо ещё ближе к своему. Я жадно целовала его. Ведь это мог быть наш последний поцелуй. Но он хотел не только поцелуев… Я медленно опустила руки на ворот его рубашки и замерла. Руки нерешительно дрожали. Никон стянул одной рукой мои волосы на затылке. Он не желал сейчас нежности. Второй рукой он резким движением оторвал свой ворот, этим действием давая мне добро делать с его рубашкой всё, что я пожелаю. Я смелее разорвала её и спустила два оборванных куска ткани по его плечам. Он улыбался. Я ласкала его грудь и его торс. От наслаждения он запрокинул голову назад, оставив свои руки на моих бёдрах. Я дрожала от желания владеть им. Я запустила руку ему в штаны. Когда мне в руку упёрлась его «шпага», я чуть не подпрыгнула от наслаждения. Обращаться с этой «шпагой» я умела. Он научил меня. Никон гладил мои волосы. Я прижалась к нему всем своим дрожащим телом. Он обхватил моё лицо обеими ладонями и накрыл мои губы долгим поцелуем, не давая мне шансов вздохнуть. Я не нуждалась в дыхании. Я была готова задохнуться и умереть прямо в его объятьях. Это была бы самая лучшая смерть за все мои жизни. Он выдернул свою «шпагу» из моих рук и нанёс нужный удар по главной цели. С моих губ слетел стон. Я налетела спиной на стену и упёрлась в неё. Никон прижал меня к этой стене сильнее. Кровь сочилась из ран. Но разве можно чувствовать боль, когда рядом любимое тело? Я не чувствовала боли. Лишь наслаждение. И возрастающее желание.