Кадмэ промолчала.

–Внизу ждет гонец. Ему нужен ответ, – напомнил Моэраль.

–И какой ответ ты намерен дать? – лицо Кадмэ светилось, как бы она ни пыталась этого скрыть. Подозрительная от природы, она сразу поверила в правдивость жалкой писульки, а вот Моэраль…

–Я буду думать. Пока не проверю, насколько написанное соответствует действительности, не приму решения.

«Ваше Величество!

Сердце мое ликует. Будь благословен день, когда Его усопшее Величество принял это решение.

Знайте, наш род всячески поддержит Вас. Однако, ежели Вы сочтете необходимым отказаться от груза короны, я просил бы Ваше Величество оставить в тайне… »

Так начиналось второе, полученное через два дня после первого, письмо. Писал лорд Сольер – один из десятка лордов-наместников севера. Впрочем, влияние Сольера ничуть не мешало ему беспокоиться о своей судьбе, буде письмо попадет в чужие руки. Или если Моэраль откажется от трона, а Сильвберн узнает о поддержке, оказанной Сольерами сопернику. Сольер уверял, что при необходимости готов предоставить Моэралю в распоряжение обоих сыновей. Но просил не распространяться о предложении, если поддержка Холдстейну не понадобится.

Очень осторожно и умно.

Однако, возможная помощь Сольеров не выглядела большим преимуществом. В последние годы их род испытывал много трудностей. Сольеры теряли деньги и людей, и вряд ли были силой, способной оказать Моэралю настоящее содействие.

–Я, король нищающих северян и верных энтузиастов, – с горькой усмешкой пробормотал Моэраль, едва закончив чтение. – Людей, которые боятся обнаружить лояльность своему правителю.

Решение так и не было принято. Гонец от западного лорда, незамысловато подписавшегося «Х.» четвертый день пьянствовал на кухне, доводя кухарку до отчаянья. Кадмэ жаловалась, но делать было нечего: таверн в Холдстейне не водилось.

Моэраль боялся.

Быть лордом – не так уж сложно, как кажется. Достаточно окружить себя верными людьми, рачительно относиться к хозяйству, да хранить верность сюзерену. Лордом-наместником уже труднее. Каждый наместник, общаясь с правителем напрямую, невольно вовлечен в политику, и в случае ошибки между ним и королем не окажется ничего, что сдержало бы монарший гнев… А быть претендентом на престол – еще сложнее. Один неверный шаг, и твоя голова послужит украшением надвратной башни собственного замка, дети лишатся титулов и наследства, подвалы будут разграблены, а поля опустошены.

И все же, когда корона сама идет в руки, мало кто откажется попытаться ее примерить…

Моэраль никогда всерьез не рассматривал возможность стать королем. Некоторые из лордов, особенно – часто бывавших при дворе – да, он сам – нет. Если бы Таер умирал бездетным, Моэраль надеялся бы стать правителем королевства, но ведь у короля был Линель…

А оказалось, родная кровь стоит так мало!

Моэраль раздраженно отбросил письмо и запустил пальцы в волосы. О, духи предков, что же делать?!

В то, что Линель добровольно уступит трон, Моэраль не верил ни секунды. С самого детства юного принца учили править, мысль, что однажды именно на его голове окажется корона, вошла в него вместе с молоком матери ( хотя, Моэраль очень сомневался, что покойная королева кормила сына грудью). Значит…

–А значит, война.

Слова тяжелыми каплями упали на камни, расплескались мелкими брызгами.

Сожженные посевы, погибшие люди, неумолимая смерть в случае поражения. Это казалось и реальным, и далеким одновременно.

Он на самом деле уже знал, как поступит.

Только не желал признаться в этом даже себе.

Осень – красивое время. Багряно-алые листья, медленно кружась, падают на воду пруда, от места их соприкосновения с зеркальной гладью расходятся круги, расходятся все шире, шире, пока, наконец, не замирают. И тогда на воду опускается еще один лист. И еще. И еще…

Холдстейн – замок, по старой северной традиции получивший название от рода, основавшего его, осенью всегда выглядел особенно прекрасным. Зеленым летом, голой весной и белой зимой он казался слишком суровым. Невысокие приземистые башни из черно-серого камня, толстые стены, донжон всего в три этажа – на первый взгляд никто бы не сказал, что этот замок когда-то служил обителью будущим королям. Но стоило приглядеться, и становилось ясно: это не просто родовое гнездо древнего рода. Это дом воинов.

Холдстейн построили во времена непрекращающихся войн с Вольными Княжествами. Это обстоятельство во многом определило внешний вид замка. Хозяйственные помещения тесно лепились к жилым, образовавая небольшую площадку, служившую и внутренним двором, и ристалищем для тренировок солдат. Внутри двора было целых два колодца, только один из которых имел связь с выходящим на поверхность за территорией замка ключом. Так что в случае осады можно было черпать из второго – в который вода набиралась из водоносного слоя почвы – и не бояться отравы. За первым кольцом стен располагались дома немногих ремесленников, пары купцов и слуг, не разместившихся в замке: кухарки и старшего конюха. Тут же стояли кузница, мастерские сапожника и портного, домишко повитухи, при необходимости выполнявшей обязанности лекарки, несколько амбаров – хозяйственных помещений во внутреннем дворе не хватало для хранения запасов.

Ко второму кольцу стен примыкали казармы. Недалеко от них для женщин был разбит небольшой огород, где выращивались лекарственные травы и немногочисленные овощи для стола лорда. Третья стена отделяла замок от поля с одной стороны и от огромного сада – с другой.

В саду лет двести тому назад вместо старой, в конец развалившейся, выстроили новую часовню. Прислужники и прислужницы в ней периодически менялись – их присылал Храм, руководствуясь собственными соображениями. Чаще службы в Холдстейне проводили жрецы Тармея и Аэлиннэ – большие храмы, посвященные Богу Плодородия и Предвечной Матери, ближе всего располагались к Вантарре. Реже приезжали слуги Вудэка – храм Бога-воителя стоял в неделях пути, на Равнинном Просторе. Жрецы Иллерии появлялись еще реже: раз в пару лет. Храм Покровительницы Юных предпочитал отправлять прислужниц на юг.

Жрецы Кэссопа не появлялись вовсе. Не дело служителям Бога Умерших вмешиваться в другие дела.

На краю сада, возле небольшого пруда, располагался склеп. Родовая усыпальница лордов Вантарры.

Опавшие листья – самые разные: желтые, красные, рыжие, словно лисий хвост – полностью засыпали вход. Их мягкий покров пышным ковром лежал на уходящей под ноги лестнице, упруго прогибаясь при каждом шаге. Со скрипом растворилась рассохшаяся дверь. В подземелье пахло сыростью – влага почвы просачивалась сквозь разошедшиеся стыки камней, каплями стекая по стенам. Казалось, склеп плачет над своими обитателями.

–Здравствуй, папа, – поприветствовал Моэраль отца, проводя ладонью по саркофагу. – Я пришел кое-что рассказать.

На руке остались пыльные отпечатки, и Моэраль отер ее о край плаща. Отца не было в этом мире, но молодой Холдстейн еще не мог к этому привыкнуть и чувствовал себя смущенным, стоя перед каменной плитой, скрывавшей родного человека. Он каждый раз здоровался, говорил… и словно ждал ответа. Моэраль верил – отец все слышит.

Так было и в этот раз. Промозглый ветер влетел в склеп, прошелся по полу, сдув собравшуюся пыль, и в его шуме Моэралю послышался голос отца.

–Сы-ы-ын…

Моэраль опустился на колени перед последним пристанищем родителя. Тут не надо было медлить, ходить обходными дорогами. Как при жизни, так и после смерти с Фрайвиком Холдстейном можно было говорить напрямую.

–Таер умер и назначил меня своим наследником.

Новый порыв ветра вновь прошелестел по каменным плитам:

–Не-е-ет…

–Он это сделал. Но Линель не учел пожеланий отца …

Ветер молчал. Безмолствовал отец. Поэтому Моэраль продолжил:

–Я долго думал и принял решение. Воля дяди должна быть нерушимой. Узнав о завещании отца, Линель обязан был вызвать меня в столицу, но верные люди доложили: он провозгласил себя королем. Это пахнет войной…