Дедовы аргументы За привычку расшатывать стул Получала и я подзашлык, Так мой дед называл подзатыльник — Воспитательный свой аргумент. – Не тетёшкай на лытке чертей! Не части! Не болтайся под носом! — Расповадилась дурочкой рость Затюремщице Маньке в догонку! Манькой звали пропащую дочь Деда Карпа из дальней родни… Девка что-то украла в колхозе И её затянула тюрьма. Дед Карпушка с его бородой, Что лопатой на грудь повисала, Прозывался в селе Карлой Марксой… Смех и только! — В онучах, в лаптях… Отличилась и я: старика Дедом Карлой окликнула в шутку… Подзашлык – справедливое дело! — Тут же щёлкнул по глупой башке. – В затюремщицы хочешь? В бандитки? В кочегарки? А ну-ка моркву Отправляйся полоть в огород! Не девчонка – тяпина пустая… Разобидевшись, Острым ножом На приступке я резала «ТАНЯ»… Никого, никого не люблю! Дед Карпушка им, видно, роднее… Но любовь не обманешь! Душа Понимала верней головы, Что и любят они, и жалеют, И яичко в золе испекут, — Что считалось прощеньем и лаской. Дорогие мои, дорогие, В затюремщицы я не пошла, От сумы зареклась, Но привычка Сохранилась – расшатывать стулья И тетёшкать чертей на ноге… То-то ночью коленки нудят, Словно бесы их крутят в отместку За мою спотыкливую жизнь. Вот что значит – не слушаться деда! Октябрь 2005 Акростих на яблочный спас Янтарный закат августовского дня, Батистовым сном убаюкай меня, Листвой и цветами осыпь мои веки Откликнись на голос любовной тоски, Кувшинками вышей прохладу реки, Останься как есть, благодатным навеки! Август 1995 «В государстве моих сорняков…» В государстве моих сорняков Процветает анархия лета: Петушится татарник в канаве, Взбунтовался осот у скамьи, Повилика юлит, как медянка — Ядовитого жёлтого цвета, Повитель в граммофончики дует, Оплетая ромашки мои. В государстве сплошных сорняков Я – единственная королева: Иль татарник серпом порубать, Иль осот извести на корню, Или выжечь огнём повилику, Или тяпкой направо-налево Обезглавить бодяк неуёмный, Пропуская ромашки к плетню? В государстве дурных сорняков Жить в смиренье никто не приучен — Все цветут, и плодятся, и лезут Без поклона ко мне на крыльцо, А ромашка стоит в стороне — Граммофончик на лоб нахлобучен, — О крестьянка моя, что ж ты прячешь Измождённое жаждой лицо? Боже, как государства похожи! 2005 Зосима[1] Сенокосный, рыжий, пасечный — Зосима зеленоокий Хуторянке — Гостье праздничной — Земляникой мажет щёки, Сыплет солнце, словно денежку, Локотки травой щекочет, — То-то ветреная девушка, В сено падая, хохочет. И плывёт теплынь медовая, Как дурман пуховой лени… Ах, июль, душа бедовая, Дай и мне вздремнуть на сене. Пусть пчела летает пулею, Свет сквозь веки меркнет ало… Ну какой июль без улея И любовь без сеновала?! Далеко-далече зимушка, Высоко-высоко птица… Угости медком, Зосимушка, Так охота посластиться! 2005 На родине Так тихо, что и леший не вспугнёт Покой травы лесными лапотками, Но явь иная душу достаёт, И я ищу тревожными глазами Курлыкающий в небе самолёт… А это шмель гудит над васильком, И грустно мне, И совестно признаться, Что разучилась в небо окунаться И по стерне носиться босиком. Ногам ли колко, Сердце ли кольнёт, А день стоит – водой не утекает, И голос детства звонко окликает: – Смотри, смотри, а в небе самолёт! 1974 «Барбоска, как тебя зовут…» Барбоска, как тебя зовут? Не отвечает мне барбоска — Глаза слезятся и плывут, Мол, я хороший, я не плут, Хотя и выгляжу неброско. Не плут, но явно не простак — Юлит, повиливает пузом, Сосиску выюлить – мастак… Мой милый, ты хорош и так — С репьями на хвосте кургузом! Ему неведомы испуг, Враньё, притворство мины пресной — Как бы случайно, как бы вдруг… Быть бессловесной тварью, друг, Куда приличней, чем словесной! Сентябрь 2008 вернуться2 июля – Зосимов день по православному календарю. |
