В обмен на жемчужину он мог исполнить любое желание, но Юми за эти годы так и не появилась. А он остался – половинка Хранителя, проводящий день за днём в поисках вероломной лисицы и пытающийся осознать, что же случилось.

И тут эти глаза, смотрящие прямо в его душу. И жемчужина в хрупкой руке, протянутая ему… своей паре.

Это правда, и с этим ничего не сделаешь.

Так бывало редко, на его памяти лишь три раза, когда в момент совершеннолетия рядом оказывался предназначенный Инари. Следуя велению сердца, вступающий в силу кицунэ протягивал себя паре, они обменивались жемчужинами и бережно хранили олицетворение души друг друга. Такие браки всегда получались крепкими и счастливыми.

Ему это не грозит. По крайней мере, пока не найдёт жемчужину. То, что она ещё цела, Юкио ощущал слабым потоком силы, тонким ручейком подпитывающим его.

Он бережно уложил ставшую близкой незнакомку на мягкий футон, хорошо укутал и ещё несколько часов сидел рядом и смотрел на её спокойное лицо.

За порогом снег

девственно чист —

не спешу оставить свой след.

Я лежала с закрытыми глазами и всё никак не могла отойти от дурного сна. Перебирала картинки: удар по голове, завязанные руки, предательство Наоми, жуткий холод – привидится же такое? А потом открыла глаза – и поняла то, что мне подсказывал слух: это всё не сон.

Я не дома.

Вновь ощутила бездну апатии, но внутренним усилием отошла от края пропасти. Слезами горю не поможешь. Это я поняла давно. Нужно выяснить, где я. От работы меня тоже никто не освобождал. Наверное, уже потеряли.

Потемневшие от времени балки. Закипающая вода. Потрескивание угольков и… тишина. Знакомых звуков не было.

Где я?

Попыталась сесть, получилось не с первого раза. Тело ломило, я чувствовала себя совершенно разбитой. Голова кружилась. Прикоснулась к затылку. Шишка отозвалась болью.

Выбравшись из-под огромного одеяла, заметила в руке что-то гладкое. Жемчужина. Моя жемчужина. Она переливалась и пульсировала. Такая тёплая.

Поздравляю, Хикари. Ты теперь совершеннолетняя. Вот только праздничный тофу готовить некому…

На мне был тёплый немаки с тёмно-коричневым поясом. Мягкая белая ткань, усыпанная сосновыми ветками.

Я огляделась.

Просторное помещение из дерева, пол, укрытый циновками, несколько перегородок, лестница вниз, низкий стол. Ширма из шести створок с изображением Священной горы. Слева от меня токонома. Там стояла причудливо изогнутая сосна, такая маленькая, но почему-то казалось, что лет ей гораздо больше, чем мне. А ещё в нише висела картина.

На тонкой рисовой бумаге устремлялись ввысь сосны, дышали величественные горы, танцевали ветра. Она была настолько живой, что я не удержалась и, несмотря на слабость, смогла подойти ближе.

Над высокой скалой в лучах восходящего солнца парили два ястреба. В их полёте было столько свободы и любви, что рука сама потянулась к ним… Но какой-то шорох отвлёк меня, и я обернулась.

На другом конце комнаты у лестницы стоял лис. В человеческом облике, со свёртком в руках, одетый в белое кимоно, с короткими волосами такого же цвета и нефритовой каплей в ухе. На его поясе висела большая раковина.

Он положил свёрток на футон и подошёл ближе. Лис оказался на две головы выше меня. Его глаза были цвета ясного неба и такими же глубокими. В них я и утонула.

***

Поднявшись, Юкио обнаружил незнакомку у полотна, которое он нарисовал давным-давно, ещё юным, не успевшим разочароваться в любви. Картина осталась единственным напоминанием о нём прежнем, якорем, не дающим впасть в безумие без жемчужины.

– У тебя такие красивые глаза! – были первые слова девушки. Он хотел спросить её имя, но тут Хорагай на поясе нагрелся.

– Я вернусь, и мы поговорим. Примерь одежду и гэта внизу. Надеюсь, подойдут. Хаяте позаботится о тебе, – сказал Юкио и шагнул к Колыбели ветров, уже издалека услышав смущённое «спасибо».

Тут опять было неспокойно. Без жемчужины не удавалось уравновесить потоки и приходилось раз за разом петь ветрам, усмиряя их буйный нрав. После того как Фудзин выпустил их из своего мешка на заре мира, рассеяв туман между небом и землёй и дав дорогу солнечной Аматерасу, ветра обрели пристанище во владениях Хранителя Севера. Только он мог обуздать их мощь.

Юкио поднёс горн-раковину к губам, и Хорагай запел.

***

Я в Долине зимы. В замке Хранителя Севера. Это был он. Кто ещё может владеть Хорагаем?

Мысли метались от радости – мечта сбылась, я путешествую, до страха – накажут. И за опоздание на работу накажут. А ещё подведу сестёр, которые на меня рассчитывают. Хорошо хоть выполнила вчера задание. Что же делать? Меня бросили во врата Инари. Но через них могут пройти только те, кто сдал все экзамены на высший балл. В этом году таких не было. Хранитель не обрадуется ложной ученице. Как вернуться? И получится ли?

Переносить с собой существ без дара в Долины могут только Хранители. Согласится ли Юкио-сама помочь? Я про него почти ничего не знаю. Вдох-выдох.

Обессиленная, я опустилась на пол.

Сосна. Такая маленькая. Растёт, не торопится. Я тоже не буду спешить. Всё не так страшно. Я жива. В Долине зимы, где даже не мечтала побывать. Не стоит терять отведённое мне судьбой время.

Хаяте оказался пернатым малышом-тэнгу, невероятно быстрым – он успевал быть во всех местах сразу.

Когда я оделась в принесённое кимоно и спустилась вниз, то попала в простую комнату с уютным очагом в центре. Над чуть дымящимися углями висел небольшой чайник. Между ним и плитой у стены и носился Хаяте.

Мы познакомились. А затем тэнгу отодвинул дверь, и за ней открылось царство белого. Вдалеке виднелись горы, вокруг стояло ещё несколько построек, а во внутреннем дворе росли пять огромных сосен.

Я только читала о замке Севера. Расположенная на склоне высокой горы, небольшая крепость из камня и дерева стала единственным приютом для немногочисленных жителей. Тут было холодно, и кицунэ не совались сюда, предпочитая более уютные края. Особенно после гибели прошлого Хранителя.

В эту Долину попадали ради знаний, чтобы обрести новые умения, а с ними и очередной хвост, в Хрустальный лес для медитаций, на большой фестиваль зимы… или вот как я.

Надев сандалии – они оказались впору, я вышла.

Как тихо. И цвета словно оглохли. Деревья спят. Я прикоснулась к шершавому стволу сосны и не услышала привычного отклика. Только медленное, чуть различимое дыхание.

Я прислушалась к себе. Внутри было также тихо.

И тут мне прилетело по носу! Хаяте запустил в меня снежком. Я набрала горсть в ответ, потом ещё и ещё. Однако попасть в юркого тэнгу так ни разу не удалось. Было очень весело. С хвоста до головы в снегу, я смеялась как никогда в жизни.

Такой её и увидел Юкио, когда вернулся.

Беседа друзей,

чай и треск угольков –

что ещё надо?

Он улыбался. Ледяной комок в груди, с которым свыкся так, что уже и не замечал, пошёл трещинами.

Юкио смотрел и смотрел на смеющуюся девушку и не мог отвести взгляда. Тэнгу вился вокруг неё, умудряясь приплясывать в воздухе. Таким восторженным своего слугу он никогда не видел.

Наконец, Хаяте заметил хозяина и метнулся поприветствовать. А девушка обернулась. Их взгляды встретились.

***

Я не знала, как себя вести. Низко поклонилась и уже не смела поднять взгляд. И умудрилась же сказать про красивые глаза. Кому? Хранителю? Щекам стало жарко.

– Пойдём, ты ещё не окрепла, можешь простудиться, – услышала я. – Хаяте, нужен горячий чай. Приготовь всё.