Барон умолк, уперся руками в край стола, всмотрелся в гостей: «Когда перестанут тыкать в нос своей так называемой бескорыстной помощью? Дай им волю, и ограбят нас до нитки, увезут к себе все наиболее ценное, создадут из России новую колонию».

Англичане обещали доложить высшему начальству в Лондоне обо всем услышанном, увиденном в России, похвалить неоспоримые успехи белого движения и откланялись. На прощание Холмэн пригласил барона на торжественную церемонию награждения наиболее отличившихся в воздушных боях авиаторов. Врангель согласился лично приколоть к груди героев ордена, на вопрос: «Будут ли удостоены заслуженных наград и русские пилоты?», ушел от ответа, не желая сообщать, что запретил до окончания Гражданской войны вручать подчиненным ордена, медали.

Провожая миссию, у дверей остановил ротмистра.

– Будете сопровождать британцев в их обратном пути?

– Еще не знаю, – признался ротмистр, – но желательно увидеть Британию, ее столицу с музеями.

– Имеете боевые награды?

– Солдатский «Георгий» второй степени! – с мальчишеской лихостью отрапортовал переводчик.

– Воевали в империалистическую? Когда успели в ваши годы?

– Мне двадцать два. На австрийский фронт попал после окончания юнкерского училища! Извините, что выгляжу молодо.

Врангель по-отцовски, с теплотой всмотрелся в ротмистра.

– Фамилия?

– Синицын, господин генерал-лейтенант!

– Гордитесь «Георгием», он дается исключительно за проявление личной храбрости в бою. Напрасно не носите крест.

Англичане были за порогом кабинета, а Врангель все удерживал переводчика.

– Днями ожидаю американскую делегацию во главе с военным министром Штатов. Буду рад, если примете участие в беседе, ротмистр Синицын, – фамилию переводчика барон произнес четко, давая понять, что запомнит ее.

В будку синематографа, где монотонно трещал аппарат, проецируя на экран незамысловатую комедию, подпольщики явились по одному. Приобрели билет, заняли в зале положенное место и посмотрели салонную мелодраму «Жгучая страсть» фирмы Патэ. Бренчащий на расстроенном фортепиано тапер играл подходящие по ходу сюжета мелодии, один раз сбился, выдал бравурный марш при страстных объятиях героев в будуаре, что вызвало среди зрителей улюлюканье, топот ног, свист, и тапер поспешил исправить ошибку, исполнил нечто лирическое.

С началом буффонадной комедии члены Царицынского ревкома вновь поодиночке покинули зал, собрались в будке. При треске аппарата общаться было затруднительно, приходилось говорить чуть ли не в ухо собеседника.

– Наши до сего дня не ведают о гибели курьера. Неизвестно, как скоро известие дойдет до Реввоенсовета, когда пришлют нового. Считаю необходимым незамедлительно самим отправить разведданные, иначе устареют, им будет грош цена.

– Как поступим с «Дарданеллами»?

– На ресторане ставим крест, туда ни шагу – беляки оттуда не вылезают.

– Надо как можно скорее проинформировать наших о смене места передачи донесений. Предлагаю послать меня, знаю каждый лаз, проход в заграждениях, обойду все посты.

– Вы, Магура, нужны здесь. Пойдет другой, менее нужный. Докладывайте.

– На орудийном налаживают выпуск мортир, нельзя допустить, чтоб даже одно орудие попало на передовую. Необходимо направить усилия на скорейший срыв производства орудий, осуществить взрыв арсенала.

– В сельской глубинке у крестьян отбирают фураж для конницы, не помешает сжечь склад.

– Завтра ожидают прибытие из Новочеркасска пяти аэропланов «Ньюпор», предлагаю состав пустить под откос.

– Не забыть про порт, новое вооружение может поступить водным путем.

– Это откуда? Саратов с Астраханью в наших руках, с Дона можно доставить лишь переволокой, как бывало при Стеньке Разине, когда переправляли челны.

– Альт сообщил, что Врангель в самое ближайшее время посылает в Сибирь к Колчаку[30] делегацию, чтобы предложить совместными силами двинуться на Запад с целью взять центр в кольцо. Следует помешать такому решению.

– Это как? Захватить делегацию?

– О желании Врангеля объединить силы проинформируем Реввоенсовет, и он примет меры, у нас иные задачи.

– Как поступим с шифровкой?

– Отошлем своими силами. Поручим Никифорову, он свой на железной дороге, знаком чуть ли не со всеми машинистами, кочегарами, легко попадет на любой паровоз, доберется до Камышина, оттуда два шага до наших войск.

– Одновременно с передачей шифровки сообщим о гибели курьера…

Стоило киномеханику зарядить последнюю бобину кинопленки, Шалагин приказал разойтись, все вернулись в зрительный зал, где под хохот зрителей на экране кувыркались два забавных комика.

Для Никифорова не составило большого труда выполнить приказ ревкома – как-никак, а два года прослужил помощником машиниста, год в депо, знаком со всеми паровозными бригадами.

В рейс Никифоров вышел из дома ранехонько. Лишь прошел свою улицу, как окликнули. Обернулся и похолодел, увидев Шалагина:

«Нежели прознал, что я переметнулся к белякам? Чепуха, коль был так, пришел бы не один и взяли не на улице, а в доме, чтоб не увидели посторонние». С дрожью в коленях сделал шаг навстречу. – Вернулись? – Никуда не уезжал, – признался Шалагин. – Давно не виделись.

Никифоров пригляделся к предревкому, который был, как всегда, спокоен, и опасение быть разоблаченным отпало, в уме мелькнуло: «Когда сдам эту важную у подпольщиков птицу, непременно наградят, получу хлебную должность. Следующим будет Магура, тогда смогу никого и ничего не бояться: из тройки останусь я один, другие подпольщики меня не знают, – радужные мечты помогли избавиться от страха, который преследовал с ареста. – Хорошо бы разузнать, что с парнем. Мало что не вернулся, вдруг вырвался из силков, ушел к своим. Жаль, нельзя господ офицеров спросить. Напрасно забиваю голову тем, что лучше не знать – крепче буду спать».

Шалагин смотрел мимо Никифорова в конец улицы, словно ожидал чье-то появление.

– Когда рассчитываете прибыть в Камышин?

– Коль состав отойдет по расписанию, к ночи буду на месте.

– Сколько времени потребуется, чтобы перебраться за Волгу в Караваинку, где сейчас базируется 23-я стрелковая дивизия?

– Еще тройка часиков потребуется.

– Найдете сотрудников Реввоенсовета, передадите донесение для товарища Азина[31].

Шалагин протянул кисет. Никифоров с недоумением взял.

– Шифровка в табаке, – объяснил Шалагин. – Не искурите.

Никифоров проверил, хорошо ли завязан на кисете шнурок, затолкал в карман.

– Не сомневайтесь, чужой табачок не употребляю, свой уважаю. Сохраню, исполню все до точки.