Возвращение в глухомань было вызвано не только душевной травмой, но и более банальными причинами. К началу восьмидесятых отец Владимира, мой прадед Виктор, начал сдавать. Перестал работать, набрал в весе, стал даже немного выпивать. Малоподвижный образ жизни и ожирение быстро сказались на его здоровье. Врачи поставили диагноз: атеросклероз сосудов головного мозга. Болезнь опасная и для молодых людей, что говорить о пожилых. Летом 1982-го, на семьдесят втором году жизни, Виктор Иванович нас покинул. Он был абсолютным героем для всех, кто его знал.

Прогоняя в голове этапы жизни прадеда, которые мне известны, без тени сомнения делаю вывод: это был очень достойный жизненный путь. Проявил себя и на войне, и в мирное время. Любил и был любим. Оставил наследника, пусть и не кровного. Боролся за хорошее будущее родных и близких. Лишь смерть сына была зарубкой на его сердце, поскольку он всегда считал себя главным виновным в ней. Таким человеком нельзя не гордиться. Иной сломался бы от процента той боли, что выпала на душу прадедушке.

Хотя, если честно, я не знаю точно, были ли у Виктора ещё дети. Его могилка всегда была ухожена без нашего с дедом вмешательства. У него были родственники кроме нашей семьи, это факт. Но мы с ними никогда тесно не общались. Встречу на улице – не узнаю, не поздороваюсь.

Какое-то время Владимир пожил с мамой, работал водителем. Дарственная на пользование машиной – ещё одна удивительная находка для человека из XXI века. Кто-то из коллег прадеда помог. Конечно, документы подобного рода и сейчас в ходу, но там важно оформление. Огромное число подписей и дат. Полностью оправившись после развода и смерти отца, дед вновь задумался о работе на «Ростсельмаше» – звонки оттуда не прекращались. Лидия Петровна попрощалась с сыном ещё на несколько лет. Она по-прежнему ухаживала за чужими детьми, поэтому в одиночестве бывала редко. Днём нянчится с малышнёй, вечером с бабушками на скамеечке кости перемывает. Всё как положено.

Я общался с её подругами тех лет – ни от кого не слышал о ней дурного слова или какого-то неоднозначного воспоминания. Она единственная из моих родственников с приставкой «пра-», кого я видел вживую. Только у меня было мало шансов запомнить те немногочисленные мгновения. Хорошо, что осталась одна наша совместная фотография. Любимая всеми баба Лида скончалась летом 1994 года, на восемьдесят первом году жизни. Причина практически та же, что и у мужа – церебральный атеросклероз.

Со смертью прабабушки я немного забежал вперёд по времени. Вернёмся назад и кротко взглянем на конец восьмидесятых. Тогда произошли главные события, благодаря которым моё появление на свет стало возможным.

Моя мама, Наталья Владимировна, в школе училась не ахти как, но имела способности в рисовании и вышивании, а также была очень активной во всякого рода самодеятельности. Унаследовала таланты от бабушки. В числе прочего, при разборе хлама мне попалась самодельная афиша, сделанная мамиными руками. Чудом сохранилась. В ней четыре девчонки приглашают родителей и всех желающих на творческий вечер, где будут хвастаться своими картинами (а может, даже продавать их за символические пару эскимо) и читать стихи. Наташа должна была выступать с «Вересковым мёдом» Роберта Стивенсона, это был её любимый. Каждый раз, читая его повзрослевшим, я с трудом сдерживаю слёзы. И само произведение выдающееся, и воспоминания о том, как мне проговаривал его самый дорогой человек, очень дороги. Возможно, в детстве она мечтала о творческой работе, все предпосылки для того были. Жизнь же рассудила иначе.

Мой папа, Владимир Иосифович, родился в 1965-ом, и к концу восьмидесятых был гордостью своих родителей. Во-первых, хорошо учился, вроде даже окончил школу с медалью. Во-вторых, отслужил в армии. Вернулся оттуда с почестями. Когда я маленьким приезжал в деревню к бабушке с дедушкой, у них в зале висели три огромных фотографии сыновей. Батя на своей был в военной форме, с фуражкой на голове. Это ли не показатель? Два других сына – в штатском. Не уверен, что они были из служивых. Наконец, в-третьих, он вёл здоровый образ жизни: занимался спортом, плавал, подтягивался раз 40. Завидный жених.

С мамой они познакомились на свадьбе общих знакомых. Прилагалась ли к встрече какая-то романтичная история? Вряд ли, хотя точно утверждать не могу. Однако влюбились они очень быстро. Стали одержимы друг другом и пришли к выводу, что надо жениться. Надели кольца на пальцы в 1989-ом, а ещё через год, когда маме было всего лишь 19 лет, родился я. Мечты и стремления родителей потребовали пересмотра. С натяжкой мне можно примерять на себя статус, провозглашённый знаменитой песней Юрия Шевчука «Рождённый в СССР», однако уже на момент моего явления свету старуха с косой недоброжелательно поглядывала на Союз. Когда страны не стало, переоценки потребовали многие ценности уже для жителей всего нового государства.

В 1993-ем, когда прабабушка уже очень сильно хворала, дед уволился с «Ростсельмаша» и вернулся в Зерноград ухаживать за ней. После похорон остался жить в посёлке, до выхода на пенсию работал охранником. Мы же в составе: бабушка Аня (мамина мама), её гражданский муж Саша, мама, папа и я – обосновались в Ростове-на-Дону, в частном доме. Пять комнат, два туалета, две кухни, гараж, два огорода, большой двор.

Нет предположений, когда всё начало выходить из-под контроля и какое масштабное событие тому поспособствовало в большей степени. Суть в том, что, согласно моим воспоминаниям, в нашей семье неофициально был прописан Алкоголь, и любили его всегда больше меня.

Показательной будет история из моего младенчества, которую рассказала крёстная. Как-то раз она заглянула к нам в гости. Всё нараспашку, заходи – не хочу. На стуки в дверь никто не отвечает. Не постеснялась, вошла. Перед глазами картина: в комнатах валяются пьяные люди, по столу с объедками бегают домашние животные, а я в люльке что есть мочи ору. Оставлять меня в атмосфере жгучего амбре было бы преступлением, и тётя Таня забрала меня к себе домой. Искупала, покормила. Ждёт день, другой. Никто не приходит. На третий заявляется мама с огромными мешками под глазами: «Подруга, Лёшу УКРАЛИ!!! Вова с ним в коляске в магазин стоял, не успел отвернуться, а его вытянул кто-то!». Где-то на середине этого восхитительного рассказа, который бы и Чехов одобрил, в комнату под пробивающийся смех крёстной вбежала её дочь. «Ой, тёть Наташ, вы за сыном пришли? Он у меня в спальне».

Because we need each other

We believe in one another

And I know we’re going to uncover

What’s sleepin’ in our soul

Я удивился, когда узнал, что есть люди, которые уже в 2-3 года входят в динамичную жизненную фазу – то есть начинают запоминать происходящее, формируются как личности, быстро учатся, активно общаются с родственниками и одногодками. Я отчётливо осознаю себя с пяти лет и почему-то думал, что так у всех. А всё, что помню о себе до того возраста, – это лишь обрывочные эпизоды, которые долгое время представлялись мне просто реалистичным сном, пока не выяснилось, что всё происходило на самом деле. У меня таких всего четыре, включая тот, от которого в воспоминаниях осело только чувство непереносимой боли. Если обозначить каждый отдельным названием, выйдет так: «Петушка», «потеря», «зайчик», «падение». Здесь нет хронологической последовательности, но есть логическая.

Моей любимой игрушкой в детстве был маленький плюшевый петух. Выговаривать слово «Петушка», с правильным ударением на второй слог, я научился сразу после «мама» и «папа». Хотя, наверное, выходило что-то наподобие «питуська». Я проводил с Петушкой всё своё время, и другие принадлежности для досуга мне были не нужны. Да и кто бы мне их предоставил во времена, когда голодало полстраны.