Литмир - Электронная Библиотека

Прабабушка Лида была токарем до 1943-го. Не самая стандартная работа для женщины, но в СССР это было привычной ситуацией. Сидеть дома с каждодневным страхом смерти от авиаудара в определённый момент ей надоело. Воспользовавшись возможностью, на правах добровольца она вместе с маленьким сыном переселилась ближе к фронту. Помогала нашим войскам, чем могла: шила, готовила, перевязывала раненых. Попутно завела множество подруг, с которыми переписывалась вплоть до своей кончины. Не впала в уныние, потеряв мужа. А главное: в 35 лет начала новую жизнь, выйдя замуж и родив второго ребёнка.

Параллельно с воспитанием сына она работала на заводе, вот трудолюбивое было поколение. Трудолюбивое и радостное. Старший сын Лидии, Владимир, с детства был самостоятельным. Как и все дети войны, он очень быстро повзрослел и по характеру был скорее интровертом. Обычный деревенский пацан, не любивший городскую суету. Образования 5 классов, да и те знания, что удалось приобрести, были получены в лютых условиях. Читать-писать научили – и то хлеб. Руки рабочие, усидчивый, но не лидер по духу. То и дело помогал маме воспитывать брата, да отцу с работой. А когда пришло время, ушёл в армию и на долгие годы выбрал службу своим призванием.

Дед Вова служил и на суше, и на море, и на Севере, и на Юге. Где только не побывал до 30 лет. Относительно тихое время, размеренная жизнь. Своя стихия. В армии он много читал и учился, насколько это было возможно.

В пятидесятые солдаты с неоконченным средним образованием даже сдавали экзамены, чтобы вернуться домой если не готовыми специалистами, то хотя бы с какой-то образовательной базой. Самой проблемной дисциплиной для Владимира была математика. Особенно те задачи, в которых нужно было пользоваться правилом «взятия за единицу» (впоследствии он исхитрялся придумывать подобные каверзы мне-шестикласснику, а потом даже сердился, когда я щёлкал их как семечки).

Именно тогда его любимыми авторами стали Сергей Есенин и Джек Лондон, а Михаила Зощенко он полюбил немного позже. Достоевского же просто ненавидел. Проникся чувствами к футболу: раз 10 рассказывал мне, как видел живого Лобановского в бытность игроком. Один раз повидал знаменитость, а называл «гусём», как старого друга. И всё потому, что киевские болельщики, с которыми он сидел на стадионе, так прозвали своего нападающего за длинную шею.

Около десятка лет старший сын был далеко от дома. Тем временем маленький Боря уже начал ходить в зерноградскую школу. По первым порам всё было здорово: 4-5, порядочный, вежливый, инициативный. Тянулся к людям, в отличие от брата. За период младших классов – куча грамот и благодарностей. Мой прадед, майор в отставке, хорошо воспитал сына, прививая ему правильные ценности и приоритеты. Но одна любовь, которой загорелся мальчишка, стала для него губительной.

С детства Боря обожал автомобили. Всех марок, всех цветов. Был просто помешан на них. Как только ноги подросли и стали доставать до педалей, отец начал учить его водить. Только одно дело, когда рядом с тобой любящий родственник, который в критический момент выхватит из рук руль и нажмёт на тормоз, а другое, когда такого человека рядом нет. По возрасту юнцу ещё нельзя было садиться за баранку, но он связался с плохой компанией, где ему и погонять давали, и девочки вокруг него вились, и всё остальное, как это бывает в молодые годы.

Уже в пятом классе мальчик стал зависим от «ночной жизни», и родители никак не могли найти на него управу. Наверное, были слишком добрыми, не находили нужных слов. Глобальные изменения в распорядке Бориса ожидаемо сказались на школьных отметках. Из годовых оценок пропали разом все пятёрки, потом и четвёрки, а в седьмом классе даже троек осталось минимум. Получить «лебедя» на уроке – это не так ужасно. Исправить время есть, да и колы советские учителя раздавали куда активнее современных. Для некоторых и двойка была радостью. Однако когда у тебя 8 из 14 «неудовлетворительно» в итоговом табеле, это может означать только одно: остаёшься на второй год. Казалось бы, это дно. Но самое страшное было впереди.

Незаконченный восьмой класс и угроза остаться без среднего образования должны были стать для Бори поводом взяться за ум. Отцу всё больше становилось стыдно, что школе сын предпочёл кафе и вечеринки. Но летом 62-го, когда нужно было приложить максимум усилий для «подтягивания» знаний за упущенный учебный год, юноша появлялся дома всё реже. Хоть под домашний арест сажай – только и ждал, что подъедут «друзья» и заберут гулять.

Ночёвка где-то в гостях или под открытым небом стала для него нормой, и родители не сразу забили тревогу, когда мальчуган пропал на срок дольше обычного. Вышли в город навести справок у молодёжи и ахнули – оказывается, Борис в тюрьме. И ладно бы напился-подрался, но нет… Воровство, дело шьют. Только в этот момент к ним пришло понимание того, насколько всё плохо.

Несмотря на то, что отец уже тогда был уважаемым человеком, за злодеяния парень ответил по букве закона: провёл полтора года в колонии для несовершеннолетних. Должно было быть больше, но выпустили за хорошее поведение.

Время вне воли подействовало должным образом. Едва выйдя на свободу, возмужавший и по-прежнему любимый сын начал буквально падать на колени: «Папа, я изменился, не проклинай меня». Сразу были написаны заявления на восстановление в восьмой класс, а также на поступление в техникум, как запасной вариант (в те годы семи классов для этого было достаточно). Чтобы не лишать подростка увлечения, отец устроил его на машиноиспытательную станцию слесарем, на полставки. Ведь это постоянное взаимодействие с автомобилями, новые знания, возможность когда-никогда прокатиться с ветерком. Ну а главное – кровинушка всегда под боком, а не где-то, непонятно где. Казалось, всё налаживается, но хватило Бориса ненадолго.

Ночной Зерноград ждал возвращения своего героя, и оно состоялось приблизительно через год после отсидки. Статус бывшего зэка придал парню нового шарма. В подобных компаниях это очень ценилось. Борис окончательно бросил школу, забыл мечты о высшем образовании. На работе появлялся, но это были истории из рода «и смех и грех»: под луной нагуляется, а на утро приходит, ложится с инструментами под ЗИЛ и спит. Коллеги смеются, докладывают дяде Виктору, тот в гневе прибегает. Будит, отвешивает тумаков, орёт благим матом. И так из раза в раз. Брат Вова (то есть мой будущий дед), уже дембельнувшийся к тому времени, не собирался оставаться в посёлке на ПМЖ, а за время непродолжительных приездов в гости также никак не смог повлиять на Бориса. Появившиеся у родителей мысли наподобие «только бы снова не сел за колючую проволоку» имели все основания.

Трагедия случилась осенью 66-го года.

Компания молодёжи, где был и наш герой, отдыхала на главной улице посёлка. Денег не было, поэтому просто стояли и общались. Вдруг Боря увидел человека, выходящего из кафе. Это был один из местных академиков. Несложные логические размышления подсказали, что в сумке у него – зарплата для членов кафедры.

Когда мужичок остановился под деревом с целью пересчитать сумму, в голове у тунеядца созрел план. Борис попрощался с друзьями и незаметно пошёл по пятам жертвы. Наконец, перед входом в тёмный переулок, он нагнал учёного. На беду юного уркагана, человек из мира науки оказался крепким для своего телосложения – и не робкого десятка. Борьба, кряхтение, валяние по земле… Как вдруг в руках работника института блеснул нож. Припасённый специально для такой ситуации, он и решил исход драки.

Боре был нанесён всего один удар, но меткий. В брюшную полость. Никаких целей, кроме самозащиты, обороняющийся не преследовал, поэтому после нанесения тяжкого телесного он сразу начал звать на помощь, вызывать Скорую. В больнице нерадивого вора спасли. Восстановительный процесс должен был быть долгим, но после него всё равно светил тюремный срок.

Промочившая слезами все платки, Лида сидела у кровати больного 24 часа 7 дней в неделю, и на то был весомый повод, кроме материнской любви. Врачи строго-настрого запретили ему пить. При подобной травме последствия даже от обычного стакана воды были непредсказуемы. Чтобы не случилось обезвоживания, было позволено только смазывать мокрой тряпочкой губы. Несмотря на то, что сын кричал и требовал дать ему попить, все ёмкости от него тщательно прятались. По какой-то необъяснимой причине, в один из дней совпали три условия – кто-то оставил в палате кружку чая, Лида вышла в туалет, а Борис в этот момент проснулся и воспользовался шансом.

3
{"b":"674254","o":1}