– Нет, спасибо. – Прокурор сел на место.

– А у вас, господин Снейдер?

– Непременно.

Снейдер быстро переговорил со своим защитником, затем сделал глоток чая из термоса, который стоял на его столе, и поднялся. До первых рядов донесся аромат ванильного чая.

Сабина осталась стоять на своем месте.

– Вы можете сесть, – сказал Снейдер и обратился к обвинителю: – Господин прокурор, насколько я вижу, мыслительные процессы обходят ваш разум стороной. Иначе невозможно объяснить, почему вы назвали Сабину Немез наивной.

– Господин Снейдер! Вы можете продолжать, но в зале суда я ожидаю от вас необходимого уважения, – предупредила его судья.

– Хорошо, если вы настаиваете. – Снейдер кивнул. – Как вы уже знаете из служебного дела Сабины Немез, во время обучения в академии она получила высшие оценки по всем дисциплинам, ее раскрываемость преступлений выше среднего, она всегда действовала корректно и никогда не нарушала предписаний. Так что обвинения ее в трусливом или наивном поведении лишены всяких оснований. Поэтому я хотел бы критически взглянуть на сам мотив этого процесса.

– Пожалуйста, переходите к сути! – торопила его судья.

– Я прошу немного вашего терпения. Сейчас вы поймете, к чему я клоню, – сказал Снейдер. – Насколько вы знаете из материалов дела, директор был обязан содержать трех своих бывших жен. У одной из этих дам есть кузина, и она…

– Это не имеет никакого отношения к делу! – запротестовал прокурор.

– Продолжайте! – невозмутимо обратилась к Снейдеру судья.

Сабина подняла взгляд. «Сейчас будет интересно».

– И эта кузина является женой…

– Я не понимаю! К чему все это? – выкрикнул прокурор.

– …Является женой прокурора, – продолжил Снейдер. – Таким образом понятна попытка сохранить репутацию директора незапятнанной и представить его жертвой жестокого и невменяемого полицейского.

Вероятно, Снейдеру пришлось изрядно покопаться, чтобы выяснить эти семейные связи и заинтересованность прокурора. На этом процесс лопнул, и суд больше никогда не ставил под сомнение показания Сабины.

– Все в порядке? – спросила Тина.

Сабина подняла глаза. На несколько мгновений она погрузилась в свои мысли, но теперь вернулась к реальности, в кабинет Тины в здании БКА.

– Давай оставим эту тему, уже поздно, – сказала Сабина.

– В принципе, меня это не касается. Я лишь хочу сказать тебе… – Тина откашлялась. – Я бы поняла, если ты защищала Снейдера, потому что на твоем месте поступила бы точно так же. – Она провела рукой по волосам. – О, черт, театрально получилось.

– Спасибо. – Сабина открыла дверь и вышла в коридор. Вдруг она услышала полицейскую сирену и увидела в окно, как из подземного гаража БКА выехала колонна автомобилей с мигалками и помчалась по улице.

– Ничего себе, как они торопятся.

Кое-где распахнулись двери, и несколько коллег побежали к лифту.

– Что случилось? – крикнула Тина. – Третья мировая война началась?

– Похоже, вы еще не слышали, – сказал пробегавший мимо мужчина.

– Нет, а что такое? Ядерный удар?

– Во время ужина со своим мужем и главным прокурором Диана Хесс покинула ресторан, спрыгнула с моста на железнодорожные рельсы и попала под поезд.

– Хочешь почитать вот этот детектив? – спросил мужчина в киоске.

Харди кивнул.

– А ты не слишком мал для него?

– Мне восемь, – солгал Харди. «А теперь давай его уже сюда!»

– Ну смотри.

Харди положил на прилавок одну марку – остаток скопленных за это лето денег – и с серьезным видом посмотрел на толстого продавца в киоске, стараясь выглядеть старше своих семи лет.

Мужчина забрал марку и положил на стойку тонкую книжку в мягкой обложке.

Джерри Коттон. «Покушение в Амстердаме».

– Сдачу оставьте себе, – великодушно сказал Харди, свернул книжку трубочкой, сунул в задний карман брюк и пошел.

За летние каникулы он прочитал уже три книжки из этой серии. Каждую неделю выходил новый выпуск. Харди понимал лишь половину написанного, но он обожал диалоги между Джерри Коттоном и его партнером Филом Декером, а также описания погонь на машинах. Но больше всего ему нравились обложки. Когда вырастет, он тоже станет агентом, как Джерри Коттон.

Харди вошел в дом, где жил со своими родителями. Так как оба работали, он мог проводить каникулы как хотел. Его мать была официанткой в кондитерской, а отец работал в металлургической фирме. Но не в бюро, а у станков – хотя отец рассказывал всегда что-то другое, но Харди чувствовал запах его волос и видел грязь под ногтями. Его так легко не провести – в этом отношении он уже был как Джерри Коттон.

Харди прошел через арку и оказался во внутреннем дворе. На горке сидели две куклы в голубых костюмчиках, а в песочнице играла девочка. У нее были пластиковые формочки и ведерко с водой, и она собиралась строить песочную крепость.

Харди встал перед девочкой и подождал, пока та посмотрит на него.

– Привет, Нора.

Она заулыбалась.

– Привет, Харди.

Девочка шепелявила, словно под языком у нее была вата, но его это не смущало. Мать Харди объяснила ему, что год назад, когда Норе было четыре года, она заболела скарлатиной, и у нее начался отит. Так как лечить ее начали слишком поздно, Нора оглохла на оба уха. Она не слышала ничего, даже взрыва петарды. Харди уже проверял.

Но со своими белокурыми косичками, ярко-голубыми глазами и веснушками Нора не только выглядела невероятно милой, но была умной, как утверждала его мать, потому что за полгода научилась читать по губам. А так как Харди это восхищало, он регулярно помогал ей тренироваться. Для того чтобы у них было на это больше времени, в зимние месяцы он сопровождал Нору с ее родителями в бассейн «Аквамарин». За вход он, конечно, не платил – просто подлезал под турникетом.

В бассейне они плескались и тренировали сложные слова и длинные предложения. Иногда Харди обманывал ее и формировал губами слова, которых не существует. Когда она понимала это, то сталкивала его в воду или била кулаками в живот. От ее маленьких кулачков ему было не больно, даже не щекотно, зато он сразу научил ее правильному удару; что большой палец лучше не убирать в кулак, а, наоборот, класть сверху на кулак. Харди в этом разбирался – все-таки он достаточно часто видел, как это делает его отец.

Солнце отражалось от цепочки Норы с подвеской в виде маленького серебряного крестика.

– Поможешь мне с крепостью?

– Времени нет, мне нужно прочитать новый детектив. Он только сегодня вышел.

Она вздохнула.

– Ты ведь даже не понимаешь, что там написано.

– Ну и что? Я…

Харди замолчал, услышав галдящие голоса нескольких ребят. Они жили в том же доме, были на пару лет старше Харди и на голову выше его. Неторопливой небрежной походкой они втроем подошли к песочнице и встали у Норы за спиной. Идиоты!

– Что случилось? – спросила она.

– Придурки снова пришли, – беззвучно, одними губами, произнес он.

Лицо Норы напряглось.

Тони и его друзья окружили песочницу и начали насмехаться над Норой. Разумеется, она не могла слышать, что они говорили, тем более, как они это произносили. Но для Харди это звучало ужасно. Тони, этот говнюк, изменил голос и залепетал, как умственно отсталая девочка:

– Привееет, Хардии, йаа строою зааамооок.

Харди чувствовал, как под кожей у него вздулись жилы.

– Оу-уу, оу-уу, – залепетал другой.

– Заткнись! – наконец закричал Харди.

Все трое сразу умолкли. Медленно развернулись и подошли к Харди.

– Оставьте его в покое! – крикнула Нора, но они проигнорировали ее. Тогда Нора вскочила, в свои пять лет встала между Харди и Тони и сурово посмотрела на Тони: – Оставьте его…

Но не договорила. Тони с такой силой толкнул ее, что она споткнулась о деревянный край песочницы, упала на спину в песок и опрокинула ведерко с водой.