– Я, пожалуй, лучше подожду в гостиной, – смутилась Ингрид, чувствуя себя неуютно в этом темном кабинете в компании с малознакомым мужчиной.

– Ну, как знаете, – пожал плечами Шер.

Он проводил девушку до дверей, придержав створки, готовые захлопнуться и оттяпать ногу незваной гостье. Стоило Ингрид покинуть давящий мрак и спуститься на первый этаж, как жизнь снова стала легкой и воздушной. В приемной было светло и радостно, хотя солнце уже клонилось к западу, раскрашивая стены оранжевыми пятнами. Ингрид поискала мастера Лёкинеля, но тот куда-то пропал. Арнольд провожал девушку сотней влажных взглядов, но не предпринимал попыток выбраться из рыболовной сети, на которой был подвешен.

– Ну и ладно, – вслух сказала Ингрид, вынимая из чемодана коробку с печеньем и ставя ее на стол рядом с уже выгруженным любимым фикусом. – Попьем чайку, успокоимся, освоимся. Ну и что, что не с кем? Так даже лучше: почувствую себя хозяйкой.

Она сходила на кухню, где все еще грелся под горелым полотенцем закопченный чайник. Плита почти остыла, но не настолько, чтобы вода в чайнике не заварила чай, так что возиться с растопкой не пришлось. Ингрид, конечно, умела по старой семинарской памяти, но пачкать красивое платье с вышивкой не хотелось. Менять его на серое и неказистое – тоже, ведь оставалось еще собеседование с господином Стоуном.

– У меня все получится, – уверенно сказала Ингрид фикусу, в одиночестве уплетая на редкость удачно получившееся печенье. – Надо только помнить: господин Стоун – занятой человек и нуждается в заместителе, а я – исполнительная девушка, готовая помогать и трудиться на благо общества. Мы нужны друг другу. Нужно просто быть настойчивой и уверенной в себе.

Но покамест Ингрид была уверена только в своей полнейшей ненужности. Гостиная все жарче и жарче заливалась оранжево-красным светом заходящего солнца. В соседних домах уже зажигались светильники, и временами с улицы долетали прощальные разговоры возвращающихся домой местных да унылые призывы «ночной бабочки», явно не пользовавшейся спросом в этом уединенном селении. Арнольд дремал, прищурив все свои глазные грозди, да негромко шуршал где-то под полом Юхра Хос.

Ингрид положила голову на сложенные по-ученически руки и задремала. Ей снились сестры и веселые вечерние посиделки в общежитии при семинарии, на которых обсуждалось все: от вопроса, кто сменит Мариэллу де Туатев на троне, до интимной жизни преподавателя этикета. Славное времечко, полное светлых надежд и грандиозных планов.

Ее разбудил холодок, пробежавший по ногам. Ингрид вздрогнула и подняла голову. В помещении стемнело, а светильники некому было зажечь. Лунный свет смутно обрисовывал очертания предметов, и она не сразу сообразила, где находится. Часы, все это время мерно постукивавшие, вдруг звякнули и принялись отбивать полночь.

Ингрид оглянулась в сторону прихожей, откуда, по всей видимости, и повеяло ночным воздухом. И вздрогнула: в темноте что-то шевелилось, явно приближаясь. Грохнула входная дверь, закрывшись под воздействием сквозняка. Девушка повторно подскочила на месте. Холодный поток иссяк, но по спине все равно продолжали толпами бегать мурашки, в панике отыскивая безопасный уголок.

Ингрид тоже заметалась. Что делать? Это пришел посетитель? Может, крикнуть мастера Лёкинеля? Или просто громко сообщить пришельцу, что время посещения закончилось и предложить прийти завтра? Или…

Пока она придумывала варианты действий, темная фигура в плаще приблизилась вплотную. Из темноты капюшона блеснули желтые флуоресцирующие глаза.

– Сгинь, исчадие мрака! – взвизгнула Ингрид и осенила себя светлым знаком, когда из черноты плаща потянулась рука.

«Исчадие» заколебалось. Но потом все-таки дотянулось до светильника и зажгло его. Но лучше б не зажигало.

– Мамочки, – пропищала Ингрид, чувствуя, как у нее подгибаются коленки и сползая под ноги фигуре в черном. – Не трогай меня! Не трогай!

Незнакомец фыркнул и убрал руки, раз уж леди так приспичило посидеть на грязном полу. Вместо этого он скинул с головы капюшон, открыв взору грязно-серые волосы – то ли седые и пыльные, то ли от природы невнятного оттенка. У висков они плавно перетекали в дымные разводы на коже, прикрывавшие сетку припухших вен. Сама кожа тоже была серой и местами даже черной, особенно в уголках глаз и на шее, прикрытой глухим воротником-стойкой. А выступающие участки лица – щеки, лоб, переносица – поблескивали чем-то вроде металлической пудры, которой пользуются шахтеры магических рудников.

– Вы закончили бояться? – уточнил незнакомец минуту спустя. – Позвольте поинтересоваться, кто вы и что здесь делаете?

– Я – Ингрид Эссен, – заплетающимся языком пролепетала девушка. – Претендент на должность заместителя господина Эркхарта Стоуна. Вот, жду его.

– Поздравляю: вы дождались, – без всяких эмоций ответил тот, снова сверкнув на нее желтовато-чайными глазами – уже не такими жуткими, но все равно непривычными. Ингрид сглотнула.

Не говоря больше ни слова, господин Стоун отвернулся и пошел наверх. Взяв себя в руки, девушка подхватила юбки и поспешила за ним, но мужчина шел быстро, и она катастрофически не успевала даже за его плащом, мелькающим впереди, так что тяжелые двери неприветливо сомкнулись за хозяином прямо перед ее носом. М-да, хорошее же впечатление она произвела на шефа. Готовилась, готовилась, а в самый ответственный момент приняла его за маньяка и заверещала, как последняя истеричка. Позорище. Нет, надо исправлять ситуацию.

Оправившись и пошлепав себя по щекам, чтобы взбодриться, Ингрид шмыгнула носом и смело постучалась в ехидно-невозмутимые двери. Ей никто не ответил.

«Ну, это уже невежливо. Я все-таки девушка и, к тому же, благородных кровей», – возмутилась она про себя и постучала повторно. Опять тишина.

«Ах, так?» – Ингрид поджала губы и уверенно схватилась за ручку двери. Дверь сопротивлялась, как могла, открываясь на кулачок в минуту и грозя захлопнуться обратно. Но Ингрид все-таки втиснулась внутрь и даже отвоевала юбку в целости и сохранности.

– Ингрид Эссен, – заново представилась она, откинув со взмокшего лба прядь волос и выпрямив спину. – Прибыла на собеседование с Эркхартом Стоуном.

– Угу, – ответил господин Стоун, как раз просматривавший ее витиеватую писульку. – Не вижу предыдущего места работы.

– Я… нигде прежде не работала, – помявшись, призналась Ингрид.

– Нет магического образования, – продолжал критиковать ее господин Стоун.

– Я претендую на управленческую должность, – краснея, возразила Ингрид. – Магические способности в таком случае не обязательны.

– Зато самоуверенность, как я вижу, присутствует в двойном объеме, – он прищурился на нее из-под бровей.

– Упорство – лучшее качество в достижении целей, – упрямо поджала губы Ингрид, одновременно складывая пальцы за спиной в знаке надежды и мысленно молясь всем богам.

– Угу, – кивнул он. – И в пути на плаху – тоже.

Господин Стоун хотел было отложить лист и сказать ей на прощание пару ласковых, но тут его взгляд зацепился за какую-то строчку. Густые брови нахмурились, губы шевельнулись, читая слова.

– Вы хотели стать священнослужительницей? – уточнил он совсем другим тоном.

– Нет, – Ингрид смутилась.

– Тогда зачем заканчивали семинарию? – он внимательно посмотрел на нее.

– Отец предложил, – Ингрид пожала плечами. – А я подумала, что это чудесная идея.

– Зубрить богословие – чудесная идея? – фыркнул господин Стоун, показав зубы, часть из которых была неровно обломана.

– Мне нравится Слово Божие, – упрямо заявила девушка. – Это мой любимый предмет.

Они уставились друг на друга. Ингрид почувствовала, что хочет моргнуть и пригнуться, как это делал Лёкинель под дверями кабинета, и одернула себя: вот еще, будет она склоняться перед самым обычным недоверием. Тот, кто верит в себя, не убоится чужого взгляда.

– Хорошо, – господин Стоун неожиданно отвел глаза, и Ингрид даже шатнулась вперед, будто все это время преодолевала поток ветра, а тот вдруг исчез. – Я беру вас. Но знайте, что работа моим заместителем не ограничится заполнением бумаг.