В киоске продавали рыбные, мясные консервы, чай, кофе, сигареты, сахар, сгущеное молоко и многое другое, что не так быстро портилось или совсем не портилось. И цены были на три-пять-шесть рублей ниже, чем в магазинах. Для малоимущих находка. Хорошо шли тушенка, сгущеное молоко, даже выстраивалась очередь.

И вот однажды киоск пропал, не стало – пустое место. Пенсионеры зароптали: кому помешал, как теперь? Вскоре на месте исчезнувшего киоска появился кирпич, цемент, – работа закипела. И вот уже готов фундамент, каркас. Что это будет? Магазин не магазин: на него не похож, маленький – три киоска будет. Павильон! Да, павильон! Да еще какой: с торца смонтировали большой экран, как цветной телевизор, играла музыка, музыка играла, когда еще был киоск. Чуть ниже экрана – часы, восемь тридцать; температура воздуха – минус восемнадцать. Странно, павильон никак не назывался. У всех были имена: «Калинка», «Ландыш», «Лакомка»…. Он один такой безымянный. Безымянный – тоже имя. Помимо продуктов в безымянном имелись посудный отдел; овощи,фрукты. И стоял павильон на бойком месте – рядом площадь, вещевой рынок. Но, главное, цены были все такие же низкие, какие и в киоске. К примеру, хлеб с частной пекарни Хлопотова, хороший хлеб, в магазине двадцать рублей, в павильоне – пятнадцать. К обеду весь хлеб раскупался. Продавцы все молодые. Машина пришла с хлебом. Хлеб горячий, еще не успел остыть. Очередь была небольшая, пять человек. Женщина в мутоновой шубе стояла первой; за ней – женщина в синем пуховике; потом – носатый мужчина; женщина в белом пуховике. Последним стоял мужчина с усталым лицом.

– …печенье у вас свежее?

– Свежее.

– Тогда грамм триста, тушенки свиной баночку, майонез. Все.

– Сто двадцать пять рублей пятьдесят копеек.

Женщина в мутоновой шубе долго искала мелочь, нашла.

– Сахарный песок, хлеб.

– Еще что?

– Грамм двести карамели «Виктория».

– Двадцать восемь рублей.

– Презерватив.

– Пожалуйста. Восемнадцать рублей.

– Мне, девушка, хлеб… Чуть не забыла, рулон туалетной бумаги.

– Двадцать рублей десять копеек.

– Пачку сигарет «Оптима».

Вошла женщина, румяная с мороза.

      Ребус

                                                                        Она ехала домой. Через двадцать-двадцать пять минут – дома. Дома – это теплая хвойная ванна, сытный вкусный обед и много другого хорошего. Она устала, два часа в дороге, не девочка, зрелая женщина, мать двоих детей. Тело, как деревянное. Ноги затекли. Не любила она эти дороги. Утомительно. Витька, сын, пятиклассник, тоже устал, дремал. Дороги плохие, после весны, все размытые, в ямах. Попадались и такие ямы, что в них легко можно было оставить колесо. Бедные амортизаторы. Она ездила к сестре в Лазаревку за капустной рассадой.

– Устал? – чтобы приободрить сына, спросила она.

Сын в ответ только слабо улыбнулся. Конечно, устал. Можно было и не спрашивать      . Ехала она со скоростью в среднем семьдесят пять км в час, редко – сто. Она, конечно, могла и прибавить в скорости, но уж очень плохая дорога, много ям, словно их кто специально выкопал. Да и машина – старушка, тринадцать лет. Не разгонишься. Скоро дома. Восемнадцать км. Это для машины «пустячок» ,как любил говорить Андрей, супруг. Она хотела бы еще сегодня постираться. Опять ямы. Она поздно их увидела. Тормоз. Что это? На полосу встречного движения, хорошо никого не было, выскочила иномарка. Она только что, минуты три, четыре прошло, не больше, смотрела в заркало заднего вида – машин не было, и тут иномарка… Та вылетела за дорогу. Водитель не справился с управлением. Она чуть притормозила. Надо бы остановиться. ДТП. Может, помощь нужна.

– Здорово! – оживился сын. – Разобьется. Остановимся?

Надо бы, конечно, остановиться. Она скрывалась с места происшествия. Грубейшее нарушение правил дорожного движения. Уголовно наказуемо. Надо бы остановиться: она не могла, словно кто держал. А ведь она притормозила, хотела остановиться. Хотела, да не остановилась. Не она, так кто-нибудь все равно остановится, окажет помощь. Свет не без добрых людей. Она тоже могла вот так лететь с сыном в кювет, не отверни водитель иномарки в сторону. Бог миловал. Смерть была рядом. Она выбирала… три, четыре, пять секунд… и выбор ею был сделан – не в пользу водителя иномарки и пассажиров, если таковые имелись. …иномарка разбилась, водитель истекал кровью. А может, все обошлось. Водитель запомнил номер ее машины. И не сегодня завтра придет повестка в суд. Этого она очень не хотела. Если бы она увидела эти ямки раньше и плавно затормозила, возможно, ничего бы и не произошло. Но и со стороны водителя были нарушения – превышение скоростного режима, дистанция не соблюдена. Были нарушения с обеих сторон. Она не снимала с себя ответственности. Но если бы водитель иномарки не превысил скорость, была бы дистанция – никакого ДТП бы не случилось.

Она два раза уже была в ДТП, и – еще одно. Не много ли? ДТП – это всегда большая неприятность. Нервы. Шок. Первое она, можно сказать, сама себе устроила. Пошла на обгон, не рассчитала – встречная машина оказалась близко, и справа – машина. Обгон не получился.Оставаться на полосе встречного движения – равносильно самоубийству, и тогда она, что называется, подрезала обгоняемый транспорт, «Газель». От удара с «Газелью» машину выбросило на дорожное ограждение. Машина разбилась. Сама она отделалась легким испугом. Второе ДТП – она также начала обгон. Но шутник-водитель обгоняемого транспорта прибавил в скорости, что он не должен был делать. Хотел, наверно, поиграть. А может, пьяный был. Она тогда все-таки завершила обгон. Правда, машину поцарапала о машину шутника. Водитель-шутник позвонил в ДПС, рассказал об обгоне, сообщил ее номер. Унего зеркало было разбито. Обратно по дороге домой состоялся разговор с ДПС. Лейтенант сделал предупреждение, обещал неприятности за то, что она уехала с места происшествия. Она неделю, месяц, два ждала эти неприятности, перенервничала. Все обошлось. Забылось.

И вот новое ДТП. Напасть какая-то. Может, действительно, битая машина притягивает, слышала она такое от водителей. За первым ДТП будет – еще и еще… Битую машину надо продавать, избавляться от нее. Она не хотела бы продавать, привыкла.

– Милиция поехала.

Если бы сын не сказал, она бы не заметила ДПС: была расстроена. Значит, все-таки что-то случилось. Но она не нарушала скоростной режим, не гнала, точно сумасшедшая, как водитель иномарки. Но она скрылась с места происшествия… и это резкое торможение. Но если бы была дистанция между машинами, ничего бы не было. Но она уехала с места ДТП, не оказала первой доврачебной помощи… Испугалась? Сработал инстинкт самосохранения? А может, она прекрасно отдавала отчет своим действиям? Был умысел? Какой пример она подавала сыну? Она ненавидела себя, презирала. Как могла она, порядочная, честная женщина, каковой она себя всегда считала, уехать с места происшествия, отказать в помощи? Она себя не узнавала. Кажется, это была не она, а кто-то другой. Но никого другого не было. Она собственной персоной. Она! Она! И никто другой! И она это хорошо знала, только не хотела признаваться. Выгораживала себя. Искала оправдания. Но не находила. Заявить на себя в милицию, все рассказать? Может, ничего и не было? Никакого ДТП. Она же ничего не видела. Может, иноомарка скатилась в кювет, заглохла. Только она почему-то не верила в благополучный исход. Все было – и разбитая машина, и кровь…

Приехала она домой, Андрей еще не пришел с работы, задерживался.Сын сразу побежал на улицу. Стирать она передумала. Не до стирки. Она всегда почему-то, когда была в неведениии, переживала, отдавала предпочтение в своих переживаниях плохому, не думала о хорошем исходе. И часто она вот так себя обманывала, попусту трепала нервы. И о ДТП она думала только о плохом – разбитой машине… Она ясно представляла себе безжизненное тело водителя, распластавшееся в машине. Кровь. Много крови. Она не могла больше так, побежала в туалет; ее тошнило. «Как убийца. Из кино», – подумала она, имея в виду рвоту. Нехорошо все это было, не к добру. Она хотела бы все рассказать Андрею, выговориться, покаяться, но боялась, что он выболтает все кому-нибудь. Человек он был ненадежный, не умел хранить тайну. А когда выпьет, он болтал без умолку и мог все рассказать. Если бы она раньше заметила эти неровности на дороге… Она не нарушала скоростного режима, не считала себя виноватой. Но через минуту другую она уже во всем винила себя. …скрылась с места происшествия. Она не могла этого простить себе. Испугалась? А может, сознательно не остановилась? И испугалась, и сознательно скрылась с места происшествия. И то, и другое. Но разве такое бывает? А может, ничего и не было? И она зря вот так себя мучила. Она хотела ясности. Скорей бы прошел этот злополучный день, неделя, месяц. Время лечит. Чтобы как-то забыться, не думать о ДТП, убить время до вечера, а там спать, она пошла в магазин за яблоками. Виновата, не виновата –…решала она на улице и в магазине. Если бы водитель иномарки не превысил скорость… Она тоже хороша… за дорогой надо следить. Если бы была дистанция… Если бы… Если бы… Она совсем запуталась.