Он покачал головой:

— Не говори так.

— Ага! — я ликующе указала на него пальцем. — Ты почти улыбнулся, когда я это сказала!

— Нет, Белла…

— Улыбнулся! — не угоманивалась я. — Хочу, чтобы ты всегда был со мной.

На сей раз его улыбка вновь была снисходительной, точно он видит, как в любви ему признается маленькая девочка с бантиком на голове и с воздушным шариком в руках. Он подошел ко мне и несколько насмешливо погладил по щеке:

— Глупенькая.

Потом неожиданно перестал улыбаться, печально посмотрел мне в глаза и отошел.

— Тебе и правда мешает это, верно? — ровно спросила я. — Мне нужно перестать быть такой открытой? Просто скажи, и я запру это, мне не сложно, и я не стану от этого страдать.

— Перестань, дело не в этом. Ты доела? — он вопросительно посмотрел на меня. — Тогда тебе лучше начать одеваться.

Я не стала давить на него.

Когда я поднималась в спальню, Эдвард смотрел на меня с некоторым легким беспокойством.

Мне никогда еще не приходилось так нервничать и долго подбирать одежду. Понравиться ему я даже не пыталась, но я хотела подчеркнуть серьезность своих намерений и решений. Сегодня я увижу Карлайла и остальных… как одна из них. Как та, что посвящена в тайну Договора.

В результате я надела темно-синюю короткую, но не слишком строгую блузку, а так же черные, узкие джинсы. Затем подняла волосы вверх, затягивая их с помощью ленты в симпатичный кокон, выпустила на лоб одну тонкую прядь и надела короткую серебряную цепочку с крохотным цирконием. Получилось строго, но элегантно. Когда я спустилась в кухню, то мысленно повторяла про себя пункты Договора и меньше всего ожидала, что Эдвард прокомментирует мой внешний вид.

— Ты не серьезно, — пробормотал он, когда я подошла. Взгляд у него был недоуменный и совсем немного насмешливый.

— Что? — встревожилась я. — Что-то не так?

— Ты идешь в логово вампиров. И надела блузку с вырезом-лодочкой. Мало того… ты еще и волосы подняла вверх, полностью обнажив свою шейку, — он не удержался и коснулся ее пальцем, лукаво улыбаясь. — Я сочту это за не слишком остроумную шутку, — после чего он ловко развязал ленту у меня в волосах. По спине побежали мурашки.

— Эдвард, — пробормотала я озадаченно и торопливо, — прическа в ужасном состоянии. Можно мне хотя бы косу заплести?

— Мне и так нравится. Очаровательная небрежность.

Вроде бы сделал комплимент, но опять улыбается так, что…

— Перестань, — сказала я негромко.

— Что? — спокойно приподнял бровь он.

— Не смотри на меня так, словно мне пять лет, и я нарядилась в первый день в школу.

Он вздохнул:

— Прости.

— Постарайся хотя бы иногда не воспринимать меня, как ребенка. Это очень неприятно.

— Я… ничего не могу обещать, — честно сказал он, с улыбкой качая головой. — Тебе всего семнадцать. Ты действительно по всем меркам ребенок.

Я ничего ему не ответила. Может, я и кажусь ребенком, но у меня уже давно сердце старой девы. Просто никто этого не видит. «Даже ты», — печально подумала я, рассеянно поправив взлохмаченные волосы.

— Темно-синий очень идет цвету твоей кожи, — он попытался реабилитироваться и сказать серьезно. — Это правда.

— Спасибо…

«Не старайся, — подумала я, — мы оба понимаем, что это бесполезно».

========== Коллапс. Часть пятая - экзамен ==========

Мы ехали на север. В лобовое стекло несся свирепый ветер, бросаясь каплями влаги с деревьев и редкой листвой. Эдвард включил радио, из колонок полилась ритмичная скрипичная музыка — достаточно легкая, но пронзительно печальная. Понемногу из виду пропали дома, лес сгустился вдоль дороги.

Молчали. Наконец, дорога кончилась, и теперь мы ехали по тропе. Стало темнее, потому что над нашими головами гуще склонялись кроны деревьев, будто мы двигались сквозь зеленый коридор. Затем деревья понемногу расступились — коридор распахивал объятия небу. Оно озарило нас серебристо-туманным мертвым светом.

На вершине холма возвышался довольно большой, старый дом. Двор его зарос, но чьи-то добрые руки ухаживали там за диким садом. Несколько старых кедров обступали кирпичный, трехэтажный особняк с высокой, кокетливо украшенной резным гребнем и флюгерами, крышей. Арочные окна были большими, по-старинному украшенными гирьками. Сквозь стёкла видно тёмные, тяжёлые драпировки. Дом дышал заброшенностью и печалью. Ему дали вторую жизнь, но, очевидно, ненадолго. Тёмные мраморные колонны его террасы рано или поздно будут подпирать козырек, обрамленный небольшим балкончиком, на который никто уже не выйдет. Вряд ли кто-то купит этот прекрасный старинный дом. Грустное, одинокое место. В таком доме не поселится тот, кто любит общество. Скорее всего, вряд ли тут поселится человек с шумной семьей — слишком неудобно ехать до города.

Неподалеку от особняка журчала беспокойная река, чьи волны перескакивали по мелкому дну через большие камни, чтобы свободно пуститься прочь.

— Готова? — спросил Эдвард, остановив машину.

— Нет, — прошептала я, глядя на занавешенные окна, — но нам нужно идти.

— Да, — он посмотрел на меня с некоторым напряжением. — Держись рядом со мной.

Я вышла из машины. Мы с ним неторопливо направились в сторону обители вампиров.

Когда Эдвард открыл тяжелую двустворчатую дверь, я была и успокоена и разочарована одновременно. Взгляд не выхватил ничего такого, что могло бы шокировать случайного посетителя. Мне открылось помещение без лишней роскоши, помпезности. У величественного камина стояли два тёмно-зелёных дивана и пустой круглый стеклянный кофейный столик. Над камином возвышались часы в виде мраморного ангела, который держит в руках циферблат. Они мелодично и точно тикали в полной тишине. Окна на южной стене гигантского холла оказались не занавешены, и я видела, точно на веранде, часть дикого сада с кедрами.

С лестницы неторопливо спустился Карлайл. Точнее — сошёл, как по воздуху — столь тих был его шаг. Теперь он смотрел на меня очень внимательно и без всякого признака напускного человеческого дружелюбия. Мне показалось, что он прочёл мои мысли, и сделалось страшно, так как вряд ли они могли его устроить. Затем он посмотрел на Эдварда, задержав на нем взгляд. Подле него стояла, по всей видимости, его супруга. Одетая в простые светлые джинсы и лёгкий свитер, очаровательная шатенка внушала мне не меньший ужас, чем хозяин дома. Она смотрела на меня открыто, спокойно. Так на вас смотрела бы кобра, будь у неё человеческий разум психопата. Она не желает тебе зла, она просто спокойно раздумывает, стоит тебя убивать или нет.

По спине моей побежал противный холодок. Какая я наивная — решила, что мне удастся их провести. Их!

Эдвард неожиданно обхватил мою руку своей ладонью. Я поняла, что всё это время он смотрел в глаза Карлайлу, будто между ними шел какой-то диалог.

— Она посвящена, — вымолвил Эдвард с ноткой ледяного мятежа в голосе. — Она согласна с Договором и будет защищать его.

Каждое слово было отчеканено им, как стук молотка судьи.

Я не заметила, как появились остальные…

Бесшумные, как тени. Теперь не притворялся никто из них. Ни Джаспер, напоминающий теперь безмятежного льва. Ни Элис, смотревшая и на меня и сквозь меня одновременно. Ни Эмметт, смотревший на меня со слегка презрительной насмешкой. Ни Розали — она казалась мне мрачнее тучи. Кажется, она и впрямь сердилась на меня, сердилась на Эдварда.

Никто ничего не сказал на фразу Эдварда. Молчание первым прервал Эмметт.

— Я продул спор Элис по твоей милости. Ты ее не съел. Отдаю должное твоей силе воли.

— Эмметт, — вздохнула Эсме, — постарайся не пугать нашу гостью.

— Он не пугает меня, — вымолвила я, решив, что мне можно заговорить, — всё в порядке. На самом деле меня пугает только, что я окажусь недостойной вашего доверия.

— Посмотрим, — резко сказала Розали и обернулась на Карлайла. Тот кивнул ей:

— Предлагаю присесть и закончить с официальной частью. Белла, сколько ты уже учишь Договор?