Элион сидел за столом - спокойный на вид, но какой-то словно бы пришибленный.

- Любопытно. Их погубило тщеславие, гордыня, жажда могущества - всё то, чем одержим я сам, - и добавил: - На Авалоне не горят огни. Вот, к чему была эта фраза. Перенапряжение вызвало обесточенность города, и на улицах теперь темно.

- Для его запуска нужно серьезно постараться, но я говорю не к этому…

Элион перебил меня:

- Я начинаю понимать, как открыть врата в другой мир при наличии большого сигильского камня. Совместно с энергией источника, если я получше его изучу, можно будет попытаться создать портал. Это хорошая новость, верно?

- Элион, если я уйду, вероятно, ты погибнешь.

Он растерянно пожал плечами:

- Не страшно. Дагон будет побежден. А ты вечно грезишь своим старым миром и всякими странными вещами, которых я не понимаю.

Я молчала.

- Не сомневайся, - пробормотал он, глядя в сторону. - Я действительно могу попытаться отправить тебя обратно. Если ты останешься тут только ради того, чтобы я не умирал, то прикончу тебя самостоятельно. Не шучу. Подумай, Шей, что ждёт тебя здесь? - он сосредоточенно взглянул мне в глаза, и я, съежившись, слушала. - Ты научишься убивать людей. Ты никогда не увидишь того… как там зовут свет очей твоих? Не важно. У тебя не будет твоей уютной реальности с ее благами, родных и друзей.

- Замолчи, - тихо сказала я, не выдерживая и опуская взгляд.

- Кто у тебя тут есть, кроме меня? Неар? Спорим, он уплывет обратно, в Морровинд?

- Так и случится. Но не потому, что я буду ему не нужна. Просто я знаю, что скоро произойдет. Возможно, он способен предотвратить это. У Нереварина окажется много дел. Слишком много.

- И у тебя остаюсь только я. Шикарно, не так ли? Ведь мы просто созданы друг для друга. Прости, - пробормотал он запоздало, прерывая поток сарказма. - Пытаюсь рассуждать здраво. Не хотел на тебя давить.

- Лучше поговорим об этом, когда император будет коронован, - сказала я как можно более ровно. - У Винсента для тебя новый контракт, но ты его не возьмёшь.

- С чего ты взяла? - мятежно сдвинул брови Элион. - Я убиваю тех, кого сочту нужным, и когда захочу. Думал - ты поняла это.

- Ты прочтешь досье. Это не негодяй, не сумасшедший. Вы с ним в чём-то даже похожи… Адамус Филида - не плохой человек. Он просто очень хорошо исполнял долг родине и сорок лет защищал жителей столицы. Он любит Киродиил, любит свое дело и, борясь с Братством, просто пытается уберечь то, что ему дорого. Ты бы поступал так же. Я не уговариваю тебя, а констатирую факт - ты не возьмешься за контракт.

Помолчав, альтмер небрежно пожал плечами:

- Решу, когда всё внимательно о нём изучу. Но знаешь, это не всё, что ты собиралась сказать мне.

Я запнулась, избегая его проницательного прищура.

- Выкладывай.

Покачав головой, стала механически собирать на своём рабочем столе рисунки в стопку.

- Это не так важно…

- Шей, ты была у меня в голове. Тактичность - уже немного не то, что мы можем позволить в отношении друг друга, - иронично проронил Элион, наблюдая за спонтанной уборкой, которую я затеяла.

- Просто хотела сказать, что мне искренне жаль. Атрейна замечательная девушка. Возможно, одна из немногих, готовых принять тебя таким, какой ты есть…

Его лицо стремительно переменилось, и я поняла, что задела какую-то тревожную, чувствительную струнку.

- И?

- Что “и”? - растерялась я.

- Милая, открой, наконец, глаза, - мягко произнес он без всякой рисовки, откидываясь на спинку стула. - Посмотри на меня. Смотри внимательно. Я предаю, краду, убиваю, занимаюсь некромагией, - он схватил меня за руки и заставил смотреть на себя.

- Закрываешь врата обливиона, мстишь за невинных, способен к самопожертвованию, - раздраженно перебила я.

- Видишь ли, - продолжал он тем же тоном, - я делаю, что хочу и когда хочу. Только это и ломает твою дихотомию светлого с темным. Но ты уже начала понимать меня, и за это я тебя уважаю. Мне казалось, твоя черепная коробка застыла в размерах эмбрионального развития. Я ошибался. Что касается Атрейны - не думай о ней. У нее всё будет прекрасно. Женщины легко в меня влюбляются и столь же легко забывают. Я что-то вроде призрака или ветра. Мелькаю в жизни и исчезаю, не прощаясь.

- Красивая иллюзия оставляет после себя горечь…

- Или приятные воспоминания. Я не намерен долгосрочно связывать себя с женщиной, заруби на носу.

- Ну, парень, у меня плохие новости. Ты уже связан, - я попыталась пошутить, чтобы закруглить неуютную тему разговора, но на хмуром лице Элиона не возникло и тени улыбки.

- Хочешь, чтобы я видел в тебе девушку? - его прохладный, изучающий взор разборчиво коснулся меня, и мне вдруг стало страшно. Страшно так, словно ты ночью в пустом доме проснулся среди ночи, и кажется, будто кто-то хищно, холодно на тебя смотрит из мглы. Он притаился в самом углу, и взор его буквально сверлит твое лицо, а ты не способен пошевелиться.

- Я могу, - вкрадчиво добавил Элион. - Хочешь?

Озноб по коже.

- Перестань.

- Что такое, Шей? У меня же внутри нежное и доброе сердце, не так ли? - теперь его улыбка стала почти ласковой.

- Ты делаешь это специально, из упрямства, чтобы напугать. Не получится. И ты любил ее. Пусть недолго, но всё-таки любил.

- Не отрицаю, - легко развел руками он и неожиданно пробормотал задумчиво: - Знаешь, мне очень одиноко, Шей. Ты и представить не можешь силу этого голода. Ни одна девушка не утолит его надолго, и я заглатываю души кратковременно. Они, как опиум, встают между мной и одиночеством, но тают. И, поверь мне, тот день, когда я взгляну на тебя, как на девушку, станет самым горьким днём в твоей жизни. Любопытно устроена женская натура, - неожиданно добавил он. - Ей стоит только намекнуть, какой ты негодяй, и она, восприняв это, как вызов, немедленно попытается покорить симпатичную ей крепость. В этом отношении вы ничем не уступаете нам, мужчинам. Впрочем, - он немедленно тихо рассмеялся, - ты, хвала богам, устроена иначе. У тебя, как ни парадоксально, есть мозги. Этот феномен до сих пор не до конца мне понятен.

- Смотрю - привычка говорить мне гадости неискоренима. Ты просто сейчас сказал, что я не могу восприниматься, как девушка, - вспыхнула я.

- Замолчи и дослушай, ребенок, - вздохнул он, легкомысленно закатывая глаза. - Ты больше, чем девушка. Ты - моя сила, информатор, бессмертие и тот, кто понимает меня лучше всех. Остальное на данном фоне просто ничтожно. Поэтому перестань хмуриться, Шей. Я не рисуюсь, я описываю ситуацию, как она есть. И я счастлив, что у тебя есть голова на плечах, дабы воспринимать происходящее объективно.

- Правда в том, что ты обыкновенное чудовище.

- Именно так, Шей.

Но едва он вышел, я медленно закрыла дрожащими руками лицо и глубоко вздохнула. Когда он стал рассматривать мое лицо, опустил взор на шею, руки, плечи, мне казалось, он и впрямь меня съест. Будто на секунду он перестал быть человеком. Будто он говорил не о теле, не о физике, а о душе, которую он намерен освежевать, если представится возможность. Переменилась сама мимика его лица, а потом так же сделалась знакомой, узнаваемой, будто ничего не было. И он вместе с ужасом вызывал во мне неестественное, несвойственное мне и нездоровое желание быть им съеденной.

Содрогнувшись, я отбросила от себя эти мысли, словно они змеи.

***

Ответное письмо от Седобородых пришло в храм Повелителя Облаков гораздо быстрее, чем первое. В нём говорилось о скором прибытии из Глотки Мира одного из монахов монастыря. Событие беспрецедентное. Он поедет в хорошо закрытой карете, так как для самого императора подобная вылазка однозначно смертельна. В Храме он научит Мартина знанию Огненного дыхания и медитации Кин, тогда состоится коронация.

Подошел фестиваль Новой жизни, и я не могла не размышлять о том, что произошло со мной, начиная с осени. Этот мир стал для меня родным в большей степени, чем я могла себе признаться. Весь мой дневник состоял из заметок о нём, о его магии и законах. Он вдохновлял меня рисовать. И даже испытанная здесь боль не уменьшала моей любви к нему. Я уже понимала шутки Телиндрил - “когда говорит орк, люди рядом перестают есть”. Просто нужно слышать орочий голос. Впечатление, что они рыгают на каждом слоге. Это смешнее, если ты вникаешь в ситуацию на собственной шкуре. Я полюбила даже Братство, увидев в каждом его члене отдельно личность со своей историей и светлыми сторонами. Ребячливая Антуанетта, ворчливый и подлый на повадки, но готовый на всё ради своей семьи М`Радж-Дар. Даже ужасный Гогрон имел за плечами страшную, почти невероятную историю своего детства, и его психопатия стала мне объяснима, хотя и трагична. Эти существа не святые и уж точно не обычные люди. Но странность их заключалась в том, что имея великие грехи и недостатки, они избавлялись от мелочных и ничтожных. Таких, как подлость, трусость, скупость, недалекость, невежество. Каждому из них я могла бы доверить свою жизнь, в то время, как я была не уверена в отношении своих старых друзей, хотя они законопослушные, хорошие люди - вот, что парадоксально…