- Вы использовали его, как мясо. Бросили сюда, ожидая, что я послушно порублю его на куски. Но я никого не намерена слушать, - твердо заявила я, чувствуя, что от напряжения меня немного колотит.

Винсент вздохнул, покачал головой. Я запоздало заметила, как он вытаскивает миниатюрный арбалет. Клинок выскользнул из рук, я метнулась в сторону, чтобы оттолкнуть с пути стрелы агента Мифического Рассвета. У меня получилось, но я неловко упала прямо на него.

- Прекратите, Винсент! - крикнула я. - Вам придется стрелять в меня.

Нельзя ставить вампиру условия. Я спиной почувствовала волну холода, которая вызвала мурашки по всему телу, противную слабость, моя воля начинала беспомощно съеживаться под натиском звучащего внутри мен марша смерти. Я перевела взгляд на лицо своего противника, хмурясь от удивления. Он кашлял кровью, но слова из его уст звучали почти отчетливо:

- Кем бы ты ни была… в тебе есть сила. Знать бы мне раньше… что такая существует. Жаль, - губы растянулись в жуткой, нечитаемой улыбке. - Как жаль…

Винсент не промахнулся - вот, что значит реакция вампира.

Из меня словно бы разом вытащили стержень - то самое сокровище, ту ось внутреннего мира, на котором держится наша решимость следовать своему пути. Я на коленках неуклюже отползла от него, села прямо на полу, слепо уставившись в мертвое лицо. Передвижение Винсента чувствовала всем телом. Легкий шелест в воздухе - вампир плавно слетел с балкончика ко мне. Сделал три шага:

- Ваш дар красноречия далеко не ко всем и не всегда применим. Вы используете малейшую толику сомнения противника, чтобы заставить его опустить оружие. Со слабыми и неопытными такое может пройти, но это лишь вопрос везения.

- Замолчите, - тихо и апатично выговорила я, не двигаясь. - Какое мне до этого дело? Это живое, мыслящее существо, у его судьбы сотни вероятностей разворота, и вы оборвали их все разом.

- Именно так я и сделал, - ответил Винсент. - И вы сделаете так же.

- Я не убийца. Я художник. Вы видели когда-нибудь кающихся? Вы видели, как самые отпетые преступники начинают осознавать свою вину? Я видела. И с ним могло случиться то же самое, - обессиленно бормотала я, неторопливо поднимаясь.

Винсент, молча, слушал меня. Когда я замолкла, он сделал паузу, меланхолично глядя в сторону. Наконец, заговорил:

- Будь мы менее сильными, нас бы растоптали и уничтожили, как заразу. Но… странное свойство Азура даровала нам - даже зараза хочет жить. Даже мы. Даже у вампира есть шанс сохранить в себе душу. Знаете, Шей, мне тоже приходилось наблюдать подобные вещи. Кающиеся грешники, просветленные лжецы и моральные уроды, в которых проснулась совесть. Но всё это, увы для вас, не имеет значения.

Прежде, чем я решилась неразумно наговорить глупости, он сказал твердо:

- В вас сидит беспощадный воин, которого вы прячете от себя. Словно боитесь собственной самостоятельности. Словно видеть свою силу вам отвратительно. Для таких, как вы, два пути. Первый - вы зачахнете в повседневной жизни, так никогда и не поняв, кто вы. Заживо сгниете в тщетных попытках себя найти. Либо вы примете себя и сможете жить.

- Предпочту сгнить.

- В вас говорит юношеское упрямство, - властно перебил меня Винсент. - На руках этого негодяя, за которого вы при возможности были так благородно отдать собственную драгоценную жизнь, кровь других людей. Многих. Самые юные из агентов Мифического Рассвета приносят на алтарь Мехрунеса священников и девственных красавиц. Мне понятно ваше простодушное раскаяние, но оно не имеет места и смысла. Кроме того, один раз вы уже убили.

- Его удалось спасти, - мятежно прошипела я.

- После вашего ухода, как я узнал, агент Мифического Рассвета скончался.

Голова закружилась, я закрыла лицо руками, чувствуя, что лимит испытываемых мной эмоций перешел порог, а в таких ситуациях контроль берет рациональность или я просто падаю в обморок. В ушах оглушительно звенело.

- Убивать вам никогда не понравится, - говорил Винсент сквозь звон, - но, как ни парадоксально, это мало кому из нас доставляет удовольствие. Вопрос в другом. Позволите ли вы убить себя - раз. И имеете ли вы право морализаторствовать - два. С чего вы взяли, - он подошел ко мне ближе и, удерживая мое лицо за подбородок, заставил смотреть себе в глаза, - будто с высоты вашего детского благородства и смешного чистоплюйства имеете право судить нас? Вы понятия не имеете о том, что такое быть нами. Вы не представляете, как нам дался этот выбор. И вы - рожденная в мир с тем же клеймом смерти, что и все мы - считаете, что можете смотреть на нас свысока? Очень быстро, Шей, я помогу вам понять, насколько трагически вы заблуждаетесь. И когда вы падете - а это неизбежно - мы не отвернемся от вас. Мы примем вас. И тогда вы познаете, что такое истинное сострадание. Вы познаете, что такое благородство. А теперь идите и поразмышляйте над случившимся. Из-за вашего непослушания в другой раз противник будет не столь простодушен и куда более силен.

В те секунды мне показалось, что улыбчивые маски этого старого убийцы обнажили пустоту. Холодную, глубокую и спокойную, как сам Ситис. Пока он смотрит тебе в глаза, ты не можешь ответить. И тогда, непонятно, почему, но я не сумела сдержать слез. Он вышел, оставив меня беззвучно рыдать над телом агента Мифического Рассвета.

Ночь только начиналась. В то время, как я брела по коридору в комнату, открывались великие Врата Обливиона.

***

От начавшегося землетрясения вся Брума содрогнулась, земля ее всколыхнулась, как живая, и застонал камень старинных домов, задрожали колокола, исторгая плач из меди. Во время метели небеса из густо-синих сделались налившимися кровью. Люди хоронились от взбесившейся природы в катакомбах замка. Графиня предоставила свой дворец для тех, кто не пожелал покидать родной город. Но графского дома оказалось мало, священники приняли народ в катакомбах церквей. И улицы Брумы вымерли, лишь стражи патрулировали их. У всех на устах были отверзающиеся Великие Врата и конец света.

Слух о том, что в битву солдат проводит герой Кватча, реанимировал чувство надежды в их сердцах. Для защиты города понадобились маги всей Брумы, включая и неофициальных самоучек.

Землю тряхнуло еще раз, раздался металлический, пронзительный скрип, не иначе кто-то попытался разорвать медный колокол… Это из замерзшей, окаменевшей почвы рождались Врата.

Элион появился стремительно. Его пегая лошадь остановилась у ворот в город, а затем он встал перед строящимися солдатами.

Альтмер снял с головы шлем, ветер с яростью набросился на седые волосы. Он заговорил не слишком громко и не желая зря подслащивать пилюлю, излагая факты, воплощая собой уверенность. Он знал - этим людям нет нужды во вдохновенном пении оратора. Они хотят жить и боятся идти в бой - вот и всё. Нужно, чтобы они не догадывались, не верили, а точно понимали, что у них есть шанс победить.

- Скоро откроются врата, - начал он, обведя собравшихся ледяным в своей решительности взглядом. - Тварям из царства Дагона наплевать на вас. Я видел Обливион, я видел, что происходит с душами на его пустошах. Демоны не знают ни усталости, ни пощады. Мы должны уберечь не только наши семьи и Киродиил, это не война за государство, где в бой мы идем под началом королей. Это битва за бессмертный мир, ибо мы должны спасти души в том пекле, - выговорил он с непримиримой отчетливостью. - Некоторые из вас, повидавших Обливион, знают его. И не боятся смерти, ибо воочию наблюдали вещи куда худшие и мучительные. Вам не должно быть страшно умирать. Мы ничего не теряем, кроме наших шкур, если идем сражаться, но потеряем покой, родных, друзей и весь Нирн, если сбежим. Цель Дагона - уничтожить защиту Брумы с помощью своей осадной машины. Он хочет вынудить нашего будущего императора, как простака, сунуть самому голову в пекло, надавив на чувство его долга. Это ли не наивность? В доказательство глупости даэдрического принца я здесь. Осадная машина даэдра большая, но неповоротливая - это ее слабое место. Щитоносцы примут огонь на себя, с боковых флангов вы схватите махину в тиски. А пока вы держите ее, я закрою врата. Оторванная от источника контроля и питания, она сломается, - он сказал это легко, без колебаний. - Много даэдра на поле боя не ждите. Осадная машина не позволит им действовать в тесном пространстве без вреда для себя - это глупо. Они будут обстреливаемы со всех сторон. Как видите, Дагон слишком прямолинеен, он неважный стратег, и он неминуемо падет.