Иногда Винсент занимался со мной иллюзией. Я спрашивала его, почему он помогает мне, и вампир сказал, что ему нравятся новые люди, эксперименты и Элион.

Такой ответ должен был бы меня успокоить, но я, пусть и редко, чуяла оттенки лжи. Заметив замешательство на моём лице, Винсент улыбнулся:

- Всему свое время, Шей. И, кстати, многие иллюзионисты имеют врожденную рассеянность, либо склонность к неординарным способностям, от них не зависящим. Ваш нюх, о котором вы упоминали, с большой вероятностью является способностью гиперчувствительного организма ощущать магию на физическом уровне. Бывает, человек, долгое время пробывший в захолустном рыбацком городке, оказавшись в горах, скажет, что воздух тут сладкий.

То есть, я всю жизнь находилась в мире, обескровленном отсутствием магии, но, оказавшись в Нирне, видимо, испытала шок на уровне рецепторов - так это переводится.

Я старалась втрое сильнее, когда он занимался со мной волшбой, это выматывало, я нервничала каждое занятие, опасаясь стать в его глазах идиоткой, но плоды появились. Я сумела прочитать слабое заклятие хамелеона - всего процентов десять. Но, едва оно у меня получилось, я, позабыв про сдержанность и серьезный вид, вскочила со стула, плача от радости.

Понемногу я привыкла, и к его чувству юмора про раздельное питание - руки отдельно, ноги отдельно - относилась с улыбкой. Вот еще одно открытие - даже если человек убийца, ты не думаешь об этом, пока перед тобой он именно человек.

Помимо Винсента иногда меня навещал Тейнава. К нему привыкнуть было сложнее. Он появлялся раньше, чтобы спросить, нет ли проблем. Приходил в одно и то же время, если не был занят контрактами. Не похоже, что он видел во мне ровню. Просто мягкотелая человеческая куколка. Казалось, он даже смотрит сквозь меня своими прозрачными, словно пустыми глазами.

Так или иначе, общение с Винсентом обогатило мои познания в навыке скрытных убийств. Меня тянула к себе эта информация в виде запретного плода… Не знаю, почему, но я сама неосознанно выводила Винсента на подобные темы. Иногда заранее придумывала вопросы. Как по цвету крови и температуре в помещении понять время смерти? Как сделать свою походку бесшумной? Как пользоваться слепым пятном у человека в глазах и обходить боковое зрение? Я воспринимала всё это, словно игру и втягивалась довольно запросто.

Как-то так случилось, что, едва я смогла толком оправиться после ранений, Винсент начал учить меня владению вакидзаси. Это тоже вышло нечаянно и в виде игры.

- Вы никогда не замечали, как Телиндрил ходит с луком за плечами? - говорил мне вампир.

- Нет.

- Потому что она использует арбалет. Лук большой, его стреле требуется размах для полета. Арбалет спрячешь в рюкзаке или под платьем. В тренировочной комнате найдете простенькие для новичков. А еще я заметил, что вам нравится катаны. Пожалуй, вакидзаси покажется вам слишком коротким, но на самом деле длина клинка не фиксирована, и всякий мастер кует по-своему. Когда я покажу вам арсенал, вы в этом убедитесь и подберете себе инструмент.

Так он сказал. Не оружие, а “инструмент”…

Позже я узнала, что широко распространены охотничьи арбалеты - тяжелые, до метра в длину. Есть штурмовые - они легче, и вместо больших стрел там используются короткие, которые из-за винтовой резьбы на них называются болтами. Есть дамские арбалеты-бабочки. Они напоминают выше указанных насекомых по своей форме, характерны слабой отдачей и пробивной силой, но в темном братстве любили именно такие. Если сделать спусковой механизм из двемерского металла, а так же использовать отравленные болты и дротики, миниатюрная бабочка приобретает опасную мощь револьвера.

Я тренировалась и упорно не видела в этом ничего дурного. Разве что мне не давал покоя вполне резонный вопрос: какая причина вынудила это мудрое, самодостаточное существо снизойти до траты времени на уроки со мной?

***

В следующий раз Неар навестил меня рано утром. Я проснулась, обнаружив его на том же самом месте - на стуле за письменным столом. Как и в прошлый раз, я немедленно испугалась того, насколько нелепо могу выглядеть. Непричесанная, с опухшим, заспанным лицом, в полинялой рубашке.

“Ему наплевать”, - напомнила себе, решив с гордостью носить на своей голове традиционный беспорядок.

- Моя миссия почти завершена, - темный эльф смотрел в сторону, чтобы не слишком меня смущать. - Окато скоро умрет. Я получил доступ в его личное пространство, осталось обойти парочку человек, и сделать всё так, чтобы никто не заподозрил мою страну.

- Что будет потом? - спросила я, сонно прочистив горло, хотя мое сердце скукожилось от его слов.

Неар пожал плечами:

- Какое-то время придется наблюдать за событиями в столице, а потом… Не знаю. Возможно, для того, чтобы понять это, я выдаю тебе свою историю.

Я поднялась с постели и, завязав волосы в пучок, подытожила:

- Хорошо, я буду заваривать кофе, а ты рассказывай дальше.

- Кофе? Знакомое слово.

- Тебе тоже заварю, - пригрозила я серьезно, перемалывая уже очищенные орехи черного дерева в алхимической дробилке.

- Что ты знаешь об Альмалексии?

“Ради того, чтобы ее убить, я пыталась пройти всю игровую ветку”, - вспоминала я.

- Полуголая татуированная “богиня” Морнхолда.

На это Неар грустно усмехнулся.

- Давным давно это была великая женщина. В двадцать лет уже успешно возглавляла кимерский род, командовала армией. Строптива и воинственна, множество женихов добивалось ее руки, но Альмалексия всегда считала замужество пустой тратой времени, не говоря о детях. Такой она мне и нравилась. Огненные волосы, глаза цвета янтаря, гибкость, сила, проницательный и живой ум. На совете дома Индорил, где я состоял, было решено или договориться с Альмалексией о сотрудничестве или взять силой часть эбонитового ресурса. Она заявила, что на мирные переговоры не пойдет. Я был поставлен командовать небольшой армией для захватнической миссии.

- Ага…

- Игры королей, Шей, жестоки для простого народа, - ответил он. - И не зря я в этом воплощении рожден без роду и племени. Воспитывался рабами и позже возглавил одно освободительное движение. У всего своя цена.

Я не комментировала, а, как положено добропорядочному слушателю, варила кофе и помалкивала.

- Армия Альмалексии была больше, но ее прямолинейная горячность не позволила ей победить. Я захватил часть ресурсов ее территории. На мирные переговоры она не пришла, отправив своего посланника. Могла разгореться еще более лютая война из-за такой наглости, чего следовало избежать, поэтому я поехал к ней лично. Странно, но мы ни разу друг друга не видели до того момента. Она встретила меня сдержанно, с достоинством, но холодно. У нее были огромные, немигающие глаза, которые смотрели прямо в сердце. И Альмалексия, выиграв в битве взглядами, победила меня всего. Она была тщеславна. Внимание мужчин ей льстило, но я оказался упорнее всех…Или мне хотелось так думать.

- Теперь считаешь иначе? - слушать это оказалось больно, царская водка медленно разъедала сердце, пока я аккуратно снимала свой кофе со специальной решетки над камином. Машинально добавила туда молотого ореха сверху, а потом засомневалась - любит ли он до сих пор такой. Себе заварила черный с мятой, но, так как вкус у нее очень резкий, добавила ее немного и уравновесила горьким имбирем. Сахара в этом месте не водится, что долгое время было для меня трагедией. Все сладости основываются на мёде и фруктовых сиропах. Но на безрыбье и кофе без сахара полюбишь.

- Иначе ли? - переспросил Неар, наблюдая за мной. - Не знаю. У нее ко мне была страсть. Долгая, противоречивая. А я любил ее, и в этом разница. Альмалексия добра, но невероятно горда и вспыльчива, а уж самомнение… - помолчав, Неар пробормотал: - Сейчас я понимаю, что она никогда толком меня не любила. Уважала, дорожила, привыкла ко мне - да. Но не любила. И уж точно не любила Вивека. Впрочем, как и он - ее. Скажем, они оба поняли, что сотрудничать друг с другом против меня очень выгодно. Сота Сила интересовал лишь холодный блеск истины. Он гений, и я знал, каким невозможным соблазном стало для него сердце Лорхана. Он согласился убить меня, оторвав от себя кусок. Всю свою следующую жизнь он упорно трудился сначала на благо народа, но затем истина увлекла его, и он, наконец, воссоединился с ней. Потому он, кажется, даже не заметил, как Альмалексия его убила.