— А если ты не рождена, чтобы поднимать на кого-то оружие, то беги, прячься, спасайся и защищайся, — он сказал устало. — Это нормально, понимаешь?

— Нет, — хмуро проронила я. — Не понимаю.

Элион внимательно посмотрел на меня, и показалось, что он начнет объяснять, но только головой покачал.

Указания обо мне шли от Черной Руки. Шпионы Вальтиери перехватили мое послание Элиону насчет капитана корабля. Стало известно о моих способностях. Мать Ночи нашептала Слышащему, чтобы те изучили меня повнимательней. По квесту она сама допустила и обряд Очищения и убийство Лашанса. Элиону на тот момент было известно только о перехвате моего послания и об интересе ко мне Черной Руки, но в карете я рассказала ему всё. Про предательство, про Лашанса и про то, что ему суждено стать Слышащим. Подобная перспектива Элиону не нравилась. Он не поклонялся Ситису, и считал того чем-то выше, нежели религия. Он не верил в Мать Ночи, и не намеревался тесно связывать свою судьбу с Братством, его устраивало быть ассасином средней руки.

— Пока я буду молчать и делать вид, что мне ничего неизвестно, но я не могу допустить Очищения, — поразмыслив, сказал Элион. — Я убью предателя по своему произволу.

— Он невероятно силен и входит в общество лучших убийц Темного Братства, — предупредила я. — Ты найдешь его убежище в Анвиле. Иди к маяку, поговори со смотрителем. Или ни с кем не говори, а просто вломись в подвал и подожди некоторое время. Быть может, изучив логово, ты будешь лучше знать, где искать предателя, если не застанешь прямо там.

— Ты могла сказать мне и раньше…

— Я многое могла сказать тебе и раньше, но своевременно ли? — огрызнулась я.

Для меня ввели специальный термин «анахорет». Анахорет — это единственный в убежище, кому позволено не убивать. Кто-то, вроде Слышащего или пророка. В связи с этим, заговаривать со мной можно только палачам и отдельно выбранным людям с их разрешения. Я свободна передвигаться по всему убежищу. Я буду находиться под строгим наблюдением в заключении, как минимум, до тех пор, пока Дагон не хочет моей смерти. То есть, очень долго…

Я в последний раз посмотрела на то, как солнечные лучи заката полупрозрачными вуалями света окрашивают улочки Чейденхолла. Как пахнет осенней сыростью, и с тихим шорохом на мостовую падает листва. Как где-то слышится свит кучера, стук лошадиных копыт, а высоко в небе парит сокол. Как звучит весело и зазывно колокольня к вечерней молитве. У меня мучительно стиснулось сердце и, честно говоря, я едва сдержала слезы ужаса и боли, когда Элион толкнул тяжелую, арочную дверь заброшенного дома.

С мерзким скрипом за мной закрылся проход в мир, и мой невольный палач повел меня к подвалу — четыре ступеньки вниз. Потом утомительно длинный, пыльный и темный проход к каменной двери. Подходя к ней, я испытала нечто волнительное, странно знакомое и похожее на дежавю, хотя на вид она и впрямь являлась древней могильной плитой.

— Добро пожаловать… домой, — прозвучало словно издевательски.

Голый человеческий скелет, покрытый бесчисленной резьбой рун, несколько секунд смотрел мне в лицо. Теплое, просторное и сумеречное помещение было не похоже ни на что, виденное мной раньше. О том, что ты в могиле, непрестанно напоминают низкие, кирпичные, арочные своды коридоров и залов. Но мягкие ковры, столики с изогнутыми ножками, диваны и кокетливо украшенные книжные шкафы делали могилу весьма уютной. В огромном зале жила полуторжественная, полууютная тишина..

Первый, кого я увидела, был аргонианин. Он лишь вежливо кинул мне, но никто из прочих не взглянул на меня. А прочих насчиталось несколько больше, чем в игре. Всего в глаза бросались две фракции. Первые носили черные маски и одеяния, они держались скромно и почтительно, другие могли одеваться, во что угодно и открывали лица. Всего вместе увидела около пятнадцати человек. В зале было несколько дверей, и Элион повел меня к одной из них.

Я отчетливо ощущала кожей, что любопытство ассасинов в мою сторону сдерживаемо лишь приказами и догматами, не более.

Элион провел меня в коридор, который спускался бесконечной кишкой под землю. Я даже не вытерпела, нервно дернув эльфа за рукав:

— Вы решили выбрать наиболее удаленное от поверхности место? Страшно мило с вашей стороны…

— Сюда почти никто не спускается. Это уровень старших резидентов убежища. Выше — достаточно людей, от которых у тебя на голове поседеют волосы.

— Надеюсь, за мной будет присматривать Очива? Или Тейнава… Они кажутся мне наиболее адекватными из всех. О, нет, только не говори, что Антуанетта или Телиндрил, — бормотала я, испытующе глядя в лицо Элиона.

— Вы поразительно осведомлены, леди, — услышала я голос, от которого по загривку пошли мурашки. Из-за поворота нас встречал Винсент Вальтиери. В реальности он показался мне еще более жутким, чем в видениях Элиона. Мертвенно-бледное лицо — и впрямь страшно выглядит. Неестественно. Внушает стойкое понимание, что с тобой говорит труп. Это не аристократичная белизна и даже не чахоточная, она вызывает ассоциацию с пластиком, воском, пудрой, которую используют для грима покойного. Тем более жутко смотрелись искрящиеся, светлые-светлые глаза с нацеленными на тебя зрачками. Когда он улыбнулся мне, я оцепенела. Его улыбка переросла в тихий смех:

— Мне, право, даже неловко признаваться, что я избран советом для вашего курирования. Очива контролирует всё убежище, она невероятно занята. Тейнава — активно выполняет контракты. Я же занимаюсь только распоряжениями по внешней политике и новичками. Мы с вашим другом, кажется, прекрасно достигли взаимопонимания. Вам нечего опасаться в убежище. Это самое безопасное место во всём графстве, если не в Киродииле.

Я молчала. Только когда нас повели вперед, я поняла, что с дьявольской силой сжимаю запястье Элиона. Мне хотелось, чтобы он съязвил на сей счет, прокомментировал, но он молчал, и это было плохо. Значит, я не зря боялась.

— Вы осведомлены о правилах пребывания здесь?

— Да, — ответила я вампиру.

— Нам известно о вашей невероятной связи с Элионом. У нас нет ни малейшего желания губить героя Кватча и нашего брата. Это против правил и всякой логики, — продолжал вампир. — Ваши покои между моими и кабинетом Очивы. Но я не советую лишний раз ее беспокоить.

— Винсент, вы же понимаете, что комфорт и благополучие этой девушки значит для меня нечто большее, нежели врата Обливиона. Ей должно быть здесь достаточно уютно, иначе с ней сложно контактировать, мы едва нашли общий язык. Она строптива, злопамятна и упряма. При всей своей трусливости способна на отчаянные и жестокие действия. Даже мне не удалось вытянуть из нее всё, что интересно. А я старался, — добавил меланхолично Элион.

— Я тут, вообще-то, стою, — мрачно буркнула я, но эльф и бровью не повел.

Винсент рассмеялся:

— Горячая вы душа, мой друг, ведь есть способы узнать информацию и совершенно другого толка. Однако, я не любознателен, иначе не прожил бы так много. Кстати, вы готовы к вашему следующему контракту? Вам, вероятно, он уже известен? — добавил он иронично, обращаясь ко мне.

— Инсценировка? — спросила я, пытаясь вспомнить последовательность квестов.

— Нет, это задание он на себя не взял бы, если я хорошо его понял. Его ждет вечеринка.

Я удрученно прикрыла глаза.

— Элион, ты приглашен в качестве специального гостя. Празднество планируется в Скинграде в шикарном особняке Саммитмист.

— Кто цель?

— Все, — весело ответил Винсент и протянул эльфу стопку пергамента. — Изучи и сообщи, если согласишься, тогда я дам сигнал хозяину особняка, и он разошлет приглашения с датами.

Элион улыбнулся:

— Любопытно…

Мне было страшно не по себе, и я отошла в сторону. То есть, отползла. В клинике мне выдали костыли, так что передвигалась я с меньшим изяществом нежели ранее, и опираться могла толком лишь одной рукой. Из-за поврежденных связок левая плохо слушалась.

Мою келейку попытались обставить уютно. Мягкий ковер, небольшой диванчик (и он же — спальное место), письменный стол, куча листов пергамента, книги, ширма, за которой, наверное, стояло трюмо и принадлежности для умывания. Остальные удобства находились на этаже. Одна из дверей выходила в пещеры естественного происхождения, где была баня. Просто не логово убийц, а дачный домик для мертвецов, у которых есть заботливая бабушка. Всё чисто, уютно и замечательно, не считая кровавой жатвы, разбоя, предательства и прочих прекрасных издержек профессии. Впрочем, не знаю, чего я ожидала… Здесь всего-лишь жили люди. При этом у них обычные лица, обычная одежда, они тоже шутят, смеются и любят комфорт.