— Ты знаешь что-то большое и страшное, не так ли? — произнёс он, аккуратно делая вперёд шаг.

— Прости, но мне пока неясно, могу ли я тебе верить.

Мечты мечтами, но откуда я реально знаю, с кем имею дело? В конце концов, он пытался очаровать меня иллюзией.

— Забавно, а я вот тебе почему-то верю, — пожал плечами он. — Наверное, потому что только отмороженный добряк способен положить свою душу на алтарь ради мира. Это с тобой и случилось, верно? Подумай, а пока позволь предложить тебе взятку.

— Мне не нужно золото.

— Того, кто видел ад, как правило, от золота тошнит, — согласился Неар. — Я предлагаю избавление от твоих страданий. Маленький фокус, который позволит держать себя в руках, когда хочется с воплями кататься по земле и рвать на голове волосы.

Знает, как подкупить, звучало чертовски соблазнительно.

— А взамен?

— Не знаю, просто подумай, можно ли мне доверять.

— Я же буду субъективна.

— Ага, а я, по-твоему, чего добиваюсь?

— Ладно, что за фокус? — вздохнула я.

— Тебе понадобится лунный сахар и листва корня Нирна. Смешай всё в равных пропорциях и набей, как табаком, трубку. Станет легче. А если нет — забудь о моём предложении подумать.

— Ты говоришь “ад”, — нахмурилась я. — Но такого слова нет ни в одном языке. Есть Обливион и его планы.

Неар, помолчав, сказал:

— Не хотел бы я пока говорить это тебе. Не сочти меня ханжой, но мы и впрямь мало знакомы. Упс, — он надел на голову капюшон и улыбнулся: — Кажется, это за тобой.

И исчез, точно его не было.

Уже после того, как меня, аки вазу китайскую, перенесли в Храм, я серьёзно задумалась над тем, что случилось. У меня было одно предположение — робкое и ненадёжное, нереальное, но я не знала даже, как его проверить.

Я радовалась тому, что мы с Элионом наложили друг на друга чары, и я могла быть избавлена от ненависти. Впрочем, не могу сказать, что я сделалась слепа. Ни секунды не забывала, с кем имею дело. Единственный его способ показать ко мне свое расположение — молчать и игнорировать. Бедолага не мог иначе.

Только не подумала об одном нюансе. Испытывая вместо Элиона страшную боль, с какой стати я могла подумать, что не смогу брать на себя и его наиболее сильное наслаждение?

Как я и сказала, заклятие двойника обошлось ему дорого. Измотанный, на грани истощения, он остановился в Королле, чтобы иметь возможность прийти в себя и подготовиться к будущему походу в Обливион. Он поседел и словно потух, но этот стержень, что я ощущала внутри него, не сломался, сделался крепче. Если возможно сделать Элиона злее, походам в ад это удалось.

Я уснула в странно приподнятом расположении духа. Вернее, впервые за многие дни мне сделалось почти спокойно, хотя я отметила у себя тревожное повышение температуры. Мне удалось купить у караванщиков ингредиенты для курительной смеси и, не желая рисковать, я решила раскуривать её перед сном. Кстати, трубок тут не было. Элион, допустим, для курения использовал самокрутки. Большинство покупает мини-кальяны — это пузыри, от которых ведет небольшой шнур с длинной трубкой. Я никогда не курила, и пообещала себе этого не делать из-за того, что все в моем окружении дымили паровозами. Но сейчас условия выживания требовали моей адаптивности.

Готовка курительной смеси само по себе занятие успокаивающее. Я до сих пор благодарю судьбу за то, что догадалась так поступить перед сном.

Смесь действовала, как в несколько раз усиленный фенибут. Я неожиданно поймала себя на естественном, легком, обволакивающем пофигизме. «Так и дзен поймать недолго». Справившись с кашлем, я кое-как освоилась в своём нехитром занятии, и легла спать почти умиротворённой.

Мне бы хотелось считать сном то, что происходило дальше.

Сладким ядом в тело влилось вожделение, потом ощущение терпкого, горячего поцелуя, чьей-то нежной кожи под пальцами.

«Стоп-стоп-стоп…», - пыталась притормозить я, но ясность моего сознания только сделала картинку чётче.

Я помню запах этой альтмерки, но не помню лица. Какое-то время я пыталась закрываться и абстрагироваться, но потом это стало невыносимо. Я не видела происходящего, но было достаточно чувствовать хотя бы отчасти и слышать дыхания. Каждая секунда была исполнена ненужного мне совершенно откровения, которое я не могла не воспринимать или выбросить из памяти.

«Я ему всё выскажу. А впрочем… не делаться же ему евнухом только потому, что я чувствую, как он занимается с кем-то любовью. Я бы точно на такую жертву не пошла».

Ни грамма эмоций, только инстинкты, но даже они выражались у него плавно, нежно, словно девушка и впрямь была им любима. Быть может, так оно и было пару часов. Быть может, это единственное, как он способен любить. Испытывая чьи-то ощущения так мощно, теряешь себя, поэтому я быстро перестала смущаться и сопротивляться, попытавшись относиться по возможности проще. Стало легче — заслуга курительной смеси, полагаю.

Утром я это для себя отрицала, но порой мне нравилось происходящее, да и иначе быть не могло, я ведь ощущала то же, что и он — атлас девичьей кожи, ее мягкие губы, биение ее сердца. С рассветом пришло возмущение, смущение и куча прочей бесполезной в быту чепухи, но всё же не совсем искренне и больше для порядка.

Наверное, в ту ночь я окончательно поняла, что Элион сложнее, чем я думала. Не может последняя сволочь быть такой искренне чувственной, бережной, мягкой. Это физически противоестественно. Значит, в нём есть какая-то искорка света, но что с ней сделали? Откуда в нём такая ненависть к разумным существам? Я планировала его антигероем, но не сильно задумывалась над причиной этого, а она была — неискоренимая и тяжёлая, как свинец.

«Кто я такая, чтобы его перевоспитывать? Мне бы вернуться в свой мир…».

От Бауруса по-прежнему никаких вестей. Нет ничего хуже этого страшного ожидания. Я говорила с Мартином на тему того, чтобы отправить кого-нибудь за Клинком, но он почему-то не торопится.

Тем временем, Элион приближался к таверне «Дурное знамение». Я отвлекалась мыслями о Неаре. Как он и просил, я подумала над тем, чтобы доверять ему, и решила согласиться. В Обливионе нет Нереварина, следовательно, глобально он на сюжет влиять не должен. Кроме того, как я и сказала, у меня была одна догадка насчёт него, вполне естественная в моей ситуации. Я часто обдумывала ее.

Знала, что Неар появится и ждала этого. Я старалась почаще выходить гулять и подолгу смотрела на скальную, мощеную дорогу из обдуваемой всеми ветрами, башни. Но недооценила это существо.

— Я прямо-таки физически чувствую, как ты меня ждёшь, — насмешливо сообщил он, и я обернулась. Это были не чары, он действительно мне нравился. На Неаре были лёгкие доспехи Клинков. На голове — закрытый саллад, и из проёма шлема видны невозможно яркие, голубые, смеющиеся глаза.

— Что ты хочешь знать? — спросила я, подавив сильное сердцебиение в груди.

— Кто ты?

Для меня теперь это был сложный вопрос, но я решила отвечать по существу.

— Я прибыла из иного мира, но это вышло случайно, против моей воли.

Неар медленно кивнул:

— Так и думал.

— Я не могу рассказать тебе ничего об Элионе…

Он улыбнулся:

— Мне и не нужно ничего о нём знать, ибо я знаю о нём многое. Талантливый парень, всегда мне нравился, далеко пойдёт.

— Тогда что тебе от меня нужно?

— Допустим, я кое за кем охочусь… — он постучал по подбородку пальцем. — Долгое время я за ним наблюдал. Перед тем, как попасть в мерзкую дыру на Акавире я побывал на Саммерсете по заданию своего наставника.

— Ты состоял в Мораг Тонг, — вспомнила я.

— Состою, — загадочно поправил он. — Это было давно. Моя цель делала успехи на поприще дипломатии. Покопавшись в его прошлом, я выяснил, что он принадлежал к подвальной группировке маньяков, которые были помешаны на чистоте расы. Затем его, вроде бы, резко оттуда выбросили. У человека без имени появляются средства, и вот он уже золотой мальчик дипломатического политического сообщества, разъезжает с миссиями по Тамриэлю, — Неар скривился, как от зубной боли. — Мне никак не удавалось его достать. К сожалению, он великолепный маг и хитер, как даэдра. Именно из-за него меня выслали на Акавир…