Сквозь алый, ядовитый туман, чёрный дым, вопли призрачных душ, посланных сюда, чтобы питать жизнь в этом плане обливиона, он бежал в сторону относительно пустых скал. Там он наткнулся на проход и нырнул в него. Он не знал, как и я тогда, что это место называлось пещерами замученных. Я упоминала, в царстве Дагона нет бессмысленных названий?

Там было темно, тесно и жарко. Зелье позволило Элиону всё равно видеть происходящее. Всюду на полу валялись тела. Они вращали выпученными, живыми глазами, что странно смотрелись на трупах утопленников, которым на вид уже больше недели, на мёртвых с отрубленными конечностями. Глаза таращились на Элиона и словно умоляли о чём-то жадно и страшно.

Из глубины коридора слышался шум — характерно знакомый — сочетаемый с вонью. Я не знаю, что было в те секунды в голове эльфа, когда он, крадучись, искал второй выход из подземного каземата. Я не знаю, о чём он думал, пока, застыв, рассматривал происходящее.

Все души в мёртвых телах в большой пещере были собраны, точно в хоровод вокруг механической, ржавой установки. Изо рта каждого вела алая, раскалённая цепь к центру вращающейся машины. Это было не видно, но я быстро поняла, что по цепи передаётся некая сила. Она извлекается из боли и страхов. Дреморы развлекались сношением с этими душами с помощью различных предметов, но было отвратительно не это, а комментарии, хохот и истошные вопли.

От машины вела длинная, мясная кишка. Элион крался вдоль нее, надеясь прийти к выходу. А по ней мощными толчками лилась не кровь, а силы душевные в виде тёмной субстанции.

Эльф вжался в стену, мимо него пронесли верещавшую, беременную, обнаженную редгардку. Сама она, наверное, мертва уже давно. Ад - это иллюзия. Душам тут внушают мучения, в которые те искренне, увы, верят.

У огромных паучих была своя роль. Первая часть тела принадлежала обольстительной, голой красавице с выдранными на лице глазами и алыми слезами. Нижняя — полутораметровому телу тарантула. Они не видели, но чуяли боль и управляли ею, как нитью паутин.

— Мы слыш-шим… — прохрипела одна из паучих. Элион в это время как раз прокрался мимо нее к заветной двери.

— Сладко пахнет страх…

— Живой страх! — хохоча, завопила другая, и Элион понял, что мёртвое, трупное лицо твари без глаз смотрит на него, а ее невозможно ледяные и влажные ладони касаются его рук.

Вообще-то, я на месте Элиона уже на пятом метре Обливиона потеряла бы сознание, но альтмер устоял перед взором дреморской твари. Он зашептал какое-то заклятье, провел рукой над ее лицом, и та на несколько секунд замерла.

Эльф сумел ускользнуть, но, едва приоткрыв тяжёлую, каменную дверь, вжался в неё, закрыв лицо руками. Он сдавленно дышал от перенапряжения, ладони дрожали. Нужно было быстро идти вперёд, потому что заклятье вот-вот рассеется, и хитрая тварь помчится вдогонку.

Место, в котором он оказался теперь — источник крови. Сюда вела толстая кишка из пещеры. Вообще-то, этими кишками был опутан весь огромный холл. Они собирались в центре и опускались в гигантскую дыру, откуда исходило зловоние. Казалось, Элион попал в тупик, но он увидел, что в противоположном конце зала открылась дверь, и вышел демон. Один из старших, потому что защитная мантия эльфа не спасла его от взора дреморы.

Если бы альтмер не отреагировал бы сразу, умер бы на месте, ибо взглядом демон обладал испепеляющим. Но дорогой, освященный высшим жрецом Аркея, посох выгнал тварь. При этом он сыграл с Элионом недобрую шутку. Священная вещь в подобном месте всё равно что громкий хлопок в полной тишине… Теперь все знали, что в пустоши посторонний.

Но Элион ещё до того, как на него напали, успел открыть ворота, ведущие к сигильской башне. Он телепортировался далеко, чтобы его не достали. Правда, свиток этот был последним.

Не помню чертог разлуки, и шпиль плоти помню лишь потому, что одна сцена показалась мне самой яркой. Дело в том, что там появилась я. То есть, демон, принявший моё обличие. Элион оторопел, когда увидел меня. Я ничем не отличалась от себя самой, даром, что была обнажена.

— Жалкая копия. У неё родинка с другой стороны, — прохрипел он, доставая серебряный кинжал. — У нее первый размер груди, а не третий. А на лице нет этого идиотского выражения. Да, и… меня не привлекают человеческие девушки. Одинаковые, мелкие, кривоногие.

— Какой ты недобрый гость, — промурлыкала суккуб. — Я к нему с радушием, а он драться. Фу.

Хуже всего — магия иллюзии. Эти демоны обладают ею в совершенстве, и Элион с трудом сохранял рассудок, борясь с непрошенными чувствами и видениями. Он никогда не молился, но тут впервые упомянул Аури-Эля.

Острые когти демона сжали шею эльфа.

— Говори, что ты такое. Ты уже должен быть мёртв. Что даёт тебе силы? Что твой источник? — она смотрела ему в глаза, а альтмер, сцепив челюсти, пытался контролировать собственное тело.

— Говори, - раздельно протянула она, усиливая хватку. Мозг Элиона мучительно взорвался видением, которое я не разобрала, но из горла его вырвался протяжный стон.

— Говори!

Я впервые слышала, как он кричит от боли. Понемногу это переросло в хриплое рычание, и тело демона, спустя секунду, пронзал освящённый, ритуальный, серебряный кинжал.

Суккуб растеклась воняющей, чёрной жижей. Какая паника, какая мука была на лице эльфа в те секунды. Покачиваясь, точно ослепший, ослабевший, он оглядывался, а на него сзади мчались паучихи.

Элион взлетел по тонкой, чёрной лестнице, вооружившись своим посохом изгнания. Его заряды следовало экономить, но ситуация была слишком страшной, чтобы беспокоиться о таких вещах.

На крыльях страха и почти животной паники он попал в коридоры чёрного избавления — единственное, холодное место в башне. Там хранились мёртвые души, и тьма, царящая там, не рассеивалась даже под снадобьем. Элиону пришлось долго идти на ощупь в лабиринте из куч тел. Прикосновение к каждому из них отдаётся болью в собственной душе. Из мёртвых душ вылупляются демоны и паразиты.

Появившись в зале Сигиллиума, Элион был уже практически сед. Его лицо ничего не выражало, одна рука сжимала посох, другая - драконий фламберг.

— Стой, смертный, — хранителем сигильского камня был внушительного вида ксивилаи. Как-то отстранённо я поняла, что это конец. Элион с ним не справится, а демон тут был не один. На защиту камня сбежались все, кто мог.

— Земли Обливиона помнят тебя, наглейший из людей, — хранитель передвигался мягко, медленно и вальяжно, но неуловимо, мечом так просто не попадёшь.

Элион молчал, и маска его лица ничего не выражала.

— Если ты расскажешь, в чём твой секрет, мы отпустим тебя живым.

Альтмер казался высохшим, умершим, сдавшимся. Он медленно поднял взор на демона и сонно улыбнулся:

— Секрет?

— Да, какой бог тебя прикрывает? Какому даэдра ты поклоняешься?

— Я не преклоняюсь ни перед кем. А уж тем более перед озабоченным, закомплексованным Дагоном. Поэтому…

Он очень витиевато и подробно объяснил демону, куда они все могут отправиться.

У него нет шансов, но он провоцирует?

Неожиданно физиономия ксивилаи переменилось, исказилось яростью, он резко развернулся к сигильскому камню. Копия Элиона уже протягивала к нему руку, на лице застыла злая, презрительная улыбка.

Заклятие двойника до смешного простое, но фокус в том, что совершенство его исполнения ничем не ограничено. Если маг иллюзии постарается, то создаст копию, способную достоверно жить годами. Другое дело, что и цена за такое заклятие высока…

— Катитесь в бездну, — прошептал он с удовольствием, хватая с установки сигильский камень.

Я ощутила, как Элион рухнул в снег, сжимая тёплый, пульсирующий артефакт. Когда к нему подошли, чтобы забрать морфолит, эльф неожиданно ощерился, рывком поднимаясь на одно колено.

— Он мой, — прошептал Элион, целясь из арбалета в стражника. — Кто сделает ко мне шаг, умрёт.

Взгляд его был безумен. Он явился с Обливиона и сам воплощал собой даэдра.