Когда нимфа спрятала ключ, управляющий стал его искать, но у меня спросить опасался - не подозревать же госпожу в воровстве.

Таким образом, единственной радостью в жизни на некоторое время стал балкон в спальне. Холод на этой высоте страшный. Пронзительно ледяной ветер на секунду лишил меня способности дышать, но вместе с тем, как и говорила, я получала определенный кайф просто от невероятной, величественной красоты графства Брумы, раскинувшемуся у подножия Джеролльских гор. Видеть это в реальности - то, к чему никогда не привыкнешь.

Сутки Элион провалялся с отравлением, но живот болел, конечно, у меня. Томас создал какую-то штуку, которая не слишком избавляла от мучений, но и впрямь позволяла мне словно бы смотреть на себя со стороны.

К подозрительному эльфу, по какой-то причине знающему, как закрывать врата Обливиона, отнеслись настороженно. Да, он спас город, но вдруг, это хитрый ход с какой-нибудь пакостной целью. К тому же, сигильский камень он выдавать отказался. Соврал, что просто столкнул с установки. Поэтому эти сутки для альтмера прошли нелегко. В лекарства подмешивали разную гадость с целью помутить рассудок, и Элиону приходилось идти на серьезные ухищрения, чтобы не попасться.

Его называли героем Кватча, но никто, на самом деле, ему не доверял.

В городе ситуация все еще была ужасной. Не изгнанные даэдра в огромном количестве заполонили его. Слава богу, явилась, наконец, запоздалая кавалерия из столицы, и удалось добиться мало-мальской надежды на победу.

Вокруг Кватча понемногу вырастал целый палаточный, военный городок, обосновавшийся вдоль обочин дороги.

Следующей ночью Элион уже почти пришел в себя и не спал, поэтому я видела его встречу с Мартином. У ворот в городе еще происходили столкновения между людьми и демонами, но куда реже, чем в остальной части Кватча. Хуже дело обстояло с дворцом и почти примыкающей к нему часовней. Даэдра сильнее всего наседали на это место, пробрались, судя по данным разведки, в покои графа, но не смогли войти в храм. Мартин освятил вход мощнейшими, аэдрическими рунами. Вот только запас провизии и воды стремительно истощался, а блокада продолжалась, и гвардейцам пока не удавалось ее снять.

- Почему тебе нужно именно к этому священнику? - допытывался Савлиан, когда Элион - уже одетый и собранный - заглянул к нему в палатку.

- Я попаду туда и без вашей помощи, мне просто карта нужна.

- Да, ты и впрямь большой умелец, - командир произнес это несколько протяжно и со вздохом сомнения. - Но ты хорошо себя чувствуешь? Двое, спасенных тобой из обливиона, стражника до сих пор в беспамятстве, надышались тамошними парами.

- Я в порядке.

Савлиан сделал вид, что ищет карту, потом неожиданно подошел к какому-то стражнику и сказал эльфу, что отвлечется для важного дела и ему нужно ждать в палатке. На самом деле, в столицу от командира стражи соколиной почтой понеслось письмо о странном альтмере. Он запрашивает разрешение о конвоировании эльфа в бастион имперского города. Причем, разрешение, скорее всего, придет. Стоит Савлиану только упомянуть про сигильский камень, и за альтмером объявит охоту вся гильдия магов Киродиила.

Едва он покинул палатку, Элион уселся в деревянное, складное кресло (настоящая роскошь здесь) и с наглым недружелюбием воззрился на часового. Битву взглядами выиграл альтмер. Но самое странное, что когда стражник вновь недовольно посмотрел на эльфа, того в кресле уже не было. И карты на столе тоже…

Никогда не смотри в глаза иллюзионисту дольше трех секунд - так учил меня потом этот тип.

- Как я и говорил, магия - кровь Нирна, - бормотал на ходу непонятно зачем Элион. - И сотворение заклятий - что-то вроде кровопускания из собственной души. Помимо прочего, это взаимодействие - когда ты говоришь слова, в каком-то смысле, мир возвращает их тебе обратно. Следовательно, ты узнаешь мага школы разрушения по огрубевшим ладоням с темной кожей и почерневшими ногтями. Бессонницы часто мучают колдунов. Не приходится говорить, что творится с душевным равновесием некромагов… - он остановился, поправляя на голове капюшон и глядя в сторону ворот в Кватч, которые оцепили часовые. - Конечно, любой скажет тебе, что истинный мастер избавлен от подобных последствий, но таких невероятно мало. Существует три способа творить заклятья, и каждый из них зависит от уровня сноровки. Говорить вслух - самое простое, но уважающий себя волшебник нацеливается на безмолвное произношение. Дальше - пассы руками. Чаще всего, на них все останавливается, ведь жесты незаметны. Любой эксперт творит заклятья силой мысли - это считается высшим пилотажем. Я достиг подобного уровня полета в иллюзии и частично в трансформации, насколько ты могла заметить. Спрашиваешь сейчас, зачем я это рассказываю. Я догадываюсь, что тебе приходится переживать, и первое время это очень даже меня устраивало. Но твоя нервная система, сердце - всё изнашивается, а мне нужно беречь свое новообретённое бессмертие, верно? Некоторые заклятья иллюзии, если ты возьмешься за них, помогут справляться с болью и посторонними ощущениями, ты сможешь вернуть себе контроль над снами. Спроси у Томаса, в библиотеке должны быть какие-то пособия. В башне огромное количество учебников, там когда-то располагалась школа, основанная моим отцом.

Он подошел к воротам почти вплотную. Самое главное - наглость. Эльфа уже знали в лицо все. Ему оказалось достаточно помахать у них перед носом картой капитана стражи и сказать, чтобы его пропустили в город дабы помочь в освобождении графа. На самом деле, Элион от меня уже знал, что он мёртв. Но это не причина отказаться от способа манипуляции окружающими…

Его пропустили и, стоило альтмеру пересечь ворота города, сделался невидимым, избегая попадаться в зону внимания магам, которые носили на глазах специальные, зачарованные повязки обнаружения жизни.

Эльфа не слишком беспокоил разрушенный город, он никогда не питал особенной любви к Киродиилу и оставался здесь из-за обилия неисследованной и не охраняемой территории, где можно укрыться, отчасти - из-за айлейдских руин, к которым он питал показавшуюся мне сначала странной, привязанность.

В трехэтажном, жилом доме на главной площади - почти сгоревшем дотла - обустроили полевой лагерь. У стен стояли ящики с припасами, а перед ними - баррикады из металлических, зачарованных щитов. Далеко, где в туманной дымке, развеянной над черными зубьями обезглавленных домов, высилась готическая, четырехшпилевая, гордая колокольня храма, слышались взрывы и растекалось в небесах багровое зарево. Город хрипел, стонал и погибал, сотрясаясь от пламени и плача. Улицы завалены горами обломков и мусора. Как ни странно, но узкая планировка проходов меж домами, в которых раньше гудел проклинаемый частенько местными, вольный, подгорный ветер, теперь сыграла добрую службу. На открытом поле орды даэдра почти неминуемо разгромили бы храбрых солдат и волшебников, но здесь, в узких переходах, за высокими стенами неразрушаемых, каменных, сделанных на века, зданий, у людей открывался потрясающий потенциал для использования тактических ухищрений.

Разумеется, ни о какой помощи в освобождении прохода к часовне речь не шла по началу. Элион, не ввязываясь в бои, ловко петлял, сверяясь с картой, по заваленным улицам города. Его арбалет безвестно сгинул в обливионе вместе с посохом, но оставались парочка небольших кинжалов и двуручный клинок за спиной. Если какой-нибудь скамп мешал ему двигаться дальше, он убивал его незаметно, издалека. Это было сложно, так как зелья он истратил, а рядового заклятья незримости и хамелеона недостаточно, чтобы обмануть чутье беса.

Перед часовней уже несколько часов длилась осада. Арбалетчики, пользуясь баррикадами, обстреливали даэдрических чертей. Те, догадавшись так же использовать укрытия, отвечали довольно жесткой, боевой магией огня. Ее на себя принимали щитоносцы. Пока было даже неясно, где перевес - трупов достаточно и с той и с другой стороны.

Тела бесов в этом измерении материи страшно быстро разлагались, оставляя после себя золу, пепел или вонючую, темную жижу. Элион увидел, что твари, укрываясь за обломками, буквально окольцевали часовню и покидать своих мест не собираются. Они охотятся за Мартином.