- Я никогда не исключаю случайность, придурок! Отпусти меня, лучше я сама…

- Ты доверяешь своему чувству равновесия больше, чем моим рукам и силе?

- Иди к чёрту со своими руками и силой! Я должна контролировать всё сама, если ступаю над пропастью! Как же я тебя ненавижу!

Попахивало истерикой. В своё оправдание могу сказать, что я не сторонник, вообще, никаких экстремальных видов спорта. Для примера легко привести катание на качелях. Если раскачка идет выше тридцати пяти градусов у меня начинается легкая паническая атака.

- Это неразумно. Вопи, сколько влезет. Ты можешь упасть в обморок, пока идешь самостоятельно вслед за мной.

- Я не упаду. Если я всё контролирую, то не упаду… Элион, нет, пожалуйста! – я почти кричала, когда он стал шагать по проклятому тонкому мосту. Зажмурившись и дрожа, я уткнулась носом в его плечо. Вцепилась в ткань мантии так, что, кажется, порвала бы ее, не будь она зачарована.

Я повторяла, как сильно его ненавижу, говорила, что если мы умрем, я достану его на том свете, в какой бы из загробных миров его не занесло. Я проклинала его, пока мне это не надоело и я просто не устала от перенапряжения.

Нужно отдать ему должное в плане выдержки. По-моему, он, в принципе, перестал воспринимать звуковые сигналы и отрешился. Он шагал по мосту легко и спокойно, словно речь шла о послеобеденной прогулке. Наверное, такая уверенность в себе должна была меня утихомирить, но я ее на тот момент не замечала. Мне казалось каждое мгновение, что я сейчас рухну в пропасть.

Когда мне надоело бояться, истерить и я примирилась со своей участью, то открыла глаза, сделала глубокий вдох, посмотрела Элиону в лицо, чтобы не видеть пропасти, и только потом перевела взгляд вниз.

- Меня всегда это в тебе удивляло, - раздался его ровный голос.

Я молчала.

- Вместо того, чтобы, зажмурившись, оставаться всю дорогу, ты поддаешься своему любопытству. Тебе обязательно станет интересно. Что же там, всё-таки, внизу и как это выглядит. Твоё любопытство сильнее страха.

Я мало его слушала. Я испытывала странное, оглушительное спокойствие где-то на грани с нервным срывом. Восхищение на грани с ужасом. Было чувство, что мира нет. Есть только эта полоска металла под его ногами, смерть и высота. И никаких мыслей.

Когда Элион опустил меня на ноги, они были ватные, а голова звенела от царящей в ней пустоты.

Перед нами очередная дверь. На сей раз – в башню. Она высекалась строителями уже из серого мрамора с голубым, едва узнаваемым узором.

В следующую секунду мы оба были ослеплены ярким светом.

- Это определенно не айлейдские руины, - прошептал Элион, оглядываясь. – Я даже представить себе не могу, что это за материал.

- Кто там по учебникам истории был еще до айлейдов и зверорас, населявших Киродиил? – уточнила я вяло, слишком ошарашенная, чтобы испытывать сильные впечатления.

- Я знаю, - Элион закрыл глаза. – Я должен был догадаться раньше. Шей, это и впрямь айлейдские руины, которые выстроены поверх совершенно других, более древних. Считается, что их просто нет. От них остались только обрывки письменных источников. Легендарная, великая раса, которая в ходе эволюции разделилась, когда произошло их переселение на иные материки… Альдмеры.

- Ты уверен?

- Нет, но кто еще это может быть? Похожая архитектура и язык указывает на это, - пробормотал Элион. – Когда-то я мечтал открыть Альдмерис. Бесконечный остров. Мир в мире. Что-то вроде отдельного материального измерения. Я хотел найти страну своих предков. Наша раса несколько помешана на чистоте крови и не без причины, как я уже говорил. Быть может когда-то здесь, по этим ступеням шагали мои кровные родичи. И они первые открыли магический генератор…

Построенная альдмерами или нет, но под моими ногами вниз устремлялась широкая, винтовая лестница из материала, напоминающего голубоватый лед. Тем не менее, на ощупь он оказался шероховатым и даже немного мягким. Он отливал собственным свечением, но главным образом освещение исходило от искрящихся колючими, снежными звездочками, белых стен. Воздух тут был чистый, почти комнатный, давление практически не ощущалось.

- Интересно, что приключилось с альдмерами? – сказала я, неторопливо опускаясь с Элионом по лестнице.

- Ничего, - ответил он. – Просто несколько изменили свою культуру. Раньше они жили на Альдмерисе. Полагаю, материалы того острова позволяли им быстро и легко строить высокие сооружения, способные простоять веками. Но потом катастрофа вынудила их покинуть свою родину. Могу лишь предположить, что они увезли с собой часть строительного и необходимого для жизни ресурса. Но тут он у них закончился. Некоторые экспедиции поехали искать Альдмерис, но не вернулись, и причина тому неизвестна. В научных кругах принято считать, что острова просто никогда не существовало, но этот материал может свидетельствовать в пользу обратного. Альдмеры разбрелись по континентам. Полагаю, материал, из которого сделаны ступени, родом из легендарного острова. Всё это, впрочем, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если я умудрюсь отколоть хотя бы небольшой фрагмент, то сумею его изучить и сказать точно…

В торжественной, храмовой тишине мы спускались с ним по гигантским ступеням вниз. Иногда я осмеливалась посмотреть, где заканчивается лестница, но не видела дна. Вероятно, придется шагать в течение, как минимум, пятидесяти этажей.

Я помню, Элиону всё больше нравилась наша экспедиция, он был настроен уверенно, и я видела энтузиазм в его глазах. Он болтал о материалах, которые может изучить, о камнях Варла, об открытиях, которые сделает. Я редко видела его таким свободным и счастливым. Быть может, дело еще и в том, что он освободил все мертвые души в проклятом склепе под Фросткрегом.

- Что это? – он кивнул в сторону голубоватого квадрата запечатанной двери. Было видно, что ее не открывали многие столетия. Фон магии был столь силен, что я с трудом улавливала запах смерти. Закрыв глаза, я остановила Элиона и аккуратно приблизилась к двери на роскошной, широкой лестничной площадке.

- Боги, - я торопливо отступила к эльфу, почувствовав, как он поймал меня сзади за плечи. – Их много… Они безумны, но спокойны. Большей частью спят или поют. У них еще остались личности и зачатки иерархически построенного общества.

Элион сделал шаг вперед, выпуская меня и приближаясь к двери:

- Вампиры?

- И довольно сильные, но ты проскользнешь мимо них.

- Зачем мне это делать?

- А ты не заметил? – я кивнула на огромную, мраморную плиту, которая преграждала нам путь дальше, вниз по лестнице. Элион подошел к ней и стал сосредоточенно изучать руны.

- Не знаю, что сложнее – стащить у них ключ от двери или потратить пару часов на открытие замка.

- Ты можешь взломать его? – радостно спросила я. – Тогда, конечно, не важно, сколько времени это займет.

Элион ухмыльнулся:

- Но так совсем не интересно. И, к тому же, уверен, что я быстрее достану ключ.

- Тебе придется вытащить его из рук лича. Это не простая нежить, а бывшие дикие эльфы. Ты ничего не знаешь о их реальной магии и способностях…

- Вот именно потому и интересно.

***

Во-первых, в помещении было тепло. Во-вторых, оно освещалось мерцающими, голубыми кристаллами, положенными на диковинные подсвечники, в виде чаш. Эти чаши висели под потолком и на стенах. Элион услышал приглушенные голоса и замер. Он узнавал язык – айлейдский, но несколько искаженный, словно бы с южным акцентом. Потом он понял, что такое произношение получалось из-за клыков.

Он увидел женщину – очень худую, с темно-пергаментным цветом кожи и матово-голубыми глазами мертвеца. Она сидела и писала что-то клинописью на каменной, неровной пластине. Позади нее высились целые башни из этих пластин, они подпирали потолок и усеивали всю стену. Рядом находилось несколько сундуков, доверху заполненными бумагами. Женщина была одета в рванину, некогда бывшей прекрасной, зачарованной мантией. Поверх нее поблескивали стальные наплечники и нагрудник с незнакомой символикой. Она не заметила Элиона. Было видно, что годы без крови превратили вампиров в ссохшиеся ходячие трупы, и работа мысли в них поддерживается исключительно силой духа и магии. Женщина была безоружна. Апатия на ее лице казалась чем-то настолько совершенным, словно она высечена из камня. Ничто не могло удивить или потревожить покой писаря.