Разумеется, что наш герой взялся за дело, засучив рукава. Не надо, однако, думать, что именно Семен Константинович Тимошенко и воспылал любовью к Аркадию Федоровичу, если тот, оказался в его ведомстве и на данной должности. Как читатель знает по жизни, слово и дело, это далеко не равнозначные понятия. С этим фактом наш герой вскоре и столкнется.

По всему следует, что нашему Аркадию Федоровичу, скорее всего, протежировал Жданов, так в наркомат обороны кроме Хренова попали еще несколько человек, проходившие службу в Ленинградском военном округе и близко общавшиеся с Андреем Александровичем.

«Благодаря поистине самоотверженному труду моих непосредственных помощников, сотрудников управления М.Л. Нагорного, К.С. Назарова и братьев Хухриковых проект плана реорганизации был готов к сроку. Он предусматривал преобразование Инженерного управления Наркомата обороны в Главное военно-инженерное управление Красной Армии, объединявшее в себе управления боевой подготовки, оборонительного строительства, инженерного вооружения и заказов, оперативный, организационно-мобилизационный и административно-хозяйственный отделы, главную бухгалтерию и инженерный комитет. Хотелось нам сделать самостоятельным и отдел заграждений. Но С.К. Тимошенко и К.А. Мерецков воспротивились этому».

О чем, я и говорил, выше. Если Тимошенко, как пишет автор, хотел его видеть на посту начальника Инженерной службы, тогда отчего же тот, воспротивился реорганизации, проводимой его подчиненным? Видимо, по их мысли (наркома и его заместителя), дай волю таким, как Хренов, так они всю западную границу так перекопают, что немцы не только не проедут, вряд ли, перейдут. Да еще и заграждений всяких понастроят, как же Вермахту, в таком случае, придется прорываться? Поэтому никаких отделов! Итак, этот новоявленный Герой слишком уж, развил свою бурную деятельность — пусть малость поостынет. И как дружно-то воспротивились, друзья-товарищи: Семен Константинович и Кирилл Афанасьевич. То-то Аркадий Федорович недоумевал: «Почему отказались от его предложения работать с ним в Управлении такие признанные корифеи военно-инженерного дела как Георгий Георгиевич Невский и Дмитрий Михайлович Карбышев?» Понимали, видимо, те, что их ожидало бы при решении практических задач.

А наш герой, чувствуя поддержку Жданова, входящего в Главный Военный Совет, не опустил рук, при первых неудачах, а продолжил заниматься реорганизационными вопросами своего управления. И смотрите, что из этого получилось.

«…В первых числах июля (1940 года) я направился в Кремль и оказался в кабинете Сталина. Из руководителей партии и правительства здесь кроме него самого были К.Е. Ворошилов, Н.А. Вознесенский, А.А. Жданов и другие, а из военных — С.К. Тимошенко, К. А. Мерецков и Б.М. Шапошников.

Накануне я волновался страшно. Но, оказавшись в Кремле, вдруг ощутил полное спокойствие. Во взглядах и репликах присутствующих чувствовалась доброжелательность. У всех в руках я заметил подготовленные нашей группой материалы. Поэтому на доклад мне отводилось не более десяти минут. Я уложился в это время. После этого начались вопросы. Они ставились так профессионально, что невольно казалось, все здесь, особенно сам Сталин, хорошо знакомы с проблемой.

Неожиданно для меня Сталин предложил выделить отдел заграждений из состава управления вооружения и заказов и сделать его самостоятельным. Это было просто замечательно! Ведь мы даже не рискнули просить об этом.

Последовал короткий обмен мнениями, и Сталин сказал:

— У меня против рассмотренного плана возражений нет. Я — „за“!

Проголосовали „за“ и все остальные…».

Ну, как вам наше военное руководство? Не плохо, как следует из написанного, оно «разбиралось» в существе дела. Это кто же все-таки запихал отдел заграждений в управление по вооружениям? Ему что же там, самое место, по мысли руководства наркомата обороны? Нарком и его заместитель, как видите, поначалу воспротивились передачи данного отдела под крыло инженерной службы, но под давлением людей болеющих за Отечество (к тому же, частью гражданских), скрепя сердцем сдались. И это не мои фантазии насчет сердца, а суровые реалии жизни. О чем узнаете, чуть ниже.

Сколько ни рассматривай документов выпущенных под шапкой Политбюро или ни перечитывай мемуаров участников тех лет, никогда не встретишь упоминание о других членах высшего партийного органа страны, кроме, Сталина, Жданова и, в лучшем случае, Маленкова. Чем занимались хорошо нам знакомые: Хрущев, Микоян, тот же Л. Каганович, видимо, одному богу известно? Всегда, они где-то, незримо присутствуют на второстепенных участках работы. Очень скромно вспоминали о своей работе, в том же Политбюро. Правда, с критикой Сталина — это, будьте любезны, сразу в первом ряду: все заметят, все учтут. Мы к составу Главного Военного Совета еще не раз вернемся с рассмотрением очень важного вопроса, а пока продолжим следить за нашим героем финской войны.

Как видите, Аркадий Федорович получил и моральное, и материальное удовлетворение: план реорганизации инженерной службы наркомата обороны был полностью принят!

«Политбюро ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР официально санкционировали перестройку инженерного ведомства. Меня назначили начальником инженерных войск — начальником Главного военно-инженерного управления Красной Армии, или ГВИУКА, как сокращенно стали называть его».

Можно сказать, что товарищ Хренов поднялся на самую вершину своей профессиональной деятельности. Теперь работать бы и работать, чувствуя приближение войны.

«У меня наконец появились возможность и время углубиться в документы, отражающие состояние нашей инженерной и оперативно-технической подготовки в приграничной полосе. Знакомство с ними вызвало глубочайшую озабоченность и тревогу.

Еще недавно слова „граница на замке“ вполне отвечали своему прямому смыслу. На всем протяжении от Балтики до Черного моря на главных операционных направлениях у нас были созданы полосы укрепрайонов. (По границе, существовавшей на 1939 год. — В.М.) При всех частных недостатках это был мощный заслон, тем более что граничили мы с государствами, не располагавшими серьезным военным потенциалом. Теперь положение решительным образом изменилось. После поражения Польши, не сумевшей противостоять ударам вермахта, и воссоединения украинского и белорусского народов значительная часть нашей границы отодвинулась далеко на запад. Фашистская Германия стала нашим непосредственным соседом. И граница с ней оказалась весьма уязвимой».

На это было обращено внимание читателя в первых главах по поводу мирного договора с Германией от 1939 года. Одна из целей раздела Польши и было ослабление, в военном отношении, будущей границы с Германии с Советским Союзом.

«Как явствовало из документов и из ответов на сделанные мною запросы, старые УРы были законсервированы и частично демонтированы. Строительство же укрепрайонов на новой границе только-только разворачивалось.

Как раз в те дни произошли дальнейшие изменения границ — Бессарабия и Северная Буковина воссоединились с Советским Союзом, в Прибалтийских республиках была восстановлена Советская власть. За инженерную подготовку приграничной полосы в этих районах предстояло только браться».

Тема нам близка, так как только что мы обсуждали возможности наших войск по отражению вражеской агрессии. В каком состоянии были наши УРы, читатель уже знает, да и Аркадий Федорович прозрачно намекает. Не напишешь же, что практически демонтированы. Или их все же будут разоружать чуть позже, аккурат перед самой войной? Но главное для нас ясно: процесс пошел — «старые» УРы частично демонтируются за ненадобностью. А еще и года не прошло после событий с Польшей.

«Под наблюдением К. А. Мерецкова ГВИУКА срочно взялось за разработку плана оборонительного строительства на границах».