Но, тем не менее, свершенное Сталиным и его единомышленниками, неоспоримо. Именно, подчеркиваю еще раз, благодаря этим людям, была сохранена страна, да и наша современная Россия, пока еще жива прошлыми Сталинскими деяниями. Огромен был тот духовно-нравственный и материальный потенциал страны, восстановленный после войны. К сожалению, и ему приходит конец.

В данной работе автор не дает оценки самой среде предательства, ее целей, объединяющего мотива людей, вовлеченных в преступное сообщество и прочего. Вполне возможно, что эта задача будет решаться или в самостоятельной работе или раскрываться по ходу дальнейших публикаций.

Разумеется, когда рассматриваем такую многогранную тему, как Великая Отечественная война и, неразрывно, связанное с ней, имя — Сталин, то невольно так и тянет задаться вопросом: «Почему же он, все-таки, так и не выступил с обращение к стране, в полдень 22 июня?».

Действительно, какие же причины не позволили ему, главе государства, прочитать текст, который, в конце концов, все же, озвучил его заместитель Молотов? Можно найти массу положительных толкований по этому поводу, что, кстати, и делается, из числа историков, приверженцев Иосифа Виссарионовича, но, увы, не приближает к пониманию данного события — отсутствие его у микрофона в «пиковый» момент. К тому же, как всегда, нет, ни единого документа, как-то оправдывающего его поступок. Есть версия, что он, якобы, заболел, но нет истории болезни вождя, которая или подтвердила бы или опровергла бы данное предположение. Более того, нет ни одного упоминания в мемуарах людей, близко общавшихся с вождем, что они видели товарища Сталина на боевом посту днем 22 июня и вели с ним беседу. Как впрочем, и в последующие дни. Одиозные личности, типа маршала Жукова, не в счет, так как они легко соотносимы с лагерем официальных фальсификаторов Истории. Одновременно удивляет и молчание верных товарищей Сталина — Ворошилова и Буденного не оставивших полных воспоминаний о начальном периоде войны. Устные рассказы Молотова, тоже относящегося к славной когорте, верных сталинцев, не в счет, из-за особо специфичного способа их получения. Да и разговоры с Вячеславом Михайловичем велись, спустя тридцать лет после прошедших событий, когда человеческая память, подвержена своеобразным зигзагам в избирательности передачи информации.

Вообще, крайне мало документов той поры, которые бы раскрыли причину катастрофы произошедшей с Красной Армией по началу войны. Повторюсь, но скажу, что даже приведенный количественный состав фактов не даст правильной оценки событий, если в основу исследования не будет положен принцип причинно-следственных связей. Можно, конечно, восхищаться и подвигами советских людей на фронтах войны, но, я понимаю, что не надо сбрасывать со счетов, и чье-то обыденное разгильдяйство, и некомпетентность, и очевидную трусость, наконец. Но заметьте, что все это, отрицательное, перечисленное выше и присущее любому человеку, в том числе и военному, может легко перекрыться, всего лишь, одним единственным человеческим пороком — предательством. Не спасет бойцов — ни наличие боеприпасов, ни огромные запасы горючего, ни самая современная военная техника и вооружение.

Отданный командиром преступный приказ, в такой специфичной структуре общества, как армия, сразу приведет её к поражению, а, следовательно, и к гибели людей, облаченных в военную форму. Трудно ожидать другого исхода при столкновении противоборствующих сторон, если во главе одной из них стоит преступник, целью которого является заведомая уступка противнику. И ни какие оправдательные доводы с его стороны, каким-либо образом объясняющие подобные действия, является не чем иным, как завуалированной попыткой избежать заслуженного наказания. То же самое можно сказать и по поводу различного рода «адвокатов», берущих под свою защиту подобных «героев», с той лишь разницей, что последним не угрожает судебное расследование за предательство.

Это надо четко себе уяснить. Поэтому ни какие проведенные счетные операции, как предыдущих, так и современных историков, с целью сравнить — сколько? и чего? было у нас и у немцев, никогда не давали и не дадут правильного вывода в оценке тех, давних событий. Надо, все же, учитывать и фактор «засланного казачка». А таких примеров, особенно, по началу войны, достаточно много, что и настораживает.

Так что, вот такая она, сложная в понимании, наша История о Великой Отечественной войне. Историк Н.Г. Павленко, не последний человек в военно-исторической науке, так выразился в конце Горбачевской перестройки об исследованиях по прошедшей войне:

«Уже пятый десяток лет пошел с тех пор, как кончилась эта война, но правдивой истории о ней как не было, так и нет до сих пор…

Говоря об извращениях в исторических трудах (о войне), следует сразу подчеркнуть, что, конечно, не все события подвергались фальсификации, а лишь те из них, которые в результате сталинского руководства обернулись для страны провалами в социально-политической жизни народа и катастрофическими военными поражениями на фронтах. Если взять Великую Отечественную войну, то наибольшее их количество было перед войной и в первый год-полтора в ходе войны. Именно эти события, к сожалению, и до сих пор еще глубоко не изучены».

Неплохая оценка прозвучала из уст Николая Григорьевича по поводу деятельности советской военно-исторической науки. Кроме того, как же быть читателю, если сам доктор исторических наук прямо заявляет, по тем событиям, которые и будут затронуты мною в данной работе, что, именно они и «подверглись фальсификации!» Не следует ли из этого сделать вывод, что именно по этой причине данные события «до сих пор еще глубоко не изучены?»

Думается, ко всему прочему надо еще учесть и такое важное обстоятельство, что если бы Павленко не написал, что всё это произошло «в результате сталинского руководства», то вряд ли бы мы имели удовольствие прочитать его резкие критические суждения.

Вот в свете всего вышеизложенного, автор и предпринял попытку, по-новому, взглянуть на трагическую дату 22 июня 1941 года и сопутствующие ей дни. Взору читателя предстанет безрадостная картина предательства не только высшего военного командования, что не удивительно, памятуя о недавно раскрытом предвоенном заговоре Тухачевского, — но и высшего партийно-советского руководства.

Так же читатель узнает, где же был в данный исторический момент, сам Сталин, «виновник», как сказал Павленко, всех этих «провалов в социально-политической жизни народа и катастрофических военных поражений на фронтах»?

Действительно ли, он находился, как нас уверяли ранее официальные источники, в Кремле, на своем рабочем месте, когда ранним утром 22 июня началась война, или все же отсутствовал по весьма загадочным и необъяснимым обстоятельствам?

Кроме того, небезынтересно будет узнать, что же делали в это время его соратники по партии и подчиненные ему по статусу наркомы? Всё ли правдиво рассказал Молотов в своей речи, обращаясь к народу в тот роковой день — начале войны, и, главное, было ли внезапным нападение Германии на нашу страну?

Также, читатель погрузится в сомнения относительно странности перестановки руководящего кадрового состава Московского военного округа за сутки до начала войны. Надеюсь, не надо напоминать читателю особую роль этого округа в жизни столицы и её властных обитателей.

Не меньший интерес, я думаю, вызовет информация и о том, что к 22 июня Г. Жуков, уже не исполнял функции начальника Генерального штаба, как и К. Мерецков — функции заместителя наркома обороны. Они будут наделены совсем другими должностными полномочиями, о которых оба предпочтут молчать до конца своих дней, и не предадут это гласности, в силу преступности данного замысла.