— Пожалуйста, — бросил Игнат, направляясь к кабинету лечащего врача.

Саша засеменил следом.

— Являетесь ли вы в официальном браке с потерпевшей? И знаете ли как она попала в эту больницу?

— Свадьба сорвалась в связи с похищением.

— Похищение? — удивился парень, — вы подали заявление в полицию?

— Нет, похититель покончил жизнь самоубийством, расследовать здесь нечего.

— Постойте, но это могло быть убийство, — не унимался Саша, чувствуя, что Игнат загоняет его в угол.

— Опять же нет, я ознакомлен с протоколом о случившемся. Это всё? — они достигли нужного кабинета и мужчина положил ладонь на ручку двери.

— Где вы находились в то время, как потерпевшая была здесь?

"Купался, — парировал Игнат в голове."

— Вёл активные поиски. Я думаю органам не о чем беспокоиться. Кстати, спасибо за участие в жизни моей будущей супруги, но боюсь ваша поддержка больше не нужна, — дёрнул ручку, открывая дверь.

— Это ведь ваша машина попала в аварию на Новорижском шоссе? Вы вместе с девушкой были доставлены в больницу, а потом пострадавшая пропала, никто не владел информацией о её местонахождение, и вот похищение, новые травмы, чудо что она выжила…

— Послушай, — Игната мгновенно взбесила дотошность лейтенанта, — я не нуждаюсь в помощи доблестной полиции. Виновные наказаны, шить дело тебе дороже.

Не слыша новую волну вопросов, открыл дверь полностью и вошёл к врачу, хлопнув напоследок, словно ставя жирную точку в этом разговоре.

— Ну и чмырь, — выругался Саша, понимая теперь насколько прав был его напарник.

Что за история была у Таи, оставалось только гадать. Душа парня изнывала от нерешённой задачи. Не тратя времени, полицейский спустился вниз, попутно набирая начальнику отдела.

— Вячеслав Николаевич, это Соболев Александр, да-да, я. Простите, что отвлекаю, я на пару слов, вы говорили, что сможете мне помочь с переводом, я хочу пойти в следственный комитет.

Алиса бесшумно открыла глаза. Смердящий запах ударил в нос и заставил зажмуриться. Очередной день, теперь уже в общей тюремной камере следственного изолятора. Третью неделю блондинка ожидала приговора суда. Никаких надежд девушка уже не питала. Угнанный, разбитый катер требовал компенсации, а пришедший в себя сотрудник, свидетельствовал против неё. Шанс, что она выберется из островной тюрьмы Маафуши, через парадный вход, равнялась нулю. Показания Игната, к большому удивлению, не приплели к следствию.

"Скорее всего, сученыш, закинул внушительную сумму, — с ненавистью обдумывала блондинка, — только звонок, один звонок и я выберусь."

Предложенный адвокат не говорил на английском, зато прокурор частично владел русским языком. На нём и поведал Алисе о том, что мораторий на смертную казнь отменён. Сальное, потное лицо обвинителя выражало гримасу торжества, которая сиюминутно стёрлась от злого плевка девушки. Усугубив и без того шаткое положение, блондинка была помещена в общую женскую камеру. С торговцами наркотиками, мелкими ворами и проститутками.

— Where are you from? (Откуда ты?), — мясистая и низкорослая женщина буквально склонилась над Алисой, — have a money? (Есть деньги?)

Блондинка открыла глаза, вновь сощурившись от смерда стоящего в помещении.

— No (нет), — бросила девушка, отворачиваясь к стене и прикрывая ладонью нос.

Женщина выжидательно уставилась на заключённую, но Алиса не оборачивалась. Короткий удар в поясницу заставил девушку выгнуться.

— Look for (ищи).

Блондинка не собиралась спускать всё с рук. Проглотив боль, уверенно встала, двигаясь спиной ближе к решётке.

— Go fuck yourself! (Иди трахни себя!)

Реакцию не пришлось долго ждать. Сокамерницы как один повернулись на говорящую.

— Eshte kjo per ty? (Это тебе?) — язвительно произнесла кареглазая, худощавая заключённая, обращаясь к обидчице Алисы.

Женщина в два шага настигла блондинку.

— Mbyll gojen! (Закрой пасть!) — серо-зеленые глаза налились свинцом, рот скривился от гнева.

Алиса осознавала, что она слабее этой груды мышц и к тому же осталась в меньшинстве. Ударить первой или ждать. Сознание помутилось, когда тяжёлая рука влетела в переносицу, заставив девушку отпрянуть и схватиться за нос. Кровь мгновенно залила лицо, становилось трудно дышать. Раненным зверем, пока напавшая принимала восхищённые восклики зрительниц, Алиса рванула вперёд. Опухший разбитый нос, мешал сконцентрировать зрение, почти наугад девушка ответила тем же. Неумело выставив руку вперёд, попала женщине в носогубную складку, вызвав недовольную волну среди сокамерниц и подняв некоторых с места.

— Te ulem! (Сидеть!) — зарычала коренастая, замахиваясь на новый удар.

Дальнейшее стало для Алисы столь губительно, что сжавшись, она принимала череду ударов, которая сыпалась на неё безостановочно. Закрыв голову руками и свернувшись калачиком на грязном полу, девушка перестала издавать звуки. Только рваное, нечастое дыхание говорило о том, что она ещё жива.

— Policet, policet! (Копы, копы!) — зашипела одна из группы поддержки.

Женщина стремглав отскочила от избиваемой, запрыгнула на рваную койку и повернулась спиной.

В камеру ворвались трое охранников, быстро подняв всех с мест и выставив в шеренгу. Один из мужчин, повернул к себе избитое тело Алисы. Пока остальные допрашивали о произошедшем, усадил девушку, оперев спиной о стену и рассмотрел побои. Не медля, быстро покинул помещение и вернулся в сопровождении санитаров. Уложив Алису на носилки, проследил взглядом в коридор и обернулся на заключённых. Каждая стояла с опущенной вниз головой и заведёнными за спину руками. Кто был вторым участником несложно представить. Распухший нос и кровоподтёк на губе выдавал причастие к драке.

Тюрьма была переполнена, многих рецедивистов держали в разных, непредназначенных для них камерах. Правительство Мальдив не интересовалось суверинететом других государств, поэтому местные и иностранные заключённые были обобщены. Он знал, что эта женщина из Албании, как и её поддельница, присутствовавшая в камере. Знал и то, что её место в одиночной камере, за убийство и грабёж, пока смертная казнь не придёт в исполнение. Драки также приписывались в срок, но этой пропащей явно было плевать. Выудив дубинку, мужчина обошёл сзади и, не скупясь на злость, ударил женщину по икрам. Вскрикнув, она упала на колени. Никто не посмел выйти из шеренги и противостоять избиению. Вдоволь отработав тело дубинкой, мужчина стёр испарину со лба и вышел с остальными охранниками из камеры. Заключённые тут же обступили албанку, помогая ей встать и лечь на койку.

— Kur ajo te kthehet ne vrasim kurve (Когда её вернут, прикончим суку), — остервенело выплюнула слова вместе с кровью.

***

Выйдя от врача, Игнат вновь заглянул в палату к Тае. На его счастье девушка спала. Тихонько пройдя внутрь комнаты, подошёл к окну и снял с подоконника цветы. Никакого воспоминания о юнце он не хотел ей оставлять. Покинув помещение, бросил букет в урну и сразу спустился по лестнице вниз. Сохранившаяся беременность была под ударом. Слова врача разрезали сознание.

— Отслойка плаценты, раннее обвитие, это всё можно наблюдать и дотянуть до срока, но у неё множественные внутренние гематомы, у плода риск развития гипоксии. Если девушку транспортировать она и ребёнок могут погибнуть. Вы слышите меня?

Игнат, отстранившись, уставился в окно. Ребенок, его единственное продолжение. Его колыбель надежд и планов. Тот, кто вывернул устои и мировоззрение, тот, кто обязан родиться, вне зависимости от того, справится ли Тая. В этой новой жизни Игнат видел всё своё будущее.

— Ей нужно в перинатальный центр.

— У неё травмы внутренних органов, растяжения связок, переломы, сотрясение это немыслимо!

— С вами свяжутся.

Выйдя из больницы и сев в авто, мужчина пролистал список контактов. Набрал нужный номер, долгие гудки начинали раздражать. Ответа не последовало. Поняв, что необходимо ехать на место и решать вопрос воочию, втопил гашетку в пол. Выехав за пределы Тверской области, поступил звонок. Взглянул на экран и перевел телефон на устройство громкой связи в авто.