— Не знаю, почему он этого не сделал, Хаз.

— А как насчет микрофона? Ты мог бы хотя бы рассказать мне об этом, — сказал Стайлс.

— Я только что сказал тебе, я не знаю, почему он этого не сделал, — устало сказал Луи.

— Нет, не он. Ты. Почему ты не рассказал мне о своем микрофоне?

— Тогда почему ты не сказал мне об этом? — парировал шатен.

— А что с микрофоном Луи? — спросил Лиам, стоя рядом с Гарри.

— Ничего, — пробормотал Томлинсон. Он встал с колен Гарри, и тот ничего не мог сделать, кроме как отпустить его.

— К черту микрофон, — сказал Зейн. — Ты не можешь быть настолько равнодушным ко всему этому. Что Гарри сказал нам сегодня это совершенно новый уровень.

— Конечно, это так. Никогда не говорил, что это не так, — спокойно сказал Луи. Он протянул руку, чтобы провести по волосам, но обнаружил, что они жесткие, и просто опустил руки по бокам. Он сделал глубокий вдох.

— Слушай, как бы ты это ни называл, все равно это пиздец, ясно? — наехал он ни них. — Но это все равно не удивительно. Не тогда, когда Саймон любезно объяснил перед отъездом из Испании, что они не будут уделять мне много внимания, пока я не буду лучше соответствовать образу группы. Только не сегодня утром, между вторыми и третьими съемками в студии, одна из ассистенток — Пэтти? Помните ее? Она всегда приходит за видеодневниками, не так ли? — предложила поработать со мной над некоторыми манерами, которые могут быть неправильно восприняты.

Гарри чувствовал себя так, будто его ударили в грудь.

— Видите, — сказал Луи, сжимая руки в кулаки. — Я сказал им, чтобы они проваливали в первые два раза, но они хотели убедиться, что я не передумал насчет их щедрого предложения. Так что, да, все проебано, я чертовски знаю это. Но я думаю, я не был удивлен услышать это, как вы все этого хотели.

— Что за… — начал Зейн.

— Луи, — Лиам двинулся, чтобы встать.

Луи просто отмахнулся от них. Как только он уже хотел было выйти из комнаты, он обернулся и сказал:

— Не волнуйтесь, ребята, на этот раз я все еще послал их нахер.

Гарри не знал, сколько времени пройдет, прежде чем он снова сможет дышать, прежде чем его легкие больше не будут заменены свинцовыми грузами.

Другие мальчики разговаривали громко и взволнованно, но Гарри их не слышал. Он встал с дивана и, спотыкаясь, вышел из комнаты в том направлении, куда, как ему показалось, исчез Луи.

Он оглядел кухню, моргая. Аптечка все еще открыта на столе, и это все, что он мог заметить.

— Гарри? — тихо сказала Ребекка, кладя руку ему на плечо.

Он тупо смотрел на нее. Ее глаза добрые, но, возможно, немного грустные.

— Если ты ищешь Луи, он снаружи, — тихо сказала она, кивая на заднюю дверь.

— Хорошо, — сказал Стайлс. Он прикусил губу. — Спасибо.

На улице холодно, и темно. Свет с крыльца едва мог что-либо осветить сквозь плотный туман. Но Луи стоял рядом, прислонившись к краю веранды. Он все еще был в своем джемпере, которого было явно недостаточно для вечерней прохлады. Свет с веранды падал на его лицо, подбородок, голые ключицы. Он блестел на его волосах, там, где они косо спадали на лоб, и отражался в светлых зрачках его глаз, когда он оглянулся на Гарри.

— Луи, — сказал Гарри. Он услышал, как сломался его голос.

— Ты не должен был идти за мной сюда, — сказал Томлинсон. Изо рта вырывался пар, смешиваясь с лондонским туманом.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Но Луи долго смотрел на него, потом молча покачал головой.

— Мне так жаль, — сказал Гарри хриплым голосом.

— Ты должен перестать извиняться за то, в чем не можешь быть виноват, — сказал Луи. — И их было тринадцать.

Гарри тупо уставился на него, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Тринадцать чего? — наконец спросил он.

— Та статья обо мне, — сказал Луи. — Та, которую я показывал тебе в прошлые выходные. Было что-то в том, как ты смотрел, когда читал это, как будто в этом было нечто большее, чем-то, что я видел. Поэтому я присмотрелся.

— Итак, тринадцать…

— Тринадцать раз им удалось напомнить всем, что мне нравятся девушки, — сказал шатен, закатывая глаза. — Впечатляющая цифра, если задуматься, в статье, которая не занимала и половины колонки.

— Да, это, — сказал Гарри. Он прокашлялся. — Больше, чем я думал.

— Ну, я считал словосочетание «бывшая девушка» за два, — сказал он. — Учитывая, что это подразумевает и то, что мне нравятся девушки, и то, что я также ищу следующую.

— Ты и заголовок за два посчитал?

— За кого ты меня принимаешь, приятель? Это был жирный шрифт и все заглавные буквы. Три, — сказал Луи.

— Хорошо, — сказал Стайлс.

— А еще Сандип сказал, что это «отвлекает». Это было не «манерно» или «неприятно», — продолжил Луи. — Думаю, я бы понял разницу. Меня называли такими вещами в восемнадцать лет более, чем несколько раз.

— Ладно, — сказал Гарри. Он все еще чувствовал, как его сердце раскалывалось на кусочки, когда он рискнул сказать: — тебя, эм, тебя называли и другими словами.

— Да, — коротко ответил шатен. А затем продолжил: — И, да, я заметил одежду, как ты думаешь, почему я так расстроился? Думаю, прошлой ночью мы достаточно хорошо доказали, что вы с Ребеккой единственные в этом доме, кому правда не наплевать на модные тенденции.

— Но еще ты расстроился из-за стрижки, — указал Гарри. — И ты должен знать, что это…

— Неужели я больше не могу выглядеть как твинк? — Луи выгнул брови. — От меня это не ускользнуло, нет. Ты не шутил, что эти люди немного глупы. Шокирует, что они смогли убедить всех, что я натурал.

— Они убедили не всех, — сказал Гарри.

— В основном я был расстроен из-за того, что мои волосы торчат как угодно, и я не могу их сам уложить, — сказал ему Томлинсон.

— Я могу показать тебе, — предложил Гарри. Он прикусил губу. — Но, эм, будет легче, когда они немного отрастут.

Луи улыбнулся ему в ответ. Но потом вздохнул и сказал:

— Знаешь, тебе не от чего меня защищать.

Гарри хотел сказать, что это не так, но не мог. Это правда, ужасная правда.

— Почему ты мне ничего не сказал? — спросил он.

Луи смотрел в темноту сада.

— Не знаю, — наконец сказал он. — Если бы это был я — ну, я полагаю, что это был я — так что я, вероятно, думал, что защищаю своего шестнадцатилетнего мальчика, да? Вот чего бы я хотел больше всего на свете. Чтобы он никогда не узнал, что мир за пределами его городка может быть таким.

Он оглянулся на Гарри, светлые глаза встретились с его.

— Знаешь, я все еще хочу, чтобы было не слишком поздно для этого.

— Луи, — обиженно сказал Стайлс.

— Смотри, — сказал Луи, облокотившись на перила. — Пожалуйста, скажи хотя бы, что я рассказал тебе о своих настоящих чувствах к печеной фасоли.

Гарри не знал, плакать ему или смеяться. Он ненавидел и любил этого мальчика.

— Я заставлял тебя есть печеные бобы только два раза в неделю, — сказал Гарри через мгновение. — В туре раз в неделю.

— Посмотрим, что у нас тут? — сказал Луи. — Печеные бобы только два раза в неделю, один раз в туре, — он указал на дом, — Группа несчастных, но благонамеренных парней, готовых рискнуть собственной жизнью, просто удерживает меня от того, чтобы признать, что мне больше всего нравится в девушке стрижка Джастина Бибера.

— Ты это хотел сказать?

— А тот парень, который мне нравился с того момента, как мы встретились в туалете в Манчестере? — продолжил он. — Говорит, что вернулся из будущего ради меня.

Гарри смотрел на него.

Луи стойко встретил его взгляд.

— Все, что ты уже сказал? Я знал. Ты понял, да? Знаешь, в прошлый раз я бы тоже знал. Так что я знаю, что ты и другие думаете, что сейчас я должен быть разбит, но, пойми, Хазза, единственное, что изменилось между вчера и сегодня, это то, что я не знал конца истории. Но ты здесь, и мы сделаем все лучше. Саймон Коуэлл выключил мой микрофон. Но ты дал мне свой, — он наклонился и провел подушечками пальцев по щеке Гарри. Даже если они холодные, они оставили за собой тепло. — Ты дал мне свой микрофон. Прости, что я думаю, что мир не так уж плох.