— Просто вас здесь не было, — расстроенно сказал Хоран.

— Да, мне не собирались что-то решать без вас, — начал Лиам.

Но затем, им пришлось прерваться, потому что их пригласили в Fountain Studios.

Гарри плюхнулся в одно из кресел в пустом кабинете и посмотрел на дно своей чашки, теперь пустой, если не считать нескольких гранул растворимого кофе, прилипших ко дну.

Он достал свой телефон, потому что только сейчас вспомнил, что сегодня утром собирался написать Джемме, и обнаружил, что пропустил звонок. Нет, это принятый звонок, только с неизвестного номера. Судя по всему, со вчерашнего вечера. Он не помнит, чтобы разговаривал с кем-нибудь по телефону прошлой ночью, не говоря уже о — он прищурился — двух минутах и двадцати трех секундах.

Однако прежде чем он успел подумать об этом, в дверь вошел Лиам. А потом Зейн. Через пару минут за ним последовали Найл и Луи.

Гарри неуверенно улыбнулся шатену, но любая надежда, что он забыл, что заставило его понервничать этим утром, разрушилась, когда Луи бросил на него непонятный взгляд, прежде чем быстро разорвать зрительный контакт.

Они все были в одежде с их болезненно ранней фотосессии. Луи продолжал свои похмельные странности, начиная с раздраженного указания Ричарду, как сделать прическу, и заканчивая смущенным взглядом на Кэрол, когда она протянула ему узкие джинсы и футболку с длинными рукавами, которые выбрала для него.

На фотосессии не было ни глупых поз, ни хлопков по бедрам, ни смешных голосов, вообще никаких отвлечений. Он просто повиновался фотографам с несвойственным ему терпением.

Самое большое взаимодействие с Гарри этим утром было, когда он попытался остановить их помощника по макияжу от использования тональника на его отметинах, что просто заставит его больше выделиться.

Даже сейчас, вместо того, чтобы присоединиться к остальным за столом, он стоял у стены, расставив ноги и скрестив руки на груди, наблюдая за ними.

— Итак, нам надо поговорить, — начал Лиам во второй раз за это утро.

— Почему это похоже на гребаную речь о расставании, приятель? — поддразнил Луи, но в нем было чуть больше привязанности, и чуть меньше колкости, чем обычно.

— Ну, — Лиам выглядел загнанным в угол.

— По словам адвоката, возможно, так и должно быть, — вмешался Зейн.

Гарри пристально смотрел на них.

— Мы сказали, что не будем этого делать, если на этот раз все будет по-другому, — тихо сказал Пейн.

— Да, — согласился Найл с грустным видом.

Гарри посмотрел на Луи, который лишь мельком встретился с ним взглядом, и дальше продолжил молчать. Гарри задался вопросом, чувствовал ли он то же самое, если это то, о чем идет речь.

— Если мы не подпишем с Syco, то, вероятно, не сможем подписать ни с кем, — напомнил им Стайлс. — А если мы не подпишем с Модестом, мы даже не сможем уйти в соло. Вы слышали, что сказал нам адвокат Джеймса. Разве мы не должны хотя бы поговорить об этом?

— Именно это я и пытался сделать, — сказал Лиам, почесывая затылок. — Поговорить.

Найл внезапно поднять руку.

— Как думаете, эта комната прослушивается?

— Конечно, блять, нет, — огрызнулся Зейн.

Но Лиам и Найл оба посмотрели на Гарри, который закатил глаза.

— Нет, не думаю, что она прослушивается, — сказал Гарри. Он наклонился, чтобы достать из сумки копию их контракта. Там было несколько заметок от их адвоката. Но когда он начал вытаскивать его, на пол упал конверт.

Хоран наклонился, чтобы вручить ему письмо, и Гарри нахмурился, глядя на знакомое «Хаз» на лицевой стороне.

— Лу? Ты написал мне письмо? — спросил он, забирая его. — Зачем тебе писать мне письмо?

Луи непонимающе посмотрел на него.

— Почему бы тебе не прочитать его?

Гарри нахмурился и начал его распечатывать. А потом заколебался. Его грудь сжалась от осознания того, что может связать эти две странные вещи воедино — то, как ведет себя Луи и таинственное письмо от него.

Он ни в коем случае не стал бы винить его за то, что тот порвал с ним, но только вчера вечером все казалось таким хорошим. Что такого сделал и забыл Гарри прошлой ночью?

— Мне читать его здесь? — спросил он. Луи не ответил.

Стайлс не считал, что Луи мог бы порвать с ним через письмо. Но если бы это было так, он не думал, что он достаточно жесток, чтобы позволить Гарри прочитать его перед другими, как сейчас.

Может быть, сегодня утром все это недоразумение — или, может быть, просто розыгрыш? И письмо являлось частью этого? Это лучшее, что Гарри мог придумать, прежде чем открыть его.

Но потом он начал читать.

Хазза, если это не сработает и ты найдешь это, я буду выглядеть как настоящий придурок. Но если это сработает, я не буду ничего помнить, чтобы все объяснить. Поэтому я написал это.

На заднем плане он слышал разговоры других мальчиков, слышал, как Лиам говорил что-то о будущем и какие-то непонятные слова от Луи, а затем еще больше путаницы от Зейна и Найла, но… Гарри не мог перестать читать.

Он не поднимал глаз, пока не дошел до конца, прижав кулак ко рту.

— Эм. Лу? — осторожно спросил Гарри, прерывая разговор других мальчиков.

Луи и все остальные повернулись к нему.

— В чем дело? — спросил шатен. Но потом он, кажется, понял, и быстро подошел к нему из-за стола. — Гарри, ты плачешь?

Гарри покачал головой.

Луи встал перед ним на коленях. Он протянул руку, чтобы смахнуть влагу со щек. Но Гарри мягко остановил его.

— Луи, эм. Я просто… — начал Гарри. Затем прерывисто вздохнул. — Помнишь ту песню, которую мы пели вчера вечером?

— Да? — сказал Луи.

— ‘Chasing Cars’? — подсказал он.

— Верно, а что с ней?

В комнате воцарилось неловкое молчание.

— Подожди, но мы же не пели… — начал Лиам.

— Нет, эм, — Гарри прикусил губу, чувствуя, как сжимается его грудь. — Вообще-то я думаю о песне, которую мы пели неделю назад.

— Ты хочешь знать, какую песню мы пели неделю назад? — спросил Найл. — ‘Summer of 69’.

— Не ее, — сказал Гарри. Он посмотрел на Найла, желая, чтобы тот согласился сотрудничать, хотя Найл просто смущенно смотрел на него. Гарри повернулся к Луи, все еще сидящему перед ним на корточках, и спросил: — Другая — что это была за песня?

Он смотрел, как Луи отвел глаза, словно вспоминая, а потом снова посмотрел на него.

— Это была ‘You Are So Beautiful’, — сказал он.

Гарри вытер глаза.

— Что? — потребовал Зейн.

— Но это не… — начал Найл.

— Может, эта было на прошлой неделе? — настаивал Стайлс. — С недели ‘Beatles’?

— Да, мы… — начал Лиам.

— Луи, ты помнишь? — прервал его Гарри.

Луи оглядел их всех, а затем сказал ему.

— На неделе Beatles была ‘All You Need is Love’. А что такое?

Гарри покачал головой, моргая. Прежде чем он успел смахнуть ее, слеза упала с его щеки на письмо в его руках. Он посмотрел вниз, чтобы увидеть пятно влаги, растекшееся по слову ‘солнечный свет’.

Он услышал, как Луи спросил:

— Гарри, что происходит?

И Лиам спросил:

— Это пранк?

А Зейн сказал:

— Но Гарри плачет.

А Найл осторожно заметил:

— Луи мог бы просто показать ему фотографию грустного котенка.

— Я не показывал ему гребаного грустного котенка, — отрезал шатен. Он снова повернулся к Гарри, выражение его лица смягчилось. — Хазза, скажи мне, что случилось, пожалуйста.

— Луи, — Гарри прикусил губу, так боясь узнать ответ, но все равно спросил: — Что делает тебя красивым?

— Что делает тебя красивым, — светло-голубые глаза Луи постепенно расширялись, когда он смотрел на него.

— Это вопрос, — сказал Гарри. — Что делает тебя красивым?

— Вопрос, — повторил Томлинсон. — Что делает тебя красивым… то, что ты не знаешь, что ты красивый.

Гарри всхлипнул, прикрывая рот кулаком.

— Хазза, что происходит? Это сон или что-то вроде того…

— Нет, — сказал он, качая головой. — Нет, это не сон, Лу. Блять. Ладно, просто… — он выдохнул и посмотрел на него сверху вниз. — В кого они складываются?