- ЯНУС ГАССИЛДОР! Я ЗНАЮ, ЧТО ВЫ СЛЫШИТЕ МЕНЯ! ЯНУС!

Страж попытался, оттаскивая, закрыть мне рот, но кусаться с некоторых пор я научилась. Шум возни громок в пустых помещениях. Раньше же они играли звоном сверчков нынче затихшим.

– ПРОКЛЯТЬЕ! ВЫ ЧУВСТВУЕТЕ! Я КЛЯНУСЬ ВСЕМИ БОГАМИ, ЕСЛИ НЕ ВЫЙДЕТЕ СЕЙЧАС, О ВАС УЗНАЕТ ЦИВЕЛЛО! МНЕ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ! ЕСЛИ БЫ НЕ ВАШЕ УПРЯМСТВО! Я БЫ НАШЛА ЕГО ВОВРЕМЯ! ПРОКЛЯТЬЕ!

Я и не надеялась, что граф станет внимать просьбам, потому решилась на откровенный шантаж. К удивлению, не прошло и минуты, как, вздернув голову на движение одновременно со стражами, увидела неторопливо выплывающую фигуру вампира. И к не меньшему удивлению он вскоре в кивке поднял руку, призывая отпустить не званную гостью, а её следовать за собой. Не характерно для Гассилдора. Переглянувшись с мужчинами, вышла вперед, чтобы затем через ступень взобраться в балконы, ведущие к неосвещенной библиотеке. Как только оказалась на пролете, Янус шагнул в темноту.

- Я не вижу в Ваших руках того, о чем договаривались. И в целом Ваш… вид оставляет желать лучшего. Зачем Вы явились и подняли гам там внизу?

- Вы не получите лекарства, – выговаривая, преградила я беспокойно графу дорогу, на что тот непонятливо-возмущенно уставился. Я позволяла себе унижения, к которым когда-то относилась с неприятием. Плаксивые мольбы ниже достоинства Элеоноры, но Элен сделает то, что должно. – Кейлия мертва, ведьма мертва, даже моя… м-мать…. И я, и спикеры Темного Братства тоже скоро будут мертвы. Я прошу Вас выполнить свою часть сделки… и тогда я всю жизнь положу на ваши поиски. Вы знаете, мой отец был человеком чести. Это… единственное, что может спасти. И я повторюсь, мне больше нечего терять…

- Что ж. Жаль.

Граф обошел меня, направляясь к дверям читального зала. Его поступки обескураживали. Казалось, логики в них нет, а отсутствие логики для меня – вопиющая бессмыслица. На столе в конце вытянутой комнаты за стеллажом стояла единственная зажженная свеча, и мы направлялись туда, где в конце пути вампир опустился на сидение с пером в руке, будто продолжил ежедневный свой быт, и меня здесь не существовало вовсе. Внутри взрывалось и ныло, и я сжала кулаки.

- Зачем Вы вообще вышли, если знали, что у меня ничего нет? Подразнить ради самолюбия? Если так, прошу, ответьте сразу. Хоть раз проявите… благоразумие, и я уйду. У меня нет на это времени.

- Сядьте, – поднял глаза Янус, выслеживая, как я отодвигаю стул и устраиваюсь нетерпеливо, сжимая и кусая сухие губы, давно не касавшиеся воды, нервно забрасывая волосы за худое плечо, как если бы отбрасывала траур, на который не было возможности обратить должное внимание. Он придвинул ко мне кувшин со стаканом, к коим я не притронулась. – Я бы не вышел. Меня… принудили.

В надежде обратилась. – Свяжите меня с тем человеком? Ответьте просто: да или нет?

- Я тоже не смогу исполнить уговор. Увы, не теперь, – сомкнула в треморе ладони на лице. «Зачем я вообще сюда приехала?» Вскоре Янус достал из внутреннего кармана небольшую коробку. – Могу только передать Вам от его имени то, что обещал достать.

«Передать?» Разорвала неаккуратно бумагу, обнаружив под ней стеклянный кубок. Он мог выпасть из рук и разбиться, если бы пальцы не сжали его так сильно, что суставы засаднило. «Мерзкий самодовольный… ублюдок» Я цедила, смотря в сияющее разноцветное дно.

- Гассилдор, я Вас… ненавижу. Всё это время… я искала того, кто помог бы мне понять. Помог бы избавить от необходимости прокручивать из раза в раз в голове… мотивы близкого… друга. Я столько потеряла ради этого. И Вы хотите сказать, что я искала его… самого?!

- Так ведь он действительно может помочь в этом лучше, чем кто-либо другой. Не так ли?

Граф медленно встал, покидая меня, легшую, охватив голову, на столешницу. Спросила в неё гулко. – Его не было… так давно. Когда Вы… виделись?

- Не я в резиденции вытащил Вас из хладной гавани. Полагал, Вы вспомните, – притворно удивился Гассилдор. И говор его удалялся с прежним раздражительным, но уже не различимым замечанием. Ведь я слышала голос сквозь темноту. Он призывал не тянуться за нею. – Люди хрупки. Начинаю забывать спустя годы. Элеонора Бертран… Ваши глаза открыты, однако видите Вы теперь чужими.

- Матушка… кому верить мне? – Шептала я неистово.

Не понимала ещё, для чего Винсент убивал. Зачем разрушал всё, что было домом для нас.

Незадолго после контракта, оставившего мне на память шрам и наплечник, скрывающий починенный доспех. Всё еще пользовалась одной рукой – Винсент оказывался рядом на подхвате, проводя время со мной чаще, чем в обыкновении. Несмотря на все неудобства ранения, обеды мои и беседы наши по совместительству веселы и беззаботны. Традиционно располагалась в столовой против очага через угол, облюбовав кубок, найденный забитым в дальний угол шкафа с реагентами. В один из таких вечеров Шемер запрыгнул меж нами на стол, обрушив сервировку, разбившуюся в дребезги вместе с прекрасным сосудом, что завораживал игрой света под огнем. Стекло выстроилось мозаикой, напоминая кровавые капли.

- Никогда не любила крыс, – ругалась я. – Давно хотела спросить, откуда он здесь?

- Одна из сестер принесла его, – отвечал вампир, собирая бережно осколки под моими ногами. Глаза его точь-в-точь эти яркие детали на фоне серости кожи и камня. Заметила, как Винсент, приостановившись, улыбнулся моему пленению. – Забавно. Оказалось, злокрысы имеют «подпольную» жилку, и при должном обучении даже убивают по приказу хозяина.

- Этот убивает? – Выгнула я бровь, отвернувшись на копошащегося в мусоре блохастого зверька, вызвав мягкий смех, не тревожащий тишину наступающей ночи.

- Этот не убивает. Её приятель живет в подвале маяка. Кажется, в Анвиле, если не ошибаюсь. Сама понимаешь его достаток. Дрессирует воровства ради. Так что следи за вещами…

Я не горевала по посуде. Я должна была вспомнить, кто есть… «Крысиный король».

Уже называла Анвил источником несчастий и бед. Дороги слишком раскидистые, чтобы куда-то успеть. Отправилась немедля. У побережья всё ещё лето, однако период штормов валил в причалы разрушительные волны – они громили одинокий корабль, причаливший на последнюю пристань год тому назад. Капитана Густаво с командой встретил серый каменный маяк на холме, и безумие, в нем поселившееся. Город в такие периоды пустеет ожидаемо, только тушки не справившихся со шквальным ветром птиц под ногами коня проступают белыми печальными пятнами, когда волосы меняют направление, и даже соленая вода не усмирит их, только больше дразня жажду и голод тошнотным запахом рыбы. Подступиться к затапливаемому узкому участку суши, а дальше к плесневелой двери, внизу. Ситис ли, Мать Ночи имели на меня планы? Я не знала, кого встречу или что найду там, но переживаний за свою жизнь не было. Был страх своей бессмысленности. Оттого сопротивляясь порывам, что зубы стучали, забегала за восходящий обелиск. Смотритель где-то у факела, наверняка, греется – проступила какая-то зависть, на мгновение, пока не показались истертые откосы углубления, ведущего в подвал. Прислонилась, кое-как закрываясь от острых брызг, и старая древесина в какой-то слизи, даже не обтесалась опасным морем. «О… боги», обернула осторожно ручку куском ткани, бывшим мне плащом, одолженным в замке. Дернула. Еще более мерзкий запах. Хотя дверь заперта. Раздался собачий лай под землей – хозяина нет «дома» – небольшое, но облегчение, можно выломать замок шумно, и прячущаяся стража мне не помеха.

«Ситис, покрой меня тенью», ударив плечом заключительно преграду, запахнулась от рвотного позыва, ступени уводили в бардовый полумрак, как если бы пол покрылся свернувшейся кровью. Оттуда дуновение, еще более громкий лай и тень пса, рвущегося с цепи. Я ступила вниз, открыв пугающую картину грязной смрадной подвальной комнаты. Невозможно представить, чтобы кто-то жил здесь, в зловонии, в извращении, но кровать стояла не заправленной, окруженная костями, изгрызанными животным, охраняющим импровизированный алтарь – «Крысиный король» не позволял свечам гаснуть над серебряным блюдом, представившим тлевшую трупную голову. Пёс бросился вперед, натянув свой повод, что есть мочи, стоило мне сделать еще хотя бы шаг. Дышать там было равно смерти, и я сбросила плащ, чтобы охватить им зубастую собачью пасть и тело, отправив колотыми ранами зверя в мир иной. Там же на столе обнаружила ворох бумаг, и книгу, что выхватила, выбегая наружу. К горлу на воздухе подступила желчь. В том числе, от содержимого рукописи крысолова.