«Но не горжусь семейным сходством…» Но не горжусь семейным сходством ни с матерью и ни с отцом. Мы пробавляемся сиротством меж тех, с кем ближе всех живем. Прости, жена! Ты тоже мужа все время просишь не о том. Он – высыхающая лужа, но догадаешься потом. А всех жалчее детство сына. Расти, беспечное дитя. Я вас любил, урод, скотина, ничем обидеть не хотя. 20.07.2000 «За стенкой плачут чьи-то дети…» 1 За стенкой плачут чьи-то дети, свои – сопят себе в кровати. Не потому ли, что на свете ты всех, наверно, виноватей. Нет, не несчастней, а – счастливей, но вытерпеть умей и это. Быть простодушней, говорливей не слишком трудная примета. 2 Не потому ль, что этот город засел в обугленных печенках, что он продолговат и вспорот… А эта ржавая речонка, что даже не впадает в море, волной волну переминая и ни о чем с собою споря — не протекает здесь иная… 3 Ведь поощряют жаркий опыт крупнопанельные строенья. Не потому ль, что праздных хлопот милей стократ стихотворенье. Не потому ли, что отсюда рукой подать до Роттердама. На шутку так похоже чудо, и эта улица – на яму. 4 Вынашивай сердечный приступ за куревом и хлебом с водкой — такой же радостной и быстрой, как стих, рожденный носоглоткой. Не потому ли, что измена себе и дару – невозможна (неисчерпаемая тема, но все же будем осторожны). 5 И в жизни нет таких трагедий, которые не станут проще… Вот Кушнер на велосипеде, и жидкий скверик, дождик тощий… Не потому ли, что не важно, какой сегодня день, какая погода ласково и влажно листве свежайшей потакает… 11.04.1999 «…А вот обращения к раю и аду…» …А вот обращения к раю и аду, в стихах попадаясь то порознь, то вместе, смущают меня, вызывают досаду. И дело не в том, что в означенном месте нам всем оказаться придется в итоге — по собственной воле скорей, чем невольно — они не о жизни, они не о Боге, а сами в себе и собою довольны — зиянья, лакуны, пустоты, проколы, которых не в силах заполнить живущий, читающий, пишущий, их протоколы послушно и точно как будто ведущий. 04.11.1999 «Вот стол. Окно. За ним – деревья…» Вот стол. Окно. За ним – деревья вросли в окученное небо. И кажется, что сам теперь я пророс – противиться нелепо — в него, с самим собою споря меж этих обморочных строчек. И тонкой разницы меж горем уже и счастьем среди прочих трудов не вижу я, вслепую перебирая то и это, пока не требуют такую жизнь беспричинную к ответу; пока нездешняя всей кожей прохлада чувствуется, что ли… Стихами обернулась, боже! А если так, не все равно ли куда нам плыть?! Куда угодно! В любую сторону, покуда попутный ветер и свободно слова подобраны для чуда! 24.02.2000 Голландский пейзаж Набеги облаков – на зрителя – из рамы. Дорога ли, река – стремящиеся вдаль. Картинка проросла из монохромной гаммы. Расправленный ландшафт с ней справится едва ль. Истоптанный снежок. Лед – под ногою — стоек. И зренье уж давно дыхания ровней. Как время убежать от собственных построек — избавиться пейзаж стремится от людей. Из комнаты пустой, бессонной и отвесной уже рукой подать до сумрачной звезды. Собаками в снегу подобраны следы. Разверзнется вот-вот белесый рай словесный… Январь 1998 «Отхватим зиму в старой куртке…» Отхватим зиму в старой куртке среди пятиэтажных стен, глотая кофе и окурки. Еще не худо. Не совсем. Не спи. Не спится. Сну покуда не разжимай надежных век. Там черная стоит остуда на белой – скатерти – как снег. Хрустит надкушенная ветка морозцем, словно карамель. В соседнем лестничная клетка зияет доме, и котель– ная трубит, трубит. Светает, но как-то как бы изнутри. И на бумагу облетают уже снежинки: раз, два, три… Из крана капает водица, и тянет из оконных дыр. И вот – нахохленная птица сидит и перьями тр-тр. 27.02.2001 |
