– Кажется, я нашёл себе партнёршу для вальса! – прошептал он Кити над самым её ухом.

От неожиданности и испуга девушка вздрогнула всем телом, и добрая половина шампанского выплеснулась на ослепительно белый костюм тореадора – Анри.

Тот, в свою очередь, ничуть не огорчившись, только заразительно расхохотался, запрокинув голову. Кити ничего не оставалось, как последовать его примеру.

– Эварси, вы меня безжалостно напугали, – не без доли кокетства, в шутку отчитала его девушка.

– Анри, моя дорогая Кэт. Вы всегда называли меня Анри, что же произошло?

– Сегодня вы почти женатый человек, Эварси, почти муж моей лучшей подруги. Кстати, где она?

И Кити оглянулась по сторонам, пытаясь в пёстрой толпе разглядеть Анну. Ведь если жених был тут, то невеста должна была быть где-то неподалёку.

Когда-то Анри самоотверженно ухаживал за Кити, настойчиво добиваясь её согласия на брак. И сама Кити, бывало, в моменты безысходного отчаяния была готова принять его предложение.

Анри Эварси был очень хорош собой – богатый француз с голубыми глазами и светлыми, лёгкими, словно пух, кудрями. Одевался он всегда с большим вкусом, необычно и ярко, чем выгодно отличался, не сливаясь с толпой. Но при всех своих совершенствах и достоинствах Анри Эварси страдал одним неисправимым недостатком. Он не был Щербатским. Этого было достаточно, чтобы Кити вновь и вновь ему отказывала в его ухаживаниях и притязаниях.

– Я должна вернуться к Мари, – бросила Кити Анри и устремилась было в толпу, но он остановил её, схватив за руку.

– Прошу тебя, Кэт, – тихо взмолился мужчина, – скоро мне придётся не думать о тебе…. Это будет невыносимо сложно.

– Что ты такое говоришь, Анри? – изумилась Кити, не желая верить услышанному.

– Мне хочется как можно скорее заключить вас в объятия, – продолжал точно обезумевший от страсти француз, – следующий танец, если мне память не изменяет, вальс?

– Что ты себе позволяешь? Сейчас же отпусти меня, тупица! – шипя, точно ядовитая змея, приказала Кити.

Криво улыбнувшись проходящей мимо любопытствующей паре, она мягко, но настойчиво высвободила руку.

– Если ты сию же минуту не заберёшь свои слова обратно, клянусь, я вылью остатки шампанского на твою глупую голову! Ты мой друг, а друзья так не поступают! – чуть не плача, звенящим голосом требовала Кити.

Видя, в какое состояние его слова привели девушку, Анри ничего не оставалось, как обречённо вымолвить:

– Ты что, малышка?! Я же пошутил…. Неужели же ты могла подумать?..

Он даже печально и вымученно смог улыбнуться в конце своих слов.

– Ну, иди скорее…. Отыщи Анну и поздравь её. Она тебя очень ждала.

И хоть глаза Анри и были скрыты чёрным домино, всё же Кити смогла разглядеть в них неописуемую тоску и печаль.

– Я буду иногда мечтать о тебе, – сказал он, прежде чем скрыться в толпе танцующих и веселившихся на празднике в честь его помолвки.

Чтобы поскорее избавиться от обрушившегося на неё осознания очевидного, Кити поспешила покинуть и бал-маскарад, и особняк. Безоглядно преодолев расстояние до террасы, Кити сбежала вниз по узкой лестнице и, оказавшись в парке-лабиринте, бессознательно решила в нём затеряться.

Из глубоких раздумий Кити вывела тихо-нежная соловьиная трель.

«Ночной соловей?» – удивившись, подумала девушка. Это было что-то невиданное и неслыханное.

Тут же изменив свой бесцельный маршрут, Кити последовала за дивными звуками.

По мере её приближения мелодичный свист затихал, и Кити в какой-то момент даже подумалось, что она выдумала этот звук и он ей почудился. Но девушка, не сдаваясь и не страшась темноты, упорно продолжала продвигаться вперёд, пока вдруг не наткнулась на что-то… Живое.

Это был Соловей, точнее, мужчина в костюме «Титулованного Соловья».

Даже в кромешной тьме Кити оценила почти абсолютную схожесть с оригиналом. Уперев обе ладошки в грудь незнакомца, Кити мгновенно почувствовала шёлк его рубашки и бешеный гул его сердца. Одёрнув руки, словно от огня, девушка отступила на полшага и тихо произнесла:

– Я вас напугала, извините.

Незнакомец только улыбнулся, настойчиво продолжая хранить пугающее молчание.

– Я услышала соловья и решила…

В этот момент Кити пришли на ум совершенно не ободряющие мысли. Она вдруг осознала, что стоит одна в ночной глуши парка с незнакомым ей мужчиной. Сердце Кити замерло, стараясь не выдавать своего безумного страха, девушка неосознанно стала пятиться назад. Она громко взвизгнула, так как наткнулась на что-то спиной, потом она поняла, что это был большой шершавый ствол дерева.

Мужчина, с интересом приглядываясь в темноте, будто пытаясь разгадать её лицо, медленно начал приближаться. Он смотрел на неё как бы с насмешкой и вместе с тем невозмутимо. Словно немой вопрос, застывший на его губах, был адресован снедавшему его беспокойству.

Похолодев от ужаса, Кити, повинуясь непонятному инстинкту или зову, одним движением руки сорвала свой платок, а затем и маску с лица.

Самым удивительным было то, что её непонятные действия возымели успех.

Разбойник остановился как вкопанный, замерев на месте, и, казалось, даже не дышал.

Щербатский не мог сделать ни вдоха, ни шага…. Перед ним стояла она. Это была Кити. С первой же секунды их столкновения он почувствовал её и лишь на малое время засомневался, что это могла быть другая женщина. Сейчас Кити казалась ещё красивее, чем помнил Вольф, возможно, всё дело было в игре света, подчёркивавшей её совершенство. Миниатюрная, с тонкой талией, в этом умопомрачительном прозрачном шёлке, столь же нежном, как и её кожа. Точёный маленький носик, светло-золотистые брови, изогнутые красивой, правильной дугой, он рассматривал её лицо как картину, созданную талантливым художником. Вольф был не в силах отвести от неё глаз, хотя и понимал, что следовало бы. Но не мог.

Поразительно, как это она ухитрялась до сих пор оставаться незамужней барышней?

Первое, что сделал Щербатский по прибытии в город, – навёл справки о молодой княжне Ольденбургской. Он выяснил, что Кити, считаясь первой красавицей в обществе, каждый сезон бессердечно отвергала лучших женихов и претендентов на её руку. В некоторых мужских клубах только ленивый не удосужился сделать ставку на очередной отказ княжны новоиспечённому ухажёру. Уже пятый год, как Кити была вхожа в свет, и до сих пор она и её сердце оставались свободными. Чего же она ждала?..

– Вы меня знаете? – спросила Кити, делая нерешительный шаг к нему навстречу. – Вы так резко остановились, точно узнали меня.

– Я вижу вас впервые, – ровным, бархатным тоном солгал в ответ Щербатский.

– Почему же вы буквально остолбенели на месте?

– Я удивился, увидев вас, так вдруг, – ровным низким голосом продолжал отвечать незнакомец.

– Удивились?.. Что же такого удивительного?

– Красота всегда удивляла меня…

Кити помолчала, с интересом разглядывая незнакомца, а затем продолжила:

– Вы приятель Эварси?

– С чего вы так решили?

– Такие разговоры с первой встречной для него характерны, – чуть улыбнувшись, промолвила она.

– «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Понимаю… – улыбнулся он в ответ. – Нет, я не приятель маркиза.

– В таком случае кто же вы?

– Я бы просил вашего позволения не отвечать вам на этот вопрос…

– А если я скажу, что не позволяю?

– Тогда я отвечу вам, что я Соловей, – улыбнулся мужчина.

Вольфу с трудом удавалось держать форму лёгкого и непринуждённого разговора, и тем не менее он как-то справлялся.

– Умно! – заключила Кити. – На сегодняшнем приёме десятков восемь Соловьёв и ни одного настоящего.

– Я настоящий, – сам не понимая для чего, произнёс Вольф.

– Этого не может быть, – снисходительно улыбнулась Кити.

Она сказала это, и с губ её слетел выдох сожаления. На какое-то мгновение Вольфу показалось, что глаза Кити наполнились грустью и тоской.

– Почему вы полагаете, что этого не может быть?