— Понимаю, но что от меня требуется?

— От тебя мне нужна небольшая услуга, которая, уверен, для тебя будет пустячным делом.

— Всё, что угодно, мой Генерал, — с готовностью проговорила Марта. — Знаете же, что сделаю всё, что от меня зависит.

Верила ли она в то, что говорила? Марта не знала, но коней на переправе не меняют.

— Умница какая, — улыбнулся Генерал. — Мне нужно, чтобы ты втёрлась в доверие к Роланду и держала его от Айса как можно дальше. Если у нашего кудрявого бунтаря появится такая красивая подруга, как ты, у него не останется времени на интриги. Человек не должен быть одинок, тем более такой страстный, как Роланд. Надеюсь, моя мысль ясна?

Пока смысл его слов медленно доходил до девушки, она чувствовала, как разрастается внутри паника. И злость.

— Я не… Я не понимаю. Мне с Роландом переспать нужно будет?

Снова смех.

— Ну, если для того, чтобы отвести от Айса угрозу, тем самым отведя угрозу от всего дальнейшего предприятия, нужно будет именно это, то переспишь. Просто пойми, моя девочка, если я самолично начну устранять мелкие препятствия в виде, допустим, Роланда, то мои методы не принесут желаемого результата. Потому что, сама понимаешь, он мне нужен живой.

Спина девушки покрылась липким по́том от ужаса происходящего. Марта не могла, не имела права, ей противно, в конце концов. Да, пусть у них с Айсом всё очень сложно, пусть они вряд ли смогут быть вместе, но это же не значит, что она согласна так низко пасть ради чьей-то прихоти. Но есть ли у неё выбор?

— Но я не могу, вы понимаете? Не могу! — Марту душила нарастающая истерика.

— Тише, тише, девочка, успокойся, — Генерал протянул руку и погладил Марту по голове. — Никто не заставляет тебя с Роландом спать. Если найдёшь способ лучше, то, пожалуйста — ничего не имею против. Только тебе решать. Я в этом плане даю полный карт-бланш.

Она замолчала, задумавшись.

— Но что Вам стоит просто убрать Роланда из нашего отряда, разделив их тем самым? Ведь они оба хотят власти, переведите Роланда туда, где он будет лидером и тогда все успокоится само собой. Зачем такие сложности? Зачем меня во все это впутывать? Я плохо гожусь на роль соблазнительницы. — Марта хваталась за разные варианты, как за соломинки, но бурный поток чужих планов уже нёс её навстречу неизбежному — тому, что окончательно разрушит её и без того практически уничтоженную жизнь. — Не обязательно же убивать его, правильно? Можно просто выгнать.

— Марта, ты гораздо приятнее, когда молчишь и не городишь чепуху, сама себе жизнь усложняя. — Лёд в голосе обжигал словно огонь. — Ты поняла меня?

— Да, — еле слышно ответила чуть живая от ужаса Марта.

— Вот и славно, дорогая моя девочка. Я знал, что на тебя можно положиться. Ты же не подведёшь меня?

— Не подведу, — пискнула Марта и, чуть было снова не залилась слезами.

— Не плачь, девочка. Все будет хорошо. — Генерал поднялся на ноги одним мощным движением. Марта теперь смотрела на него снизу, и так он казался ещё более огромным и тёмным, чем всегда. — Когда в следующий раз захочешь пожалеть себя, просто вспомни, из какого дерьма я тебя вытащил, хорошо?

— Да.

— Ну и замечательно. Это я просто так, на будущее, чтобы ты не забывалась, — Генерал наклонился и снова погладил Марту по голове. Его глаза, наполненные беспросветной тьмой до самого дна, холодили душу. — Ох, и красивая же ты, дорогуша. Роланд будет в восторге от такого подарка судьбы. Что-то мне подсказывает, что это именно то, о чём он так долго грезил.

Удаляясь всё дальше, Генерал смеялся так, что редкие птицы взлетали с ветвей, а листья падали на землю, усыпая весь его путь своими мёртвыми телами.

А Марта сидела и всерьёз подумывала о том, чтобы просто сейчас, именно в этот момент пойти и повеситься.

XIII. Чёрная птица

Чёрный ворон сидит на верхушке обгоревшего дерева и смотрит подслеповатыми, затянутыми плёнкой, глазами вокруг. Когда-то он был молод, его глаза способны были увидеть то, что не подвластно обычным людям, но это время кануло в Лету — сейчас ему тяжело об этом даже вспоминать. И не хочется. Он мечтает забыть виденное ранее: рождение и гибель цивилизаций, небывалый расцвет и кровавый упадок целых народов. Как бы это ни было тяжело, но ворон многое помнил и многое пережил. Он видел саму суть всего сущего, но сейчас ему ничего не осталось, кроме иссушающего голода, боли и разочарования. Ворон не мог точно вспомнить чувствовал ли он когда-нибудь себя хуже, чем в этот момент — преданный, униженный и практически уничтоженный.

Когда-то весь мир был у его ног, но сейчас старой немощной птице нужно только одно — найти тех, кто покинул его, предав все обещания и забыв обо всём во имя собственной никчемной жизни; во имя спасения никому, кроме него, ненужных душ. И пусть он слишком слаб, но надежда, что в этих подонках ещё жив страх, заставляет мысленно улыбаться. Он уже и забыл как это — улыбаться, но сейчас, наверное, пришло время посмеяться напоследок. И пусть уж это будет последним, что ему удастся сделать, но он посмеётся, чего бы это ни стоило.

Что бы они о себе не возомнили, он найдёт их рано или поздно только лишь потому, что всегда находил. И пусть сейчас на поиски уйдёт, возможно, намного больше времени, чем хотелось бы, но тем слаще будет наказание для предателей. Сотни вариантов кровавой расправы над всеми вместе и каждым в отдельности проносятся в голове. Теперь он стал рабом этих желаний — они съедают остатки сознания, заслоняют собой всё, не дают спокойно дышать. А ещё голод, который, кажется, ничто не в состоянии утолить. И старая птица знает, что даже их жалких душонок не хватит, чтобы заполнить его, насытить.

Сейчас, когда все надежды рухнули, словно карточный домик, он жалеет только об одном: что позволил себе слабость. Как можно было довериться мальчишке, этому высокомерному сосунку? Где были его мозги, когда он вообразил себе, что из этого малолетнего негодника получится нечто большее, чем из всех остальных? Ворон сотни раз задавал себе этот вопрос и ни разу так и не смог найти ответ. Он привык быть честным только с собой, но в этот раз честность не помогала. Неужели возможно, что его сердце просто однажды дрогнуло? Неужели с ним такое вообще могло приключиться? Довериться человеку — разве можно было придумать что-то более глупое? И вот он закономерный финал: теперь он вынужден расплачиваться за свою глупость. Но старая птица не собирается расплачиваться в одиночестве. Нет, никогда такого не было, чтобы предатели уходили от ответственности — не будет так и в этот раз. И если это будет последнее, что будет под силу Ворону — что ж, так тому и быть.

Когда-то, наверное, у Ворона была семья, но, отдав свою душу старому колдуну, он превратился в того, кем является уже слишком долго. Бессмертие стало ему наградой, а пустота на месте никому не нужной эфемерной субстанции со временем наполнилась злобой и неизбывной тоской. Только Ворон не понимал, о чём именно тоскует.

Он часто думал, чем именно Айс так привлёк его. В нём на первый взгляд не было ничего особенного — обычный брошенный судьбой мальчишка, до которого никому нет дела. Таких мальчиков и девочек тысячи по всей земле — только успевай подбирать. Скольких уже до этого ворон принял под тень своих крыльев, скольких обманул, предал, заставляя плясать под свою дудку — не сосчитать. И они всегда плясали, потому что по-другому не могли. Айс был как раз из таких, что обычно попадались в его сети. Конечно, домашние дети тоже были лакомым кусочком, возможно даже более привлекательными во многих смыслах, но брошенные легче уходили. Им ведь совершенно нечего терять. Ворон знал все их слабости, умел найти подход к каждому, оставаясь при этом абсолютно незамеченным обычному глазу. Только они могли его видеть — те, кто должны были послужить впоследствии его цели. И они не могли, не умели сопротивляться его зову, как будто именно для этого и были рождены.