— О, Луи. Как жизнь? — бросил инессиец, проверяя что-то на своем передатчике. — Сегодня каша с овощами из порошка, надеюсь, ты любишь?

Луи сухо сглотнул, будто только что проглотил того самого порошка.

— Найл?

Парень лишь хитро ему улыбнулся, но всё это тут же рухнуло, когда он сжал Луи в объятиях.

— Скучали по мне, Капитан?

— Ты даже не можешь представить как.

***

Зейн никогда не плакал. Даже маленьким он обычно крепко-крепко сжимал челюсть, морщился, дрожал, но никогда не ронял слёз. Когда Луи обнял его, то на секунду показалось, что Малик точно заплачет.

— Как вам это удалось?

— Это всё Найл, — кивнул пилот в сторону инессийца. — Он сделал Бернарда.

— Бернарда? — фыркнул Луи. За его спиной андроид сделал шаг навстречу как послушная собачонка, как только они его упомянули. — Так он ненастоящий?

— Ага, — гордо ответил Найл. — Одна из лучших моделей. Мы его выкрали, а потом я почти год трудился над ним, чтобы вживить все нужные ДНК. А потом еле как нам удалось протащить его на государственную службу. И вот теперь пришла пора прощаться.

Он театрально смахнул с глаз несуществующую слезу.

— Вы его утилизируете? — удивился Луи.

— Опасно его держать. По нему нас могут вычислить, — грустно улыбнулся Найлу Зейн.

У Бернарда опустились уголки губ, делая его лицо таким приторно-несчастным, что Луи закатил глаза.

— Он так похож на тех людей из исторических статей.

— Да, мы пытались сделать его таким, — подхватил Малик. — Он мне деда напоминает.

— Ты был мне как сын, Бернард, — воодушевленно произнес Найл, обхватывая своё творение за плечи.

— Я никогда не забуду вас, Создатель, — ответили ему. Найл пискнул, обнимая машину ещё сильнее и бросая Зейну печальный взгляд. После этого инессиец скорбно нажал на своём передатчике кнопку самоутилизации, и Бернард, попрощавшись со всеми, покинул пилотный отсек.

— Куда он? — уставившись на дверь, спросил Луи.

— В устройство для нитроутилизации.

— Значит, теперь мы свободны? — он глянул на большое панорамное окно космолета, наблюдая как серое ничто клубиться за пределами корабля. — Куда мы направимся?

— Зависит от тебя, Лу, — мягко похлопал его по руке Зейн.

— Вы где-то скрываетесь сейчас? Нашли убежище?

— Да, — кивнул Найл. — На одной из далеких нейтральных планет. В созвездии Ворона. Там хорошо, примитивно правда, и местные даже ещё не открыли для себя электронику, но… Мы думаем, что останемся там.

— Фермером станешь? — усмехнулся Томлинсон, глядя на бесстрастное выражение лица Зейна. — Ты же коров боишься!

— Там нет коров, — закатил глаза друг. — И там мы с Найлом в безопасности. Корпорация туда не суётся, а местные предложили помощь.

— Значит, на этом мы и остановимся? — как-то неуверенно произнес Капитан. Свобода или рудники. Отдаленная, богом забытая планета с допотопной жизнью или тюрьма. Выбор не велик.

— Ну, у Вас ещё есть кое-какой выбор, — смеясь, пихнул его в плечо инессиец. — На одной маленькой милой планете для вас есть местечко.

Луи странно взглянул на него и всё, что клокотало в его душе последние годы, внезапно заполонило его голову и сердце. Вспомнились мельчайшие детали, которые казались забытыми, сколько бы он не закрывал глаза, лежа на жесткой тюремной койке и не пытался вспомнить те вкусы, цвета, ощущения. Переливающиеся разными оттенками туманные глаза и бледную холодную кожу. Теперь всё это вдруг вернулось слишком резко, и внутри у Луи загорелся пожар.

— Вы спасли его? — почему-то спросил он. Потому что задавался этим вопросом каждый день, прежде чем уснуть. До этого дня, это было тем немногим, на что он надеялся, задыхаясь от едкой пыли.

— Мы добрались до Нибелунга, высадили его прямо у дворца правления, так что… — ответил Зейн. — Мы следили за ним всё это время. Он в порядке, Луи. Он хорошо со всем справился. Правда, он почему-то думал, что ты доберешься до нас чуть позже, после того как мы улетели.

— Он стал Правителем? — улыбнувшись, Томлинсон представил неловкого наивного Принца в короне и с гордо поднятой головой.

— Мы не знаем, кажется, у них еще не было коронации. Но он постоянно бывал на Нибелунге. У Аруана теперь соглашение с Советом, они будут их защищать.

— Это хорошо, да? — нахмурился он. — Они не переманили Аруан к себе?

— Нет. Они только защищают их, но Аруан по-прежнему свободен. По крайне мере пока.

— Что ж. Тогда наша миссия выполнена.

— Разве? — усмехнулся Малик. — Я думал, ты захочешь поздороваться?

Луи не уверен, насколько это хорошо или правильно. Он словно в тумане, едва может с точностью вспомнить лицо Принца. И он сделал много всего глупого, к тому же, даже не попрощался. Тем не менее… никогда не поздно снова сказать «привет».

***

За многие годы службы он научился быть тихим. Практически незаметным, и даже сравнение с ветром или водой было бы слишком грубым. Он умел быть не просто тенью — бесплотным духом, и наблюдать, наблюдать, наблюдать. Потом в нужный момент действовать. Но в этот раз действовать было страшно, в этот раз всё было совершенно иным — потому что трогало его душу и сердце. Оно же, сердце, стучало как безумное, пока мягкое грациозное тело падало на постель, а глаза с непонятным темным оттенком устремляли взгляд куда-то на высокий расписной потолок королевских покоев. Он наблюдал, наблюдал, и ждал. Ему казалось, это слишком легко обнаружить его тут, просто потому, что его нахождение именно здесь и сейчас — очевидно. С другой стороны это был некий сюрреализм.

Ветер подул со стороны окна, всколыхнув легкие занавески цвета летнего заката и подталкивая его всё дальше.

Тело на постели зашевелилось, рука скользнула под большую расшитую подушку, и спустя секунду Луи встретился лицом к лицу с прошлым. А еще с острым маленьким стилетом.

В глазах Принца вспыхнули сотни оттенков, рот приоткрылся в удивлении, и если бы Луи не предполагал такого развития событий, он бы удивился тоже.

— Вы?

Стилет всё еще был в паре миллиметров от его правого глаза.

— Ваша Светлость, — улыбнулся Луи, хотя дыхание его заходилось не меньше, чем у Принца.

— Чт… — Капитан пальцем отодвинул остриё оружия в сторону. — Что с вашей кожей?

— Что с вашим акцентом?

Они уставились друг на друга, будто видели впервые, очевидно потому, что теперь они видели по-настоящему, не обременяя себя предрассудками и невидимыми воинствующими сторонами, которым они принадлежали. Теперь у них были только они и то, что они чувствовали.

Капитан коснулся пальцами идеально высеченной холодной щеки Принца, и тот, как на невидимый зов, тут же откликнулся, прижимаясь ближе. Из глаз его исчез испуг, исчезло та серьезность и отрешенность, что Луи заметил на Коронации. Исчезло всё, кроме облегчения.

— Я сделал кожу, как у астов, — усмехнулся Томлинсон. — Выбелил специальным спреем. Иначе не получилось бы забраться во дворец.

Принц посмотрел на него, словно Луи всё еще казался ему нереальным.

— Что? — спросил Капитан. — Вы уже успели забыть язык Земли?

— Нет, — покачал головой Гарри. — Напротив. Теперь я знаю его в идеале.

— Разве он был вам нужен?

— Я ждал, что вы придёте, — просто объяснил он. — Вы обещали.

— И вот я здесь.

Он едва окончил фразу, как губы Принца тут же прижались к его, прямо как тогда, на космолете, пока они автостопами пересекали Галактики и наполнялись новыми, неизведанными ранее чувствами. В них всё еще сидела эта нерастраченная страсть, это ожидание, которое сковывало их все эти годы, и вот теперь Луи отчаянно и жадно отдавался этому поцелую.

— Я думал о вас. Всё это время в тюрьме, я думал обо всём, что вы мне говорили, — холодный нос Принца прижался к его щеке, а сам Гарри сбивчиво дышал запахом чужого тела. — Мне хочется сказать вам многое. Но… времени мало.

— Времени? — удивленно взглянул на него аст. — У нас есть всё время Вселенной.

— У нас есть время только до рассвета. Найл и Зейн ждут меня, но я… жду вас.