— Ой, ты уже проснулся, а я только собиралась тебя разбудить.

Она мнется у стола, и Луи неловко улыбается ей. Что ж, девушка очень красивая, явно не из стандартов Томлинсона, потому что красота её какая-то средняя между привлекательной женской и очаровательной детской. Милое личико со славным вздернутым носиком и темно-карие глаза. Она напоминает ему одну из его маленьких сестер, и Луи даже нашел бы это забавным, если бы они вчера не переспали.

— Да… Так. Я, пожалуй, пойду, уже и так очень опаздываю на пары.

Она смущенно кивает.

— Может, хочешь кофе? Я сделала завтрак.

Луи изо всех сил хочет отказаться, потому что завтракать с девушками на одну ночь — это отстой. Они обязательно свяжут это с чем-то большим, а одно из его священных правил гласит о том, что связываться с девушкой надолго можно только лишь в том случае, если у нее грудь, дарованная Богом, и ноги длиннее, чем весь Луи. Но в итоге живот Томлинсона скручивается в спазме, и он кивает, соглашаясь остаться.

Они завтракают в неуютной тишине, и еда девушки просто божественна. Признаться честно, Луи давно не ел чего-то подобного, потому что многие из его девушек, что задерживались дольше обычного, готовить не умели, а если и умели, то на вкус это было как горелая яичница или заказанная пицца.

— Слушай, — вдруг прочищает горло Луи, — ты очень милая и красивая. И эти блинчики реально будто амброзия, но то, что было между нами ночью, там и останется, идет?

Девушка смущенно смотрит в тарелку, а потом на него.

— Но… ничего не было. В смысле, я просто помогла тебе добраться до дома, а так как ты не помнил свой адрес, я отвезла тебя к себе. И ты… просто уснул.

— О, — Луи не знает, вздох облегчения или разочарования вдруг вырывается из его груди, потому что, ну… он не переспал с такой красивой девушкой, к тому же милой, и, должно быть, с очень глубокой душой (ясно тебе, Лиам, выкуси, он умеет видеть сердцем, даже когда ужрат). Но с другой стороны, слава Богу, иначе девушка, скорее всего, влюбилась бы в него. Очевидно.

Так что он поспешно доедает свой завтрак и уходит, оставив на прощание воздушный поцелуй и тысячи благодарностей за радушие.

И только когда он добирается до университета, то видит обеспокоенные смс от Зейна.

«Лу, ты там в порядке? Этот монстр тебя не сожрал?»

«Я серьезно, Луи, она тащила тебя с хрипением «моя прелееесть»

«Ты там хоть жив? Или просто в шоке?»

«Чувак, я же предупреждал тебя не бухать так сильно»

И последнее.

«Перезвони»

Ну, на это он решает ответить сразу же. Набирая номер друга, он вслушивается в длинные гудки и не замечает снующих туда-сюда студентов.

— Луи, скажи, что ты жив, — выдыхает Зейн в трубку, хотя Томлинсон точно слышит сарказм в его словах.

— Очень смешно, Зейн. С каких пор такая забота?

— С тех пор как гремлин утащил тебя в свое логово, — смеется Малик.

— О чем ты вообще говоришь? Да, она не тянет на топ-модель, но она милая.

— Как скажешь, чувак, — Луи уже начинают бесить эти прысканья, но он просто закатывает глаза.

— Я уже в универе, что у нас сейчас?

— Психология.

— Отлично, отключаюсь, Зейн, — он идет мимо толкающихся людей, сбрасывая вызов, когда вдруг ощущает существенный удар в плечо, и прямо перед его ногами рассыпается пара учебников и тетрадей.

— Вот черт, — раздраженно бросает Луи, но все его слова буквально застревают в горле, когда он поднимает голову и видит его.

Если бы Луи был поэтом или хотя бы мог связать пару слов в рифму, он бы написал целую оду одним только глазам парня перед ним, потому что то, что он видел перед собой, было просто красотой, собранной со всего мира и заключенной в одного лишь человека. Казалось бы, ничего сверхъестественного — прямые, аккуратно уложенные волосы, мягкие черты лица, миндалевидные глаза и чувственные губы, такие ровные, идеальные, налившиеся ярко-розовым оттенком. Парень будто сошел с красивой картинки журнала или с экрана фильма.

— Я-я, прости. Не видел куда иду, — смущенно лепечет ангельское создание, и Луи заставляет себя опомниться. Он наклоняется, помогая парнишке собрать упавшие вещи в кучу и смотрит… неотрывно смотрит на него, словно тот произведение искусства в музее.

Только в тот момент он замечает на нем огромные очки, которые, к слову, нисколько не делают парня некрасивее, скорее Луи сходит с ума от вида этого красавчика в дурацких очках и… боже мой, подтяжках. Томлинсон будто попал в самое горячее порно с нерадивым учеником, и… нет, нет, он вовсе не думает о том, как бы он хотел наказать этого студента на преподавательском столе.

— Ты новенький? — глупо спрашивает Луи, и он уже готов врезать самому себе за такой тупой способ подкатить. — В смысле… не замечал тебя здесь, но, то есть, если ты здесь давно, и я тебя не замечал, то я просто слепой олень… Я… прости… Вот, — он подает парню его тетрадки и надеется, что его лицо не похоже на огромный красный помидор. Господи, он краснеет, с каких пор? Этого же не было со времен пятого класса.

— Все… в порядке. Я пойду.

Парень забирает из его рук свои вещи, грациозно поправляет свои очки на переносице, и от этого жеста у Луи подкашиваются коленки, разве может кто-то быть настолько ошеломляющим?

Он исчезает среди серой массы студентов как яркий мазок на картине, оставляя после себя щемящее чувство в груди Томлинсона. Похоже, до него добрался долбанный купидон.

***

— Я умер.

И это первое, что он произносит, как только подсаживается к Зейну на психологии. Друг встречает его приподнятой бровью и скептическим взглядом, потому что, ну вот же он, этот засранец, живой и здоровый. У Зейна нет чувства юмора, что поделать.

— Только что я встретил ангела.

Малик усмехается и закатывает глаза, потому что Луи всегда это говорит. Каждый раз, когда он встречает тупую красотку или смазливого хипстера, то начинает нести чушь, вроде того, что это создание Божье, которое спустилось за Землю, чтобы спасти его бедную душу от страданий и показать небесное удовольствие. В общем, в сотый раз эта фраза звучит уже довольно тупо.

— Ты, наверное, говоришь это о твоей вчерашней подружке?

— Да чего ты привязался к ней? Чувак, серьезно, спустись на Землю, твои запросы уже просто размером с Луну, — закатывает глаза Луи. В этот момент дверь в аудиторию распахивается, и заходит новая волна студентов. Томлинсон лишь мимолетом бросает взгляд на них, но тут же судорожно хватается за руку Зейна, принимаясь трясти ее словно сумасшедший.

— Это он. Блять, блять, это он. Он что, учился со мной всё это время? Как я выгляжу? Волосы нормально лежат? — Он тараторит это, почти не глядя на недоумевающего друга, который просто пытается понять, что, блять, происходит.

— Ты о чем, Луи?

— Ты вообще слушаешь меня? Я встретил человека своей мечты, клянусь, Зейн, он просто чудо. И такой стеснительный, то есть, не знаю, но, наверное, да. И он, мать твою, такой горячий.

Он вдыхает и выдыхает, словно бежит в гору, потому что его сердце бьется как у маленькой школьницы при виде самого красивого мальчика, но ему плевать, потому что очаровашка в очках смотрит на него и тут же отводит взгляд, не успевает Луи даже помахать ему рукой.

— Блять, он смотрел на меня.

— Да кто? — уже чуть раздраженно выпаливает Зейн, непонимающе оглядывая аудиторию.

— Ослеп ты, что ли? — Луи шипит, кивая в сторону парня, занявшего место в первом ряду вместе с каким-то блондином. — Он.

Зейн долго всматривается туда, куда указывает Луи, и когда, наконец, понимает о ком речь, взрывается громким смехом буквально на всю аудиторию. Пара недовольных глаз смотрит на них, кто-то цокает, а кто-то закатывает глаза. Луи же просто бесит сегодняшнее поведение друга.

— Марсель? Хочешь мне сказать, что втрескался в Марселя?

— Кого? — тупо спрашивает Томлинсон. — Так ты его знаешь? Что ты знаешь о нем? Он новенький? Он перевелся к нам из рая?

— Э-э… Луи, все, что я знаю о нем, так это то, что ты единственный во всем мире считаешь Марселя горячим.