— Я приду, — голос прозвучал как чужой, но Минерва тепло улыбнулась.
— Ну вот и славно...
Альбус на протрете спал (или делал вид), в любом случае не пришлось прощаться и снова досадовать на то, что Альбус нарисованный только слабое подобие себя настоящего. Северус легко прошел через холл, поборов желание спуститься в подземелья и посмотреть, как и чем нынче живет Слизерин. Не стоит. Тогда уж надо было расспросить обо всем Минерву. Он и так помнил — читал в пророке, — что Гораций Слизнорт умер, что на его место пришла Кэтрин МакДауэл, спокойная, полная внутреннего достоинства девушка. Когда-то он бы уверен, что Кэтрин повторит судьбу Нарциссы, став превосходной женой какому-нибудь надутому индюку. Похоже, эмансипация добралась даже до отсталых аристократов. Но… все это его уже не касалось.
Он ускорил шаг. Не оглядываясь, дошел до ворот и аппарировал сразу, даже не бросив прощального взгляда назад. Хорошие воспоминания и плохие — все это уже не имело над ним власти, и менять это он не собирался.
В следующую секунду он стоял у калитки своего сада. Рыжая макушка Уизли маячила за зарослями боярышника. Подумать только, Уизли пришел не просто вовремя, а на пять минут раньше!
— Осматриваетесь? — спросил Северус с насмешкой.
Уизли тут же развернулся и наставил на него палочку. Северус вытащил свою, оценивая почти молниеносную реакцию противника.
— Значит, никаких магловских драк?
— Руки марать не хочется, — ответил Уизли сквозь зубы.
— Ну что ж, начнем.
Они встали друг напротив друга, подняли палочки.
— Дуэль или драка? — спросил Северус.
— Драка, — предсказуемо ответил Уизли.
Перед дуэлью заключался своего рода обет, по которому обе стороны обязывались не использовать заклинания, способные убить противника. Магия сама выступала секундантом, ослабляя любое мало-мальски опасное заклинание. При драке никаких ограничений не было.
Уизли напал первым. Невербальный Экспеллиармус. Словно хотел напомнить о том случае на третьем курсе, когда троица весьма эффектно вырубила его. Потом были и Левикорпус, и Сектупсемпра. Уизли не просто хотел одолеть его, он хотел унизить. Дрался он ловко и умело, чувствовалась школа. Никаких лишних движений, полная сосредоточенность. Покажи Уизли в Хогвартсе хоть половину такой целеустремленности, как сейчас, ходил бы в круглых отличниках. Северус только успевал отбиваться и наносить ответные удары.
Очень быстро стало ясно, что силы примерно равны и исход поединка в большей степени зависит от удачи, чем от умения. Оставался еще шанс обоим рухнуть от усталости и истощения в какой-то момент: кто продержится дольше, тот и победил.
Уизли кинул каким-то мощным, но неизвестным заклятием, Северус огородился щитом, от которого заклятье срикошетило с такой силой, что Уизли с трудом устоял на ногах, в последнюю минуту успев прикрыться Протего.
— Да ты ж, сучий потрох, — выругался Уизли, и из его палочки вытянулся и хлестнул по воздуху огненный хлыст, кончик задел левую руку Северуса, обжигая болью. Лицо Уизли было искажено злобой, он был готов убить без раздумий. А вот Северус убивать был не готов.
— Если ты даже убьешь, — уходя от очередного заклятия, выкрикнул Северус, — это не поможет!
— Мне уже плевать! — заорал Уизли, — я всю жизнь мечтал надрать тебе задницу, и я не упущу шанс!
Можно было бы аппарировать — умирать совсем не хотелось, но убежать с поля боя, означало бы признать полную победу Уизли.
— Что ты скажешь Гермионе, если убьешь меня? — он ударил простым, но действенным заклинанием помех и получил возможность подойти к Уизли чуть ближе. — Что ты ей скажешь? И что ты услышишь от нее?
— Я тебя ненавижу! — в этом крике было столько боли, что Северусу стало на мгновение жаль его, но в следующую секунду Уизли ударил с новой силой и стало не до сентиментальных чувств.
— Ладно, — Северус окружил себя сияющей оболочкой защитной сферы, — выслушай! — Это было чистой воды безумие, но кто-то, как пить дать Джо, подзуживал рискнуть. — Я сейчас положу палочку и если хочешь, можешь меня убить. — Он кинул палочку на землю. Сфера, словно огромный мыльный пузырь, с негромким хлопком исчезла. Северус развел руки в сторону.
Он был уверен, что каким бы классным парнем ни был — по рассказам — Рон Уизли, но он не удержится от соблазна прикончить соперника. Северусу захотелось взлететь. Сколько раз это умение спасало ему жизнь. Когда-то он ненавидел полеты, особенно на метле, но Лорд требовал, чтобы слуга время от времени сопровождал его, а на метле было «слишком медленно», и Волдеморт научил его летать, а если точнее — потребовал, чтобы Северус стал летать, и он стал, ибо кто бы мог ослушаться Лорда?
Толчок, заклинание, еще одно и еще одно, и вот ты паришь. Первый раз у него зашлось сердце, и он чуть не умер от страха, но потом, убедившись, что держится в воздухе, как хороший пловец в воде, он научился получать удовольствие от полетов. В принципе, его репутация «летучий мыши» сложилась в том числе и благодаря его любви к полетам по ночам.
— Чтоб тебя… — Уизли сплюнул под ноги и опустил палочку. — Ты, выродок, думаешь, что я убью безоружного? Кретин! Из-за тебя я в Азкабан точно не сяду! — он сделал шаг к Северусу, засучивая рукава, хоть и качался от усталости.
— Послушай, Уизли, — стоять прямо было тяжело, и Северусу очень хотелось опереться хоть о что-то, — если хочешь продолжить в магловском стиле, милости прошу завтра. Сегодня это будет бесславное зрелище. Позор для нас обоих. В это же время завтра?
— Я сам решу, когда тебе харю начистить, — Уизли развернулся и аппарировал.
Северус тяжело осел на траву, а потом лег. Летать! Доползти бы до дома, — он глухо рассмеялся и смеялся, пока слезы не потекли из глаз.
====== Глава 4. Потери ======
Тело болело, и Северус больше дремал, чем спал. Не было еще и шести утра, когда он встал, разминая ноющие мышцы спины. Он сварил себе кофе и медленно выпил его, глядя как постепенно тусклый свет осеннего солнца окрашивает небо. На душе было неспокойно, впрочем, так было все последнее время, если только рядом не было Гермионы. Он невольно улыбнулся, вспоминая вчерашний день. Как бы он ни хотел признавать, но Джо зачастую лучше знал, что делать, хотя и был маглом, ничего не смыслящем в волшебстве.
Северус подготовил одежду, в которой собирался отправиться в Мунго и, удобно устроившись у камина — прямо на полу, — принялся разбирать свои записи, доставленные из Хогвартса. Старые работы учеников он не глядя оправлял в огонь. Пергаменты горели плохо (он убеждался в этом ни раз), и, к Трелони не ходи, придется — хоть магией, хоть нет — чистить камин, но желание окончательно и бесповоротно поставить точку в своей карьере учителя было сильнее. Учебные планы, планы уроков, записки деканам других факультетов — он сжигал все, только мимолетно оценивая, что выбрасывает. Он не знал, как в этом хаосе мог сохраниться маленький клочок бумаги. «Люблю. Лили». Он прекрасно помнил, как оторвал этот кусочек от письма, предназначенного не ему, украл, как крал на последнем курсе ее улыбки, шпионя за ней. Он был уверен, что это свидетельство его слабости было уничтожено с его вещами, но нет. Ему предстояло самолично решить, что делать с ним дальше. Он подержал его на раскрытой ладони, словно взвешивая свое прошлое, а потом бросил в огонь. Обрывок почти моментально стал алым, как лепесток мака, и через мгновение посерел и рассыпался. Северус продолжил прилежно перебирать бумаги и собирался закончить перед тем, как настанет пора отбывать в Мунго, но едва пробило восемь, в гостиную с диким клекотом влетела взъерошенная сова. Затормозила, оставляя на столешнице борозды от когтей.
— Тише, тише, — он, вставая, уже видел, что к лапке привязан свежий, воняющий волшебными чернилами, выпуск «Ежедневного пророка».
Он не успел отвязать газету, а следом в открытое окно спланировала еще одна сова, по расцветке — явно министерская.
— Черт, Мерлин и все святые угодники, — Северус наконец-то отмотал газету и теперь снимал с другой птицы послание. Совы ждали угощения, но Северусу было не до них. Во всю первую полосу «Пророка» была его фотография — и где в редакции нашли снимок с такой зловещей рожей? Он понятия не имел, но фото явно было свежее. Буквы заголовка разве что не подпрыгивали: «Мужественный аврор один на один с силами зла!» Северус тяжело опустился в кресло и размотал свиток. «Живо ко мне! К.Б», — было написано размашистом почерком Брудсвера.
