— Что ты делаешь?

Она еще удивляется!

— Ты сильная ведьма и здорово дерешься, и я не позволю тебе разделаться со мной, просто на том основании, что ты — это ты! Черта с два! — он ударил снова. Конечно же, она выставила щит.

Ее удар, его защита и тут же — его ответный. Они сражались в совершенной тишине, перемещаясь по комнате под защитой мебели. Он готов был рассмеяться, его потряхивало от странного сплава ощущений: он боялся причинить ей реальный вред, но при этом — шел на риск. Разрезал ей платье, от плеча до плеча, она ахнула и попыталась то ли срезать пуговицы на рубашке, то ли исполосовать его Сектумсепрой. Задела, из раны потекла кровь. Он, прижавшись спиной к шкафу, быстро залечил порез. Он должен был победить. Обязан. Сколько можно сдаваться ей на милость?

Он выглянул, она стояла спокойно, держала палочку легко и свободно. Лицо сосредоточенное и такое юное.

Он снова использовал Инкарцеро, и в этот раз веревки плотно связали ей руки. Гермиона выронила палочку. Он подошел к ней, встал рядом. Все эмоции разом схлынули, остались только усталость и покорность судьбе.

— Не смотри на меня так, будто я собираюсь тебя пытать. Ты отличный боец, — он поднял ее палочку, покрутил в руках и положил ей в карман. Привел в порядок платье. — Я не позволю обращаться со мной так, как тебе вздумается. Поумерь пыл. Я все-таки Северус Снейп, а не магл Джо. Трать свою неуемную энергию на пациентов и свою жалость — на них же. Но я буду рад видеть тебя просто так, приходи, моя зависимость от тебя, — он отвесил ей шутовской поклон, — никуда не денется. Если захочешь, потренируемся в более подходящих условиях. А теперь — вон, — он распахнул двери и магией выставил ее на крыльцо. И только после этого произнес: «Фините». Он захлопнул дверь, услышал хлопок аппарации и принялся за работу: после их экспромта в доме надо было основательно прибраться.

====== Глава 3. Поступки ======

День едва перевалил за полдень, и впереди было сколько угодно времени для того, чтобы сто раз пожалеть о каждом сказанном слове, о каждом жесте. Нет, наверняка был шанс все исправить. Будучи Джо, он научился просить прощения: для этого требовались всего лишь бутылка вина, конфеты, красивый букет и покаянное выражение лица. Но стоит ли просить прощения у Гермионы, когда впереди поединок с Уизли, и не факт, что получится его одолеть: со школы рыжий идиот вырос и стал шире в плечах, да и вряд ли в аврорате держат полных дебилов, значит, что-то Уизли может. К тому же, сколько не проси прощения, в глубине души живет уверенность: он снова все испортит, раньше или позже.

Северус навел порядок в доме и вышел в сад. Он мог бы провести время с Гермионой, а вместо этого… вместо этого стоило подумать о том, что делать дальше. Три месяца в Мунго, а потом относительная свобода. Надо всего лишь не попадать в истории, доказать свою благонадежность. И, конечно, самое лучшее начать ее доказывать прямо сегодня, подравшись с бравым аврором Уизли. Но не отступать же? Интересно, притащит ли Уизли за собой Поттера, или явится один?

Чтобы отвлечься, Северус вернулся в дом и засел в кабинете: стоило освежить знания по сложным зельям.

Когда он почувствовал усталость и желание отвлечься, выяснилось, что прошло всего два часа. А раньше он мог просидеть над фолиантами чуть ли не до ночи, не замечая времени.

День был в разгаре, солнце припекало, можно было подумать, что на дворе еще лето, но ветер нес в себе острую прохладу еще далекой зимы. Если бы он был Джо, то в это время он как раз стал бы собираться в ресторан…

Он оставил книги и отправился на кухню.

Вот так. Он мог состряпать любое зелье, он мог бы сотворить любое сложное блюдо, но ни одно, ни другое не привлекало его так, как когда-то. Чего же он, новый, хотел?

Он хотел быть рядом с Гермионой. Но что если допустить — она права, и он ищет в ней спасение, вцепился в нее только из-за страха перед неясным будущим? Нет, чушь.

Он вернулся к книгам, раздосадованный тем, что так медленно тянется этот день. И надо было чем-то занять его, дотянуть до драки с Уизли, продержаться ночь, а утром явиться к Белинде. Уж она позаботится, чтобы он больше не скучал, чтобы не имел ни одной свободной минуты для пустых размышлений.

О чем бы он ни думал, все мысли были устремлены к Гермионе. Магловская жизнь, жизнь в магическом обществе, работа поваром или зельеваром, все это — мелочи. Он был готов стать кем угодно, жить где угодно, лишь бы не быть больше одному, без нее, но… и мысли снова понеслись по кругу. Он все испортил. Сам. А если бы не испортил сегодня, то натворил что-нибудь через день. Неделю. Однажды она бы все равно поняла, что не с тем связалась.

Он стянул с себя рубашку, отшвырнул ее в сторону. Проходя мимо зеркала, ему показалось, что он видит не свое отражение, а Джо.

— Ну, что скажешь?

Отражение хмуро молчало.

— Сам знаю, что мудак. Сам знаю, что…

Все это было ерундой. Все его размышления и попытки доказать, что однажды она его бросит было самообманом. Самая большая чушь — страдать сейчас, чтобы не страдать потом. Кто его знает, что там будет? Не его ли жизнь доказательство того, что свое будущее не предскажешь?

Он натянул футболку, сменил брюки на джинсы и чуть ли не бегом бросился к камину.

Камин Гермионы не был заблокирован, и Северус одновременно и обрадовался этому (нет необходимости аппарировать на ее крыльцо и стоять там, как идиоту), и рассердился — она вообще о безопасности не думает?

Он сделал шаг.

Гермиона стояла посреди гостиной. Волосы подвязаны так, что кудряшки падают на лоб, топорщась в разные стороны. Подол юбки заткнут за пояс, в руках мокрая тряпка.

— Ты?

Он посмотрел на то, как она держит тряпку, и ощутил желание ретироваться обратно, но все-таки сделал еще один шаг к ней.

— Я вел себя как придурок. Я был неправ, — он протянул ей огромный букет. — Я сам себя накрутил и… ты можешь называть мои чувства к тебе как хочешь. Я просто не могу без тебя сейчас.

Гермиона выпустила тряпку из рук. — Я сейчас! — метнулась в ванную. Полилась вода.

— Я не ожидала что ты… что ты умеешь извиняться, — наспех высушив руки полотенцем, Гермиона вернулась и приняла цветы.

— Научился.

— Я тоже не во всем была права. И не стоило вспоминать Лили. Это не мое дело. Прости.

— За все и на сто лет вперед.

Они замолчали.

— Ты моешь пол руками? — наконец спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

— Мама всегда говорила, что, когда хочется кого-то убить, лучше всего заняться уборкой. Очень помогает. Успокаивает.

Он усмехнулся.

— Все еще требуется… трудотерапия?

Гермиона сделала серьезное лицо.

— Пожалуй… уже в меньшей степени, — она достала палочку, взмахнула ею пару раз, и тряпка принялась сама тщательно вытирать пол, полоскаться в ведре и отжиматься. — Вот так лучше…

— У меня сегодня последний день свободы. Завтра начнется… работа в Мунго.

— А у меня еще несколько выходных, — Гермиона искренне вздохнула. — У тебя есть планы?

— До вечера — нет. Потом надо все-таки подготовиться к первому рабочему дню. Ты же понимаешь, Белинда не даст мне спуску…

— Тогда… — Гермиона на секунду задумалась, — я хочу показать тебе одно место. Когда-то ты, то есть Джо, показал мне Лондон, а я…, впрочем, лучше увидеть. Погоди минутку, — она ушла в спальню и вернулась через несколько минут, одетая, как и он, в футболку и джинсы, с небольшой сумочкой в руках.

Они аппарировали на песчаный берег какой-то бухты. Справа возвышались скалы, слева была тропинка, но, чтобы взобраться по ней на крутой берег, определенно требовалась сноровка. Море было спокойным, и Северус на мгновение засомневался, что они все еще в Англии.

— Это юг Англии, Сассекс. Я нашла это место случайно… То есть я искала что-то такое… — Гермиона вытащила из своей маленькой сумочки то, что поначалу можно было принять за большой носовой платок, на деле оказавшимся удобным мягким пледом.