«Приближение» было зельем, появившееся случайно, в ходе наблюдения и лечения Алисы. Гермиона вздохнула. Надо было назвать зелье именем Алисы, но тогда это казалось ненужным. А теперь было поздно что-то менять.
— Ты все еще ходишь унылая, — Белинда резко остановилась, — вздыхаешь. На тебя это не похоже. И ты пропустила две супервизии. Не говори, что ты была загружена. Супервизиия — часть твоей работы. Я жду тебя сегодня в семь вечера.
<empty-line>
У кабинета Белинды Гермиона остановилась, чтобы собраться с духом. Надо же, еще недавно она шла на супервизию точно зная, что после ей станет легче, а вопросы, которые тяготили, найдут свое решение. Сегодня идти к Белинде не хотелось: из-за Алисы, из-за Джо и из-за тех чувств, которые вызывали в ней обе истории.
Белинда, посмотрев на стоявшую на пороге Гермиону, кивнула в сторону удобного кресла (специально трансформированного из стула) и встала, чтобы заварить чай. Белинда готовила чай только сама, на небольшой спиртовке стоял стеклянный чайничек, в котором уже закипала вода, рядом располагалась шкатулка с заваркой. Шкатулка была волшебной: в зависимости оттого, кто ее открывал, в ней менялся сорт чая. Гермионе сегодня попался Ройбуш, кисловато-сладкий, с успокаивающий ароматом. Чаинки танцевали, складываясь в рисунок и будя сожаления о том, что она не верит в предсказания.
— Мы можем сидеть хоть до полуночи, Гермиона, но я все-таки таю надежду оказаться дома еще сегодня. Итак. Алиса Лонгботтом. Мне кажется, эта ситуация снова требует разбора. И я надеюсь, ты сама сможешь мне показать, где твое поведение было непрофессиональным, а вместе мы разберемся с тем, почему так случилось.
Подумать только, раньше такая привычка Белинды тут же обозначать болевые точки и намечать план по решению вопросов восхищала Гермиону, но сегодня она поучаствовала только глухое раздражение.
— Может быть, ты просто устала? Не стоит гореть на работе, никому на пользу такое горение не идет… — Белинда заговорила чуть мягче.
— Я виновата в том, что случилось с Алисой. Я взялась и у меня не вышло. Надо было проявить больше старания, больше… нельзя было отвлекаться на другое!
— На что?
— Это личное, — Гермиона спокойно встретила сканирующий взгляд Белинды. — Это не только моя тайна. Я расскажу, но потом…
— Что же мне делать с тобой, Гермиона? — Белинда смотрела на нее без осуждения, скорее сочувственно и если бы Гермиона не знала, какой жесткой она может быть, ни за чтобы не поверила, столько теплоты было в ее голубых глазах.
— Я понимаю, что последнее время я вела себя не совсем правильно. Но я подумала об этом и обещаю не взваливать на себя больше, чем могу потянуть. И я обещаю, что в стенах клиники буду вести себя… профессионально и… корректно.
— Тебе тут тесно, Гермиона. Тебе кажется, что мелкие задачи — не для тебя? Возможно, так и есть. Ты мне очень напоминаешь одну девушку, которая… которая когда-то считала так же, но и из нее вышел толк. Я верю в то, что ты сможешь найти баланс и я помогу тебе. Я сейчас тоже веду себя не совсем правильно, — Белинда отпила из чашки. — Но давай прекратим это и все же проведем супервизию. Итак, начнем сначала…
И все же Гермиона решила не рассказывать о Джо, боясь, что Белинда убедит ее как минимум познакомить их. Нет, для этого было еще рано.
Прощаясь на пороге клиники, Гермиона, как бы невзначай спросила Белинду:
— Что бывает, если маг потеряет память где-нибудь, где никто его не знает? Никто не сможет помочь, в смысле— не будет магической помощи.
— Не сталкивалась с такими случаями, — Белинда с интересом посмотрела на Гермиону. — Могу только предположить. Потерявший память маг будет думать, что он обычный человек. Но в определенных ситуациях, если случится что-то, то, скорее всего, будет спонтанный выброс такой силы, что убьет мага. Зависит от того, насколько сильным был маг, почему потерял память. Если способности незначительные, то может и жив будет, а окружающие решат, что он..., — Белинда прищелкнула пальцами, вспоминая нужное слово, — экстрасенс. В средневековье бы могли и сжечь. Впрочем, все это — почти голая теория.
— Спасибо, — Гермиона задумалась и едва кивнула в ответ на слова прощания Белинды. Она еще пару минут постояла в переулке, после чего аппарировала к дому.
“Неизвестно, — думала она, — что проще, научить Джо магии ли вернуть ему память. А главное — что лучше для него?”
Через несколько дней она аппарировала на задний двор дома, в котором жил Джо. Огляделась и вышла на улицу, где сразу же заметила его. Джо ждал ее у подъезда, подняв воротник пиджака и сдвинув солнечные очки на лоб, и выглядел немного нелепым и — Мерлин помоги — милым.
— Хочу гулять. День классный, не сидеть же нам все время дома? И суп ты не любишь, а поэтому — к черту суп, — он протянул ей руку. — Привет?
— Привет. Не выпуская ее руки он пошел вдоль по улице.
— Ты же не возражаешь? Или, — он резко остановился, — ты боишься, что нас увидят вместе?
— Все в порядке. Я с радостью погуляю, — ответила она, но стоило ему отвлечься на звонок мобильного, как Гермиона тут же наложила на них чары, рассеивающие постороннее внимание.
— Я покажу тебе мой Лондон. Нет, вру, это только часть моего Лондона. Ты хотела, чтобы я рассказал о себе? Что ж…
Они зашагали рядом, встречная толпа разделила их — Гермиона пришлось пропускать степенных матрон, и тогда Джо поймал ее, приобнял за плечи, так легко и спокойно вламываясь в ее личные границы, как когда-то Снейп в сознание Гарри. Он сразу заговорил, не давая ей времени возразить, держал крепко, не давая вывернуться, а ей, по правде говоря, не очень-то и хотелось. Он был друг, просто друг и только друг, особенно если не вспоминать про случайный поцелуй.
Они шагали в такт по улицам, и он рассказывал ей о Лондоне, о том, как узнавал этот город — возможно заново, а может быть — впервые. Он рассказывал, как ходил по этим улицам, как несколько раз заблудился, как не мог понять равнодушия прохожих, не замечавших красоту, среди которой они жили.
Он завел ее в маленький магазин — сама бы она его никогда и не заметила. В нем торговали индийскими товарами, в том числе специями. Джо растирал между пальцами кумин и рассказывал, как познакомился с хозяином этой лавочки, а тот уже спешил к ним с небольшим подносом, на котором стояли чашки с самым вкусным в мире чаем.
И дальше, дальше, дальше.
Они запрыгнули на площадку туристического автобуса, поднялись наверх. Ветер растрепал ее прическу, он отвел волосы от ее лица и посмотрел так серьезно, что у нее дух захватило. Это переходило все границы и следовало это все остановить.
— Джо, что ты делаешь? — спросила она тихо.
— Рассказываю о себе, — он пожал плечами, пряча глаза за темными очками, — я решил, что не буду от тебя ничего скрывать. Кто бы ты не была и чем бы это для меня не кончилось. Понадеюсь на удачу. Смотри-смотри, сейчас будет отличный вид…
Он видел красоту деталей и Гермиона стала понимать, почему он ходил в небольшую галерею, где и началось их знакомство. Ему нравилось искать необычное в обычном, его душа жаждала волшебства и магии, чего-то удивительного, мистического, как бы он не пытался убедить себя в обратном…
— А ты расскажешь о себе? — они опять шли пешком, вдоль Темзы.
— В другой раз. Джо… подумай о том, чтобы все-таки попытаться вспомнить свое прошлое. Если это диссоциативная фуга, то однажды ты проснешься и не поймешь где ты и как ты тут оказался, забудешь все, что было за эти годы, и не вспомнишь об мне. Если ты читал, то знаешь, конец стадии фуги означает стирание всех воспоминаний новой личности, наряду с восстановлением прежней личности. Если ты только захочешь, я помогу тебе сохранить воспоминания о том, что было… что было все эти годы.
Он смотрел на нее, хмурясь.
— Я прочитал про фугу все, что возможно, и решил, что у меня что-то другое. Я не уезжал, хотя... черт его знает. Я привык думать, что та жизнь кончилась навсегда и теперь у меня — иная жизнь.