Стив видел, как всё осточертело Баки, видел, как устал и издёргался Брок, но поделать ничего не мог, караван хоть и шёл бойко, но мгновенно в тёплые края перенести их не мог.
Но это было и к лучшему: больше времени на постепенную акклиматизацию.
Наконец они приехали в первый город. Его нельзя было назвать большим — так, городишко, по меркам Стива и Баки. Но для Брока, всю жизнь прожившего в Сварте, где была одна улица и переулочек, в конце которого стояла кузница, город казался огромным.
Воздух тут был сырым и туманным. И Брок, не помнивший туманов, принял его за дым.
— Это сколько же здесь домов и кузниц! — воскликнул он.
— Мало, — отмахнулся привыкший к большим городам Стив.
Маул ещё за несколько лиг предупредил, что Торогор является их конечной точкой, расторгуются и обратно на север пойдут, чтобы успеть до лютых зимних холодов. Рискованно, конечно, но оно того стоило — нигде больше нельзя было по эту сторону гор добыть кристаллов и такого качественного и красивого меха. Караванщик пару раз намекал и Стиву, и Баки, что готов им очень хорошо платить за дальнейшее сотрудничество и охрану, но Стив был непреклонен. Они обещали Броку море и много солнца.
Из Торогора уезжали через неделю уже с конным обозом, который вёз на юг лес. И снова Стива и Баки взяли охраной, а Броку было сложнее. Он впервые увидел лошадей и с подковами никогда не имел дела, а потому вышло устроиться только подмастерьем за еду и всему учиться заново. Правда, не бояться таких огромных зверей он не умел, но Стив и Баки готовы были помочь ему совладать с любой лошадью, даже с громадными коренниками местной тяжеловозной породы.
— Надо же, — заметил Брок. — К нам и муки-то мало возят, а здесь зверей зерном кормят.
В дне пути к югу от Торогора снег начал пропадать. Зачернелась земля, хотя в низинках и у межей ещё лежал снег. Стало больше солнца. День был короче, чем на севере, но значительно теплее. А как-то поутру, когда обоз свернул на мощёную камнем дорогу, Брок пропал. Он увидел на краю канавы маленькое жёлтое солнышко. Сначала одно, потом другое, а потом они обсыпали все края канав.
Брок смотрел на эти первые весенние цветы и плакал от радости. Он увидел их. Он дожил до весны.
Только теперь Брок поверил, что они едут на юг и увидят места, где всё зелёное.
На следующей же остановке Баки делся куда-то, вернулся через полчаса с не очень аккуратным венком из жёлтеньких цветочков и водрузил его на голову Брока.
— Красиво как, — улыбнулся он, погладил омегу и помчался помогать караванщикам рассёдлывать лошадей.
— Ну вот, как Солнышком поцелованный, — сказал Броку ближайший караванщик. — Хороший у тебя муж. Оба хорошие. А что плачешь, это не стыдно. Кто с дальних северов, от весенних цветов всегда плачут. Вот приедем в Тиерст, а там уже и травка зелёная пробилась. Верная примета — если в начале Южной дороги «омежья ласка» цветёт, значит, в Тиерсте будет трава.
Стив слушал и тихо улыбался.
Значит, правильно они увезли супруга из Сварты, забрали из вечного холода туда, где больше тепла и красок, где поют птицы и распускаются цветы, где можно будет попробовать выгнать стылые морозы из груди Брока, вылюбить его, выласкать, показать, что они теперь рядом навсегда. Возможно, тогда Брок и детей захочет.
Окрестности Тиерста — довольно большого по местным меркам каменного города — и правда были в зелёной, едва пробившейся травке. Солнце светило так, что Брок скинул свою зимнюю куртку — было жарко. Привыкший к холоду, тепло и отсутствие снега Брок воспринимал как чудо. Дни стояли солнечные, и у Брока даже загорели лицо и руки.
— Надо будет переодеться в Тиерсте, — сказал Баки, когда они въезжали в город. — Купить сапоги и куртки полегче.
— А эти продать, — согласился Брок. — Если купят. Вон здесь все какие расфуфыренные.
— Купят, — не согласился Стив. — Вещи добротные, мехом подбитые. Я у Бартона и Райли узнавал, какое зверьё водится южнее снежного края и какие шкуры обычно караванщики на продажу скупают, так что наши плащи с руками оторвут.
Стив и сам радовался теплу, подставлял лицо солнцу, пока ехали по тракту, в последний день и вовсе рубаху снял, но робкое весеннее солнце, вызолотившее кожу Брока, на его коже отказывалось закрепляться, лишь ярче сделало заметную россыпь веснушек на плечах и груди.
— Я не ревную лишь потому, что ты смотришь только на нас, — серьёзно сказал Баки, и перед воротами в Тиерст Стив накинул рубаху.
В Тиерсте остановились на постоялом дворе — отдохнуть, помыться, переодеться и найти следующий караван на юг. Баки ухитрился задорого продать их меховые сапоги, плащи и куртки и по дешёвке — таких плечистых альф, как они со Стивом, здесь не водилось — купить одежду полегче. Тут носили вышитые рубахи-косоворотки, и Баки купил по три рубахи каждому. Броку очень шла золотисто-коричневая вышивка. А сапоги здесь шили смазные, с голенищем гармошкой, и украшали бубенчиками.
— На армейскую обувь Советов похожи, — Баки потопал ногой в новом сапоге.
— Только вот это непотребство срезать надо будет, — Стив тоже топнул ногой и скривился от переливчатого перезвона бубенцов.
Становилось понятно, чего живности здесь мало осталось, с таким музыкальным сопровождением какая охота?
Последний постоялый двор, в котором они остановились, нравился Стиву гораздо больше всех предыдущих с маленькими клетушками вместе нормальных комнат, настолько узкими койками, что приходилось спать на полу на расстеленных плащах, и странным отношением к гигиене.
Никак не мог Стив понять, отчего так сильно здесь берегли воду, даже холодной не допроситься было, тогда как в Сварте они баню топили чуть ли не через день.
В Тиерсте не было водопровода — здесь не дошли до технологий, позволяющих воде в трубах не замерзать в морозы, но рядом протекала река, и воду не экономили. Можно было умыться и побриться с утра, и за мелкую монетку — сидеть в общественной бане хоть весь день. А ещё здесь были веники — дубовые, берёзовые, ольховые, еловые, какие угодно. Брок был счастлив. Он обожал париться с вениками, но в Сварте это было дорогим удовольствием.
— Вы нашли друг друга, — хохотал Стив, когда и Баки поддался очарованию общественной бани и очень придирчиво изучал предложенные веники, доводя торгующего ими мужика до белого каления. То лист слишком старый, поздно срезали. То не тот сорт ольхи.
Стиву только оставалось плечами пожимать да возвышаться за спинами супругов безмолвной тенью, чтобы ни у кого и мысли не было оторвать Брока и Баки от изучения веников.
В итоге в Тиерсте пробыли три дня лишних, о чём, впрочем, Стив нисколько не жалел. Только с новым караваном заминка вышла — если кузнец им и был нужен, то в дополнительной охране груз не нуждался.
— У меня свои люди, зачем мне ещё и вас кормить? — возмущался дородный детина неопределённого возраста, густо заросший бородой. Его расшитый золотыми нитями халат выглядел потрёпанным и словно с чужого плеча, да и сам караванщик производил премерзкое впечатление, но в нужную сторону больше никто не собирался ближайшие две луны.
Баки оскалился. Конечно, так далеко на юг можно было нанять лошадей и ехать самим, но никто из них в жизни не сидел на лошади.
Стив незаметно погладил Баки по ладони.
— А за место в караване сколько возьмёшь?
— Десять серебром с каждого, — расплылся в довольной усмешке караванщик.
То, что это невероятно дорого, Стив понял по вытянувшемуся в изумлении лицу Брока.
— Да на эти деньги я трёх лошадей куплю! — фыркнул Баки и принялся торговаться.
Стив прислушиваться не стал, не умел он всего этого, привыкший решать проблемы прямо и кардинально. Ему было проще проплатить место для Брока, чтобы он ехал со всем комфортом, а самому пойти за караваном пешком, благо лошади шли не слишком быстро и его скорости вполне бы хватило.
Через час ожесточенной торговли, самозабвенной ругани и швыряния шапок в пыль Баки сторговал за три серебряных места в караване себе, Броку и Стиву.
