— Держи её, она налево побежала! — горластые стражники, шумно переругиваясь, всей толпой ввалились в переулочек, но успели лишь заметить скрывшийся за поворотом край плаща.
Эрика, мысленно обкладывая придумавшего эту идею инкуба в три этажа, слегка замедлилась, переводя дыхание и ожидая, пока гулкий топот не приблизится до нужного момента. Когда почти неделю назад она согласилась участвовать в разработанном плане, ей и в голову не могло прийти, что приманке, на роль которой её назначили, придется столько бегать. Причем не со всех ног, пытаясь спасти свою шкуру, а сохраняя дистанцию и показывая одуревшим от счастья стражникам, куда она направляется. А ради этого ей приходилось не только петлять по узким улочкам, но и демонстрировать чудеса акробатики, периодически заскакивая на крыши и не давая преследователям потерять её из виду. Нет, вот уж точно, если бы ей сразу обрисовали эти перспективы, то она обязательно плюнула бы этому стратегу рогатому в его прекрасную морду и отказалась, а сейчас что-то менять уже поздно. Как ни крути, она и правда идеальная наживка для чересчур осторожного, но крайне самолюбивого градоправителя.
Девушке пришлось пересечь почти весь город с топающими за спиной представителями власти, и ей уже казалось, что вся эта затея обречена на провал, как наконец за очередным переулком появились знакомые очертания древнего полуразрушенного здания, в котором и должно было разыграться основное действо. Не сбавляя скорости, она побежала к огромным каменным створкам, со стороны больше напоминающим монолитную стену, и, зажмурившись от страха, пронеслась сквозь них как сквозь масло. Выданный Сехнир медальон на груди ярко мигнул синей вспышкой и тут же погас, оставив демонессу в кромешной темноте. Спустя несколько секунд раздалось несколько глухих ударов и тихая ругань со стороны попытавшихся повторить её подвиг смельчаков, лишь расшибивших себе казенные шлемы.
— Долго ты, я уже боялся, что тебя схватили, — раздался довольный голос, и из-за угла вынырнул Венэрес, сжимающий в руке пылающий факел. — Пойдем скорее, тебя надо посадить в укрытие, дабы прибывший по жалобе стражей градоправитель не решил отомстить тебе раньше, чем наша неравная схватка закончится. Да и вообще там удобнее, если честно.
— Ну ты и гад. Сам бы побегал по городу, вместо того, чтобы тут отсиживаться, — с трудом отдышавшись, выдохнула ученица, чувствуя, как раздирающиеся от нехватки воздуха лёгкие постепенно приходят в норму. — И вообще, с чего такая уверенность, что Джамалутдин сам сюда заявится, а не велит своим подданным искать потайные ходы?
— О, поверь мне, он придет. За мной бы не погнался, поостерегся, а вот за тобой точно придет. Что же касается потайных ходов, то их тут нет, — инкуб поднял факел повыше, освещая громадное по своим размерам помещение, покрытое пылью и каменной крошкой. Судя по виду, это здание было чем-то средним между храмом и библиотекой. Всюду высились давно нетронутые книжные полки, а в противоположном конце угадывались очертания алтаря, сильно смахивающего на жертвенный. — Это святилище Тота, бога мудрости и знаний. Его последователи если и остались, то забились в такие глубокие норы, что их не видели уже пару тысячелетий. Всё, что нам от них осталось — это древнее здание, обладающее одним неоспоримым преимуществом. Сюда не может проникнуть никто, у кого нет соответствующего амулета, а разрушить стены — это надо не один год стараться. А вот для Джиннов стены не препятствие, так что придется нашему правителю самостоятельно поднимать зад и отправляться тебя тут искать. Но, как ты уже догадалась, здесь его встречу я.
— А если он не один придет? — полюбопытствовала Эрика, поднимаясь следом за ним по древним ступеням на второй этаж. — Думаешь, ты с ними справишься?
— О, на этот случай у нас есть подстраховка, — рассмеялся мужчина, заводя её в пролом в стене, где уже лежали несколько пыльных ковров, а рядом ютилась небольшая корзинка. — Полагаю, для понимания общей картины следует посвятить тебя в некоторые особенности существования джиннов. Видишь ли, они, как пчёлы или муравьи, всегда крутятся вокруг своего лидера и беспрекословно ему подчиняются. Хоть это и сложно, но убить джинна вполне возможно, но тогда его сила всего лишь перетечет в другого джинна, а никто не может дать гарантии, что он хоть чем-то будет отличаться от нынешнего предводителя. Зато если джинна запечатать в какой-либо предмет, то его сила будет заперта вместе с ним, а остальные будут подчиняться кому угодно до тех пор, пока их лидер не освободится.
— Мудрёно, — девушка уселась на один из ковров, с благодарностью принимая выуженную из корзинки бутыль воды. — То есть ты будешь пытаться запечатать Джамалутдина, а его приспешниками, если такие будут, займется наша «подстраховка»?
— Именно. Полагаю, у нас примерно полчаса до того момента, как они сюда заявятся, так что пока отдыхай и восстанавливай силы, — Венэрес беспечно развалился рядом, потягиваясь, как довольный кот. — Джамалутдин обожает театральные эффекты, так что, скорее всего, как только просочится, так сразу же начнет орать, мы отсюда услышим. Ты главное не высовывайся, наблюдай издалека. Если дела будут совсем плохи, то беги не оглядываясь, поверь, лучше смерть, чем пытки джиннов. С фантазией у них в этом вопросе всё более чем в порядке.
Эрика понятливо кивнула и притихла, задумчиво таская из корзинки вяленое мясо. Чем больше она узнавала своего наставника, тем меньше его понимала. Все, кого она знала, перед подобной схваткой бы переживали, делали серьезные лица, точили оружие или повторяли заклинания. В общем, настраивались на бой. А этот нет. Лежит себе совершенно спокойный и расслабленный на ковре в каменной нише, ни о чем не переживает, вон, вроде даже посапывать начал. И на все вопросы у него всегда лишь один ответ: «Со мной моя богиня». Как будто эта богиня, чей аватар заправляет самой роскошной гостиницей Гелиостата, и правда будет беспокоиться о каком-то нахальном инкубе. Ага.
Прошло намного больше получаса, и демонесса уже подумывала разбудить наставника, дабы сообщить, что план не сработал, как затхлость помещения внезапно нарушил едва уловимый сквознячок. Удивленная девушка хотела было подняться и проверить, но краем глаза заметила какое-то движение и моментально передумала. Абсолютно бодрый Венэрес плавно поднялся и, приложив палец к губам, прихватил с пола какой-то длинный тонкий свёрток, обернутый брезентом, направляясь к выходу.
— Я знаю, что ты здесь, малышка! — одновременно с этим прогремел звучный голос Джамалутдина, сотрясающий свод и поднимающий многовековой слой пыли. — Мои подчиненные окружили это здание, так что они знают, что ты не выходила. Сдавайся сама, и я подарю тебе легкую смерть!
— Я же говорил, — одними губами произнес инкуб, притормозив у самого выхода и, ободряюще улыбнувшись, шагнул в главный зал. Судя по наступившей тишине, подобной подставы градоправитель не ожидал, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с удивлением.
— Венэрес, сын хромой верблюдицы, вот так встреча. Неужто ты всё это время скрывался тут, плешивое шакалье отродье? — в голосе Джамалутдина уже не было такого восторга, скорее раздражение. — Впрочем, плевать, тебя ждут столетия отменнейших пыток за то, что ты посмел обмануть меня, воспользовавшись гостеприимством!
— Как всегда, играешь на публику, Джамал, не надоело? — насмешливый голос инкуба звучал хоть и тихо, но, казалось бы, заполнял всё здание. — Окстись, болезный, кроме нас тут никого нет, можешь общаться нормально.
Не удержавшись от любопытства, девушка, подслушивающая этот нелепый разговор, как можно тише пробралась к выходу и, выскользнув на идущий вдоль всего второго этажа балкончик, осторожно выглянула вниз. В помещении заметно посветлело от неизвестно откуда взявшихся тусклых шариков чистого света, так что теперь можно было рассмотреть и жутчайший бардак, царивший на первом этаже, и окруженного странным маревом правителя юга, неотрывно следившего за нахальным брюнетом. Венэрес, неспешно идущий к центральной лестнице, беспечно улыбался, но вот самодовольная улыбка его противника вызывала опасения. Наставник говорил, что силы примерно равны, так что, зная этого пройдоху, он сейчас тоже должен нервничать или хоть как-то показывать беспокойство. А он…
