Фенрир коротко рыкнул и, повернув голову в сторону переулка, откуда уже доносились полные недоумения возгласы, раздосадованно щелкнул зубами у лица решившего поиграть в стеснительность парня. Тот немного помедлил, но всё же запрыгнул на спину зверя, тут же обхватывая его за шею и цепляясь за густую шерсть. Огромная махина под ним пришла в движение, стремительными скачками несясь по улочкам и выбирая свой собственный маршрут. Кататься на фенрире русалу категорически не понравилось. В отличие от валькирии, у которой выходило это на диво легко и грациозно, он был вынужден судорожно хвататься за массивный загривок и молить всех известных богов, чтобы вредной скотине не пришло в голову подурачиться и резко затормозить, сбрасывая со спины неумелого седока. Василиски перемещались легко, будто самой природой были созданы для того, чтобы на них ездили, и даже взмахи огромных кожистых крыльев почти не ощущались в процессе полета. А вот Ингольф при движении будто нарочно старался доставить всаднику как можно больше неудобств, ощутимо прикладываясь хребтом по непривыкшему к таким скачкам русалочьему заду.
Достигнув кромки леса, северный волк чуть снизил скорость, а затем и вовсе остановился, недвусмысленно намекая седоку, что покатушки закончились и дальше ему придется идти ножками. Натсуме с огромным облегчением сполз по мохнатому боку, чувствуя наконец под ногами твердую землю. До места встречи, где их должны были ожидать все остальные, включая василисков, оставалось совсем немного. Тысячелетиями скрывающихся в ущелье ящеров решили не демонстрировать общественности раньше времени, совершенно не желая привлекать внимание ни к ним, ни к способу, которым отныне заговорщики могли перемещаться из одного конца света в дугой. Пусть лучше русалки себе головы поломают, гадая, каким мистическим образом бежавшие из Гелиостата пленники так быстро ухитрились добраться до Олдерика и сорвать показательную казнь. Теперь оставалось лишь дождаться ночи, дабы не оказалось даже случайных свидетелей того, как дюжина василисков отправится в очередной путь.
Перед выходом на опушку, с которой доносились знакомые голоса и тихое рычание, русал невольно замедлил шаг, набираясь решимости. Да, он чертовски хотел увидеть её, обнять, прижать к себе, сказать, что теперь всё будет хорошо и больше он никогда не оставит её одну, но… Ноги будто налились свинцом, а мозг как назло подкидывал жутковатые картины искалеченного и ослабшего тела некогда живой и гиперактивной девчонки. Конечно, он будет любить её любой, но сердце предательски сжималось, заставляя чувствовать, что это его вина. Он не спас её, не уберег. Даже её сволочной братец смог, даже Наги сделал для неё больше, а он не смог. Однако упасть в пучину самобичевания и меланхолии ему не дали. Лобастая башка фенрира намекающе боднула его в спину, избавляя от малодушия и желания оттянуть неприятный момент. Ингольф глухо рыкнул, вздыбив шерсть на затылке и смотря на несчастного страдальца с угрожающей укоризной во взгляде. И за это Натсуме ему сейчас был благодарен. Да, в данный момент не время для жалости к себе, он нужен ей и её друзьям. Таким, каким они к нему привыкли, спокойным и рассудительным, не склонным к излишним переживаниям.
Картина, открывшаяся их взору, обнадеживала и удручала одновременно. По краям широкой поляны, в тени листвы лениво дремали, изредка порыкивая, василиски. В дальнем конце малышка Ири привалилась к мохнатому боку поленившегося менять форму Фарида. Под одним из деревьев расположились, трогательно обнявшись, Наги и Хлоя. Невидимка нежно обнимал заплаканную возлюбленную, до сих пор не веря, что этот кошмар наконец закончился и они снова вместе. Девушка же, до этого отчаянно сдерживающая эмоции и всеми силами старающаяся соответствовать сосредоточенному настрою своих друзей, теперь лишь тихо роняла слезы, уткнувшись носом в его плечо. Под другим деревом, рядом с приваленным к стволу бледным вампиром, сидели на корточках Шиба и Ален, негромко о чем-то переговариваясь и тихо споря. Рэй на них даже не смотрел, уставив пустой взгляд в сторону и будто даже не замечая хлопочущих вокруг него спасателей. За ними наблюдал стоящий неподалеку Алек, причем вид у дракончика был крайне хмурый и почему-то раздраженный. А еще чуть в стороне…
— Кэй, — с трудом выдохнул Натсуме, пересекая разделяющее их расстояние и падая на колени рядом со знакомой до мельчайших деталей фигуркой. Рангрид, осматривающая до этого её раны, тактично отодвинулась и с мягкой улыбкой поднялась, не желая мешать трогательному воссоединению. Стиснутая в родных объятиях вампирша сильно исхудала, и даже мелькнувший в глубине черных глаз живой огонек от радости встречи казался каким-то тоскливым и неуместным.
— Я уже думала, что вы не придете, — хрипловатым и почему-то сорванным голосом выдохнула она, прижимаясь к любимому и с трудом обнимая его за шею. Сухие разбитые губы тронула болезненная улыбка, выглядевшая довольно жутковато на осунувшемся лице с ввалившимися щеками. У неё не было сил даже заплакать и выразить все эмоции, которые нахлынули при виде спасших их с братом друзей. — До сих пор с трудом могу поверить, что это не сон и не очередной бред.
— Это не сон, я рядом, — дрогнувшим голосом выдохнул русал, не в состоянии оторваться от неё и покрывая родное лицо осторожными поцелуями. Пересадив её себе на колени, он жарко шептал, впервые наплевав на то, что, возможно, на них все пялятся. Это сейчас не имело значения: — Я всегда буду за тобой приходить. Нет, я больше никогда не оставлю тебя одну ни на секунду. Обещаю, больше никогда…
Алек, наблюдающий за всем этим счастьем, внезапно развернулся и направился к краю опушки, торопясь скрыться за деревьями. Его душу терзали сомнения и невеселые мысли, которыми он не хотел делиться со всеми остальными. Впервые в жизни ему захотелось побыть одному. Принять свою вторую форму и улететь далеко-далеко на край земли, где никто его не найдет и не потревожит. Однако мечтам его было не суждено сбыться. Ален, заметивший, что с братом творится что-то неладное, вдобавок и так собирающийся серьезно поговорить, нагнал его уже через три минуты, шагая рядом и внимательно вглядываясь в родное лицо.
— Что случилось? — тихо поинтересовался он, догадавшись, что близнец не собирается начинать диалог. — Алек, что происходит? Мы же вроде победили, спасли Кэй с братом и даже никого не потеряли, так почему…
— Все нормально, — перебил его Алек, недовольно морщась и торопясь уйти от неприятного разговора. — Что там с Рэем?
— Всё плохо, но жить будет. Хуже не то, что он весь одна сплошная рана, а то, что он, похоже, совсем потерял волю к жизни. Шиба пытается уговорить его выпить крови, чтобы хоть немного регенерировать поврежденные ткани, но он отказывается и молчит. Надеюсь, когда мы доберемся до леса, леди Динитра сможет его подлатать и вправить мозги, — Ален нахмурился, схватив брата за руку, и, резко дёрнув, вынудил остановиться. — Не пытайся уйти от темы! Я же чувствую, что с тобой что-то не так с того самого момента, как мы покинули площадь. И я имею право знать, что происходит!
— Слушай, отстань, а? — раздраженно процедил дракончик, вырывая свою руку из ладони близнеца и поспешно продолжая путь. Застывший от неожиданности братец растерянно моргнул, но спустя пару секунд последовал за ним, так же легко перепрыгивая через небольшой ручеёк.
— Не отстану, — упрямо нахмурился он, борясь с желанием настучать упрямому тройняшке по макушке. — С каких пор ты от меня что-то скрываешь? Если бы тут был Малес, ему бы ты всё рассказал! Опять пытаешься меня оберегать? Хоть я и младший, это не значит, что маленький!
Алек резко затормозил, разворачиваясь и неожиданно зло смотря на приставучего брата. Изящные руки сжались в кулаки, а в лазурных глазах плескалось такое отчаяние, что Алену вдруг стало не по себе.
— Малеса тут нет. Он бросил нас. Заварил всю эту кашу и смылся, даже не удосужившись послать вестника. Ты ведь тоже чувствуешь, что он жив, как и я. Но почему-то наш дорогой братец до сих пор даже не дал о себе знать, и теперь мне приходится его замещать, хотя я никогда не хотел быть лидером, — Алека буквально колотило от злости и чего-то еще, что его брат никак не мог распознать, изумленно глядя на обычно спокойного и самоуверенного близнеца. Заметив этот взгляд, дракончик вдруг сник, ссутулив плечи и горько усмехнувшись. — Я… Я не знаю, что делать, понимаешь? Я не хочу и не умею принимать такие решения, которые так легко давались Малесу. Сегодня, когда мы стояли там, я знаю, что должен был произнести ту речь, но я… Испугался. Я не могу брать на себя такую ответственность. Раскрыв Натсуме, мы бы подвергли опасности и всех, кто с ним раньше учился. Директора, профессоров, персонал… Никто не поверит, что за столько лет ни единая душа ничего не знала и не заподозрила. Малес мог бы оценить риски, взвесить плюсы и минусы ситуации, пожертвовать чем-то ради высшей цели. Но я не он, я просто… Не могу так, ясно?!
