— Технику безопасности надо соблюдать, — буркнул Женька. — И не лезть головой вперёд в дремучие заросли.

— Молодой человек, поверьте мне… — начал было старичок, подбоченившись, но его неожиданно перебил Джек:

— Жене в этом отношении можно доверять. Вы знаете, он ведь лесник!

— Джек, тихо! — но было уже поздно.

— Да что вы говорите?! Настоящий?

— С дипломом и шестилетним стажем работы, — буркнул Женька. Вот ещё, было бы чем гордиться.

— А… Откуда вы родом?

— С Эдема.

— О! Это не там ли произрастают уникальные гетеротрофные эукариоты с осмотрофным типом питания…

— Грибы? Да, именно там, — Женька неожиданно почувствовал, что не хочет обсуждать с этим академиком уникальность растительного и животного мира своей родной планеты. Этому дядьке только бы своё любопытство потешить, а у него, Женьки, из-за расформирования лесничества душа болела. Сколько гектаров этой уникальной флоры отдано под уничтожение, не передать.

— Жаль. Очень жаль, — протянул старичок. — Но, в любом случае, вы опоздали.

— Куда? — непонимающе спросил Женька.

— Пару месяцев назад ОЗК искали себе консультанта на работу, даже заявку на сайте размещали, писали мне, представляете? — старичок рассмеялся. — В мои-то годы, да на Кассандру… Жаль, жаль. Да и как бы я бросил свой ботанический сад, м? Столько сил, средств и времени в него вложено… В общем, заявку недавно сняли. То ли решили своими силами обойтись с помощью моего справочника, то ли нашли кого-то вроде вас. Ну, вы-то в любом случае никуда отправляться не собираетесь, верно? Судя по вашему виду, вы просто туристы. Прилетели сюда, чтобы провести время на отдыхе, а потом вернётесь обратно домой, и за работу? — полуутвердительно-полувопросительно сказал старичок.

— Верно, — задумчиво произнёс Женька.

Не то чтобы он жаждал найти работу на другой планете, не то чтобы он ощущал разочарование оттого, что этой работы ему не получить, потому что он запоздал с подачей заявления на два месяца. Но ощущения в любом случае были странные. Вроде как включили в комнате яркий свет, чтобы он осознал, что до этого сидел в ней в потёмках, и тут же сообщили, что комнатой-то он ошибся, ему нужно перейти в соседнюю, тусклую и пустую. Ёпт, ну не сложилось, так не сложилось. Вот ещё, будет он забивать себе голову всякой ерундой! Да на эту Кассандру с его подготовкой и соваться-то нельзя. Как-никак, а обучение на Эдеме было сугубо профильное, заточенное именно под Эдем и его особенности. Флора и фауна лесов — эдемская, возбудители заболеваний деревьев — эдемские, сроки роста и вызревания плодов и грибов… Ну, всё понятно, короче. Кассандра — вовсе не его профиль. И вообще, не больно-то и хотелось.

— Ну… Пойдём мы, наверное, дальше, — почесав в затылке пятернёй и сдвинув кепку на лоб, сказал Женька. — Очень приятно было с вами познакомиться и поболтать… И с хтонией тоже.

Они распрощались со старичком и ещё прошлись по оранжерее сада мимо прихотливо извивающихся лиан-вампиров с бледно-розовыми листьями, с помощью которых у растения и происходило всасывание гемоглобина жертвы. «Насосавшись», лиана краснела, потом бурела, потом становилась цвета ржавчины; мимо круглых и колючих, будто кактусы, мячиков, которые передвигались с помощью колючек в поисках теплокровных существ и воды, а потом врастали в них намертво — буквально намертво, вбуравливаясь до кости. Мимо небольшого деревца с семенами-крылатками серебристого цвета и сиреневыми листьями…

— А этот-то что делает? — с подозрением косясь на него, спросил Женька.

— Кассандрийский клён-серебрянка. Для человека безвреден, — ответил Джек.

— Ух ты, — протянул Женька удивлённо. Клён был красив, хотя совершенно не похож на обычные клёны формой листьев. А вот семена — да, семена-крылатки были самые настоящие, кленовые.

— Богат сахарами и питательными веществами, — добавил Джек. — Является местом обитания и продуктом питания реликтового кассандрийского древолаза малого.

— А это кто? — тут Женьку озарило, что при такой чудовищной флоре на Кассандре должна быть просто убийственная фауна, и теперь с замиранием сердца ждал, когда Джек расскажет ему про ядовитую шерсть, метровые иглы и игольно острые зубы.

— Что-то типа помеси белочки с коалой. Пушистый, с ушками, спина в пятнышках, — пожал плечами Джек. — Питается только свежими листьями и плодами этого клёна, поэтому вывоз древолаза за пределы Кассандры запрещён.

Женька понятливо покивал и прошёл дальше. На Кассандре были папоротники. Перистые сиреневые листья с буро-жёлтыми спорами, вызывающими у человека анафилактический шок, но кто полезет в те папоротники, тот сам дурак. На Кассандре были полевые цветы, совершенно безвредные для человека и так похожие на эдемские васильки, ромашки и лютики. Непривычных оттенков, с гораздо более крупными лепестками и листьями…

Женька с неудовольствием заметил, что оранжерея, посвящённая Кассандре, подошла к концу, и вот уже впереди замаячил другой выход из здания.

— Слушай, — подёргал Джек его за плечо. — А хочешь, я вернусь и спрошу у него, не нужны ли ему тут работники?

— Что? — Женька будто очнулся.

— Ну… Тебе тут нравится, вот я и подумал, почему нет?

— Потому и нет, — твёрдо ответил Женька. — Мы сюда отдыхать приехали, а потом вернёмся на Эдем. Нечего людей беспокоить. — Чуть помедлив, он добавил: — Да и зарплата тут, наверное, небольшая, а мне ещё тебя кормить.

Кто ещё кого кормил, было неясно, готовкой-то теперь постоянно занимался Джек, так что ворчание Женьки о кормёжке оба воспринимали как шутку. Хотя сейчас он будто бы обиделся.

— Ну как хочешь. Я просто предложил.

Настроение смотреть соседние оранжереи отпало. Женька не сомневался, что в других крытых стеклом зданиях тоже найдётся масса хищных и алчных до человека растений-убийц, но любоваться на них расхотелось. Они и так пять часов проторчали в ботаническом саду, и организм сигнализировал о том, что в него не мешало бы закинуть что-то посущественнее пары бутербродов.

Направляясь к выходу, они прошли мимо переносного лотка, с которого молодой авшур, только-только обросший взрослой куцей шерстью, торговал поделками из ракушек, песка и перламутра. Женька завис над брелками, бутылочками с цветным песком, голографическими магнитами с морскими актинидами и изображениями атолловых островов, над плетёнными из кожи местных рыб и водорослей браслетами и баночками с ужасающе знакомым названием «мазь на основе унденда вульгарис, ваша вечная молодость». Куда её предполагалось намазывать, ему знать уже не хотелось, он отпрянул от лотка и от авшура, как от прокажённого.

— Знаешь, — протянул Джек, разглядывающий ценники, — думаю, правильным будет купить сувениры во время экскурсии в самой резервации. Там наверняка будет всё то же самое, но без торговой наценки.

— Наверное, ты прав, — легко согласился Женька, быстро направляясь в сторону выхода. Чёрта с два он там что-нибудь купит, ёпт. Везде суют эту свою проклятую водоросль, блин! Как будто… — он засопел носом, — как будто специально, чтобы напомнить ему, что было прошлой ночью, а ведь он так хотел об этом забыть. Вот Джек молодец, ничем не напоминает о вчерашнем, ни словом, ни действием. Это у него отчего-то мысли всё время возвращаются к одному и тому же. Дурацкий массаж, лёгкий поцелуй и фраза о простой дружеской помощи. Вроде и прицепиться не к чему, Джек допустил ошибку по незнанию, из-за своей программы, которая рассчитала полезность от использования чёртовой водоросли. А потом протянул, так сказать, руку помощи, когда увидел, что это понадобилось. По собственной дурости, да.

Но почему-то у Женьки всё равно создавалось ощущение, что дурят здесь как раз именно его.

Ну, хорошо, допустим, дурят. Тогда зачем Джек полез к нему на самом деле? Женька с подозрением обернулся, наткнулся на доброжелательную улыбочку, — ну конечно, чего это ты такой положительный? А того, что последствия вчерашнего солнечного ожога устранены, прогулка по саду прошла хорошо, сейчас они направляются в кафе, чтобы пообедать, а вечером им предстоит вечеринка с девчонками, почему бы и не улыбнуться, денёк-то солнечный, небо безоблачное, а температура воздуха комфортная.