Джек хмыкнул, и некоторое время они шли по тропинке молча. Женька малодушно подумал, что если Джек сейчас спросит, а какой для него кофе он, Женька не ответит, потому что не знает ответа. И отшутиться навроде «ты же мой тренер по правильному питанию» или «а ты вообще не кофе, ты — какао» не получится, будет мелочно и по-детски, как будто прячешь голову в песок при виде проблемы. Но Джек спросил о другом:

— А как ты узнаёшь, что кружка с кофе та самая?

— Никак. Сначала из неё просто хочется выпить, а потом понимаешь, что всё, влюбился. И уже не можешь без неё, и другие тебя не привлекают.

— Без неё?

— Ну… Без кружки с кофе. — Женька запутался, покосился на Джека, встретил его задумчивый, но всё равно ироничный взгляд, эту его лёгкую дурашливую полуулыбку и засопел, набычившись. — Знаешь, что? Иди ты со своими…

— Жень, я понял, — перебил его Джек, положив руку ему на плечо. — Не злись. Что поделать, если программа «Компаньон» у меня так криво написана.

— Нет у тебя никакой программы, а на характер обижаться глупо, — буркнул Женька.

— Ну, вот такой вот я тебе достался, — Джек развёл руками. Такая вот я кружка с кофе, будешь из меня пить? — в голову теперь полезли собственные ассоциации, и Женька, чуть не зарычав вслух, яростно почесал себе затылок под кепкой. Были бы волосы подлиннее, наверняка принялся рвать их с корнем. Отрастить, что ли?..

— Кстати, — осенило его вдруг. — Ты представился этим девчонкам человеком.

— Да. Ты против? Не надо было? Ты не говорил, что не хочешь…

— Джек, — Женька вздохнул. — Разумеется. Мы ведь с тобой об этом не разговаривали. Я не против. Просто предупреждай заранее, чтобы я знал, кому мы врём и что именно. А то потом я буду глупо выглядеть.

— А ты как хочешь, чтобы кем я был? Изображал твоего киборга или друга?

Друга. Изображал. Ёпт.

— Я хочу, чтобы ты был настоящим, — ответил Женька, чуть сбившись с шага. — Не следовал программе, которую для тебя чужие дяди написали, а был собой. Да, себя надо найти и определить в мире, — это была всего лишь кривая и неточная цитата из очередного опуса З. Ковальского, которую Женька читал в инфранете, но она пришлась к месту. — Согласен, это трудно, но знаешь, что?

— Что?

— Все люди тоже делают это. Ищут себя, решают, кем им быть, кем они хотят стать. Кто-то не принимает никаких особенных решений, за него всё продумывают другие. Родители, любимые. И ты идёшь у них на поводу всю жизнь.

— Почти как по программе.

— Верно.

— Жень, а ты всегда сам хотел быть лесником?

Он помолчал, прежде чем отвечать. Хотел — да, добился, чего хотел — тоже да. Но теперь обстоятельства оказались сильнее него, и тщетность его стараний больно ударила по нему, и что же теперь? Неужели он сдался?

— Вроде бы, — ответил Женька неуверенно.

— Тогда ты молодец.

— Сейчас я безработный молодец, — буркнул Женька, указывая на очевидное.

— Мы что-нибудь придумаем.

Это «мы» неожиданно согрело его. Да, с проблемами справляться всегда проще, когда ты не один. Хорошо, когда есть это самое «мы».

Они прогулялись по острову, по искусственному ботаническому саду, созданному полностью на насыпной отмели. Женька с удивлением понаблюдал за хищными растениями, которые спрятали за стекло, чтобы обезопасить от них посетителей. Растения реагировали не только на движение и тепло, но и на вибрацию почвы, и в утренние часы были особенно голодны и возбуждены. Их хватательные усики толщиной с Женькины запястья так и прижимались к стеклу, размазывая по нему пищеварительный экстракт.

— А ведь они ещё и ядовитые, — с восхищением сообщил Джек, явно подключившийся к местной информационной системе. — Жертву парализует, как только яд из пищеварительных соков попадает на слизистую или в открытую рану.

— Но яд агрессивен только весной, когда у Htonia Rapinae наступает сезон цветения, — возник вдруг как ниоткуда маленький пухлый человечек, явно смотритель здешней оранжереи. — Зато видели бы вы, как красиво она цветёт! Лепестки хтонии переливаются всеми цветами радуги, а цветки такие большие, что могут поглотить голову человека целиком.

Женька хмыкнул. Он, конечно, не умилялся хищным и опасным растениям, у них на Эдеме хищные грибы вообще сперва росли, а потом свободно бегали по лесу в поисках добычи, сбившись в стаи, и это было явно опаснее, чем растение, плотно сидящее в земле на одном месте. Можно обойти по широкой дуге и не париться.

— А плоды у них съедобные, — вторил смотрителю Джек. — Правильно приготовленный плод хтонии хищной ничуть не уступает по вкусовым качествам знаменитому процыкулыру.

— Верно, — согласился смотритель. — Вижу, молодой человек, вы чрезвычайно увлечены хищными растениями диких неосвоенных планет? Это похвально, редко встретишь молодёжь, интересующуюся ботаникой, — смотритель протянул руку. — Меня зовут Ампелайос Периегет, я директор этого комплекса. Мне очень лестно подобное внимание к нашим питомцам, прямо бальзам на душу.

Да он просто пытается узнать, как поинтереснее ваших питомцев зажарить, чтобы потом их было вкуснее жрать, — подумал Женька, но вслух такого не сказал, чтобы не пугать и не расстраивать старичка. Он пожал его руку и тоже представился. Джек, носящий коварные кулинарные замыслы в своей голове, чинно последовал его примеру.

— Хтония гораздо более редкое растение, чем процыкулыр, — сообщил директор Ампелайос. — Её и раньше было трудно достать, а уж теперь и подавно. Конкретно данную особь мне посчастливилось молодым ростком выкопать во время моих странствий по неисследованному космосу вместе с Арнольдом Счастливчиком. В то время я служил юнгой на его корабле. Не поверите, в скольких переделках мы побывали, — мечтательно протянул директор Ампелайос. — Но годы шли, и я занялся другим делом, которое мне оказалось более по душе. Ботаника, да… Счастливчик Арнольд спонсировал моё начинание, он всегда щедро расплачивался со своей командой, и на его деньги был открыт этот комплекс, а хтония стала первым его жителем.

— А… Так откуда она родом? — спросил Женька, который не имел требуемых ботанических знаний и не мог читерски подключиться к информаторию напрямую.

— Она с Кассандры. Конечно же, с Кассандры, самой последней, самой прекрасной и ужасной из обнаруженных Арнольдом планет. Как вы знаете, сейчас посещение Кассандры жёстко ограничено её новыми владельцами, так что… — старичок развёл руками. — Наша хтония единственная. И вряд ли кому-то ещё посчастливится понаблюдать за её восхитительными охотничьими повадками.

«К счастью», — подумал Женька, но ничего не сказал, хотя, глядя на забавную ухмылку Джека, можно было сказать, что по его лицу эти слова можно было прочесть, как по книге. Старичок тоже это увидел, но растолковал его мимику по-своему.

— Зря вы так смотрите. Новые владельцы Кассандры твёрдо намерены соблюдать все требования герцогини Кассандрийской по поводу владения планетой. Не подвергать терраформации площадь большую, чем терраформирована уже, так что пригодная для человека среда обитания сохраняется лишь в паре километров от жилого поселения, единственного на всей планете. Я знаю об этом потому, что представители ОЗК, компании, которой герцогиня отписала Кассандру по завещанию, связывались со мной по межпланетной связи и консультировались по поводу возможности существования в дикой среде обитания. Я подготовил им справочник с подробным описанием наиболее часто встречающихся видов животных и растений, которые могут им встретиться в процессе освоения… Знаете, отчаянные ребята эти ОЗК. Даром что киборги. Отважиться жить на дикой Кассандре, причём добровольно, — вы представляете? У нас с собой в экспедиции были андроиды и киборги из начальных линеек. Так вот, Кассандра уничтожала технику, как расшалившийся ребёнок разрушает куличики в песочнице. Хищная хтония — не единственный представитель агрессивной флоры, как вы можете догадаться.

Джек выдал свой интерес вежливым удивлённым возгласом, а Женька скептично подумал, что даже Эдем для неподготовленного человека может оказаться смертельно опасным местом. Или грибы нападут и сожрут плохо упакованные припасы, или внезапное падение ночной температуры окажется неприятным сюрпризом. А уж если не посчастливится нарваться на дневную кабанью лежку и спугнуть свиноматку с поросятами, то туриста спасут лишь быстрые ноги да низкие ветви деревьев, встреченные при стратегическом отступлении.