Но разве те обеты не вырвали у него силой? Разве не был он крещён и обращён в веру насильно? Как Церковь может требовать теперь от него преданности и послушания? Но если он ослушается, то чем окажется лучше обычного деревенского упыря? Никакой морали, вся жизнь направлена только на удовлетворение собственных потребностей… Если бы Хиномия бросил Церковь и ушёл за Хёбу, разве не превратился бы он тогда в подобного упыря, живущего одними инстинктами?

Поистине, они принадлежат разным мирам. И Хиномия — либо охотник, либо жертва, третьего выбрать не дано, третьего не существует.

========== Часть 2 ==========

Всю ночь его неотступно преследовало ощущение. За ним следили. За ним следил Зверь.

Оглядываясь по сторонам, Хиномия видел нечеловеческие глаза на человеческих лицах, девица Инугами, Ядориги и доктор Сакаки глядели на него фосфоресцирующими зрачками, отражавшими свет луны. Но это были не их глаза. Глаза Зверя следили за Хиномией с обочины дороги, из-за валунов и из-под густого вереска, из-за чахлых стволов редких деревьев.

Хиномия тревожился: в этих местах уже давно не бывало оборотней, тем более таких, диких. Что если он начнёт нападать и убивать без разбору?.. Отец Гришем и их церковь остались в полутора днях пути. Если что, отец Гришем справится. Вот только Хиномия не был уверен, что это «если что» случится. Ему казалось, что оборотень следует именно за их отрядом. Никакие овчарни, курятники и деревни его не интересовали.

Хиномия пытался понять, чувствуют ли остальные слежку. Но, кажется, в беспокойстве находился только он один. На привале перед рассветом, когда они остановились в серых сумерках, чтобы дать роздых уставшим коням, он подошёл к доктору Сакаки.

Тот сидел на придорожном камне и набивал глиняную трубку табаком из кисета. Дорога в этом месте раздваивалась: вправо уходила и терялась, петляя в вереске, тропинка к хутору, виднеющемуся вдали. Достаточно большое подворье, несколько жилых домов, и Хиномия даже отсюда чувствовал, что там уже затопили печь, чтобы ставить хлеб или, быть может, готовить ранний завтрак пастухам. Вниз, к широкому мосту над горной рекой и дальше, спускалась более проторённая, колеистая дорога, и там стоял городок, который был целью их отряда. Помимо постоялого двора там ещё находилась почта с голубятней. Здесь можно было нанять карету или отправить весточку в долину. Похоже, именно это Ханзо и собирался сделать — доложиться о ходе выполнения своего задания, потому что всю эту ночь он нещадно погонял лошадей только чтобы успеть сюда к рассвету. В городке было, наверное, несколько тысяч жителей, и Хиномия нервничал, представляя, как здесь за ними будет следовать дикий оборотень. Не случилось бы беды.

Осторожничая, он присел на колени возле придорожного камня и обратился к Сакаки, максимально понизив голос:

— Вы ничего необычного не чувствуете?

Доктор даже не посмотрел в его сторону, но его голос тихо ответил:

— Вижу, вы всю дорогу как на иголках. Что-то происходит?

— Мне кажется, за нами кто-то следует. Возможно, оборотень… Я не уверен.

Сакаки умял табак в чашечке трубки пальцем, но закуривать не спешил.

— И вы не говорите об этом отцу Ханзо, сестре Мэри и остальным, но спрашиваете у меня. Почему?

Хиномия хмыкнул. Он и сам не знал.

— Мы сильный отряд, нам нечего опасаться, — продолжил Сакаки. — Надо совсем потерять голову, чтобы решиться напасть на нас. Никакой оборотень не совершит такого глупого поступка: инстинкты волка ему не позволят.

— Я просто хотел узнать, чувствуете ли вы, — сказал Хиномия. — Не хочу поднимать тревогу по пустякам.

— Оборотень — это не пустяки… Могу я к вам прикоснуться?

Удивлённый подобной просьбой, Хиномия обернулся и посмотрел на Сакаки в упор.

— Зачем?

— Чтобы понять, что именно вы чувствуете. Как я уже говорил, моя способность заключается в умении «слышать» руками.

Хиномия почувствовал, что на них смотрят. Девица Инугами подошла к ним с доктором и уселась на пожухлую с зимы траву.

— А ты? Ничего не чувствуешь? — спросил Хиномия, улыбаясь её по-детски открытому личику. Он вытянул к доктору руку, позволяя себя коснуться. Тот приложил пальцы к его запястью. Пальцы у Сакаки были тёплые.

— Хацуне голодная, — проговорила девица, почесав кончик своего носа.

— Да, я тоже, — усмехнулся Хиномия. Действительно, они всю ночь ехали почти без остановки и перекусывали на ходу всего раз, сыром и хлебом. Нельзя сказать, что это была сытная еда.

Сакаки убрал руку.

— Я по-прежнему почти ничего не могу прочесть, — с горечью произнёс он. — Только заметил чьё-то присутствие. Вы его ощутили. А дальше — всё. Я даже не могу понять, на самом ли деле нас преследуют или это вам кажется.

— Мне не кажется, — мгновенно отозвался Хиномия, оскорблённый. Раньше он на своё чутьё не жаловался: оно никогда не ошибалось.

— Простите, не хотел вас обидеть своим недоверием, — Сакаки положил руку ему на плечо, успокаивая, и тут же убрал. — Просто пытался показать, насколько слабо я вижу. Ну а ты, маленькая обжорка, — Сакаки обратился к Хацуне, — ты у нас самая чуткая. Что-нибудь заметила сегодня ночью?

К удивлению Хиномии, Хацуне повернулась к Сакаки и зарычала.

— Вот так всегда, — притворно сокрушаясь, доктор воздел руки к небу. — Только я смотрю на молодую девицу, как на меня скалят зубы!

Хиномия почесал в затылке.

— Не обращайте внимания, — посоветовал Сакаки. — Это вопросы статуса. Звериного в Хацуне достаточно много, и она пытается установить здесь иерархию волчьей стаи. Ей так проще.

— Иерархию стаи? — не сказать, что после этих слов Хиномии стало что-то понятнее. Об оборотнях он знал мало. Несмотря на то, что охотился на них, убивал их и… И одно время спал с одним из них.

— Хацуне важно, кто вожак. Для неё это Ядориги, потому что они друзья детства. А я в данном случае, являюсь его конкурентом. В человеческом мире у меня выше статус и положение, Ядориги недавно стал послушником, он моложе и неопытнее. Хацуне чувствует эту двойственность и нервничает. Её волчице хочется, чтобы Ядориги был главнее.

— Как всё запутанно, — протянул Хиномия. — Я и не знал, что у волков такая иерархия…

— Она ещё сложнее. Просто мы, люди, склонны всё упрощать, — ответил Сакаки. — А по поводу… Ну, вы поняли… Следите за ним, кем бы он ни был, соглядатаем или охотником. И не волнуйтесь, в случае нападения, мы с ним справимся.

— Хорошо.

Он отошёл от доктора, ничуть не успокоенный. Однако происшествие с девицей Инугами направило его мысли в иное русло, и это было хорошо. Он не мог больше выносить этого таинственного взгляда в спину. От соглядатая тот исходил или, к примеру, от молодого Баррета. Кстати, церковник по-прежнему продолжал контролировать каждый его шаг. Хиномии даже периодически казалось, что у него на спине нарисована мишень, и Баррет мечтает разрядить в неё свои пистолеты.

Так что мысли об иерархии в стае казались ему не просто интересными, а спасали его от паники и раздражения — от того и от другого, по настроению. Но Хиномия не мог не задуматься: а как Маги воспринимал свой статус и статус Хёбу? И его, Хиномии, появление. И значимость его для Хёбу? И не понижал ли своим присутствием церковник Хиномия статус Маги, главы общины оборотней? Неужели тот воспринимал его, как… конкурента?

Правда, зачем гадать, если Хёбу оставил его и ушёл вдвоём с Маги? Да ещё и такими словами наградил напоследок… Людям людское, а зверям — звериное, — так сказано в одной библейской притче. До сих пор Хиномия не сильно обращал внимание на эти слова, однако сегодня вспомнил их и прочувствовал с особой остротой.

***

Их отряд пропустил пастухов с небольшим стадом овец, шедших с хутора в сторону горных лугов, и направился к городку. Отдых был окончен. Хиномия заметил, что Ядориги с Хацуне и Баррет остались сторожить телегу с гробами, не въезжая в город. Он не собирался спрашивать, отчего так, но ему неожиданно ответил Тим, видимо, заметивший его недоумение.